Вадим Денисов - Таймыр. Трилогия
Вот как вышло…
Костя сидел, и в полном соответствии с инструкцией от старшего ждал у кромки воды катер своих старых друзей-знакомых, что бы произвести по ним бортовой залп из обоих стволов обшарпанной «горизонталки».
Когда из пролетающих мимо кустов по катеру грохнул дуплет 12-го калибра, Сержант среагировал совершенно инстинктивно — пригнулся как можно ниже к рулю и круто завернул машину вправо, стараясь выйти из зоны обстрела, выскочив на стремнину. От резкого поворота машина крутанулась на воздушной подушке, но обвально снизившееся давление опустило катер вниз и он резко, ударно цапанул корпусом воду, внезапно ставшей твёрдой, как асфальт… Эффект от такого торможения был бешеный: всех бросило вперед, раздались крики и проклятия. Но Майер не выпустил штурвал, дал газ, нагнетая воздух под днище и на воздушные рули, — на малых оборотах подобная техника плохо слушается рулей, им не хватает плотности воздушного потока.
Стрелок целился в открытую левую дверь салона. Большая часть дробин срикошетировала от корпуса и стекол, покрыв одно из них паутиной мелких трещин.
Игорь Лапин сначала услышал треск выстрела, потом клёкот дробин по корпусу. И тут же ощутил сильный, но какой-то обжигающе мягкий удар по шее. Стреляя под углом через дверь, нападавший не мог задеть Майера. Потенциальными мишенями для него мог быть немец, сидевший позади у самой двери и Лапин, занимавший переднее правое сиденье. За минуту до выстрела Юрген, устав смотреть на однообразный пейзаж, откинулся на кожаную спинку и вышел из зоны поражения.
А вот Игорю досталось. Прижав руку к шее, он, медленно приходя в себя, молча смотрел, как Сержант, набирая скорость, разворачивает «Марс» по большой дуге, чуть не выскакивая на противоположный берег. Крауф уже расчехлил винтовку и высунул ствол в проём, Софи достала револьвер. Финн выпучил глаза, а Рита, стараясь перекрыть грохот двигателя, что-то громко говорила, убеждая мужчин. Сержант, с тревогой поглядывал на Лапина и матерился ей в ответ. Наконец Лапин разобрал, что она говорит.
— Не нужно больше ни в кого стрелять! Давайте просто уйдём отсюда!
Майер сделал вид, что сплюнул на пол и посмотрел на Юргена. Немец пожал плечами:
— Пожалуй, Рита права, Серж! Спешиваться не будем, вступать в лесной бой тоже. Надо смотреть, что с мистером Игорем. Но… я готов к выстрелу! Решайте.
— Едем, — произнёс Майер с самым непреклонным видом, — остановка через километр, за поворотом на Пясину, вдруг у них и нарезной ствол есть. Софи, осмотрите его. Игорь, ты как там?
— Да ерунда… Говорю же, не везёт мне в этом выходе. Дай оптику.
Не обращая внимание на лёгкие прикосновения холодных пальцев канадки, Лапин взял бинокль, и повернулся к немцу, не спускавшему глаз и ствол с вражеского берега. Игорь полез назад, к двери. Никого… Катер уходил, экипаж немного успокоился, а Лапин, не обращая внимание на грозные призывы Софи и Майера, продолжал стоять в правом проёме и внимательно смотреть назад. И дождался. Увидев, что катер бежит восвояси, стрелок встал во весь рост, поднимая оптику к лицу. Секунду они смотрели друг на друга, после чего Лапин отпрянул и молча сел на сиденье.
— У вас металл в спине! — заявила канадка, пытаясь выцепить ногтями комочек свинца, застрявший в толстой и твердой пластине из полиуретана, её Игорь вставил в жилет для защиты спины от холода. В таком и на землю ложиться можно.
— Достала!
Юрген внимательно посмотрел, усмехнулся, зачем-то передал серый шарик Юхе. Тот боязливо помял искорёженный металл в руках, потом понюхал, после чего удивлённо и возмущённо заявил:
— У вас до сих пор применяют «грязную» свинцовую дробь? Ваши охотники до сих пор засоряют природу ядовитым свинцом?
— Охереть, как сказанул… Софи, что там у него? — нетерпеливо спросил Майер, оставив вопрос финна без ответа.
— Порвало кожу, немного мышцу, неглубоко, по-моему. Как это называется? Снаряд? Он прошёл дальше.
— Берите аптечку, обрабатывайте, только сильно йодом не жгите, старайтесь по краям. Немного осталось, за тем поворотом будем искать место для остановки.
Игорь посмотрел внимательно, увидел слабую вмятину на стойке лобового стекла и тут же поморщился — канадка старательно обжигала ранку тампоном, щедро политым йодом.
Причалив к дальнему берегу доктор Майер уже сам осмотрел друга, по доброй традиции всадил тому укол антишока — любил Сержант подколоть ближнего. Совещание было коротким, и, как говорится, все проголосовали единогласно. Срочно едем в город.
Подозревая, что такое решение принимается не без учёта его ранения, Лапин сразу и категорично заявил, что чувствует себя не хуже, чем после ожога крапивой. Но его заверили, что причиной для возврата, на самом деле, был не он и даже не барахливший и уже починенный двигатель. Иностранцы предположили, что далее разумней будет следовать вертолётом, а на «Марсе» долго, да и далеко, несмотря на заранее оговоренную возможность дозаправки в посёлках.
Сергей и Игорю было о чем подумать после такой интриги! Выходило, что загадочная точка Х относительно доступна и для такого катера…
— Может, быть, пора раскрыть карты, господа? — осторожно предложил Игорь.
— Точно. Больше будем знать, лучше подготовимся, — решительно поддержал товарища второй сталкер.
Рита с Крауфом переглянулись. Софи чуть качнула головой. Отрицательно.
— Мы искренне приносим вам извинения за все возможные неудобства, — по-западному дипломатично начала канадка, — но вынуждены действовать сообразно первоначальному плану. Конечную задачу вы узнаете только на борту вертолёта, а, может быть, по прибытии на место. Так будет лучше для всех нас. А насчёт подготовки… Хотелось что бы она была самая экстремальная, так?
Спорить было бесполезно.
Отходя от пустынного берега реки Пясины, Сержант развернул катер через середину реки. За дальностью отсюда никак не возможно было увидеть те места, где наших странников предательски обстреляли.
— Игорь, кто там был? — тихо спросил внимательный немец.
— Да чёрт его знает, — спокойно пожал одним плечом Лапин.
Но на самом деле Игорю было тревожно. И непонятно. Глядя на устье Половинки, Лапин в третий раз вызвал из памяти увиденный образ и подумал, что этого просто не может быть.
Но как похож!
Еще ночью Костя, сплавившись в полной тишине, миновал стоянку гостей и встал ниже, у самого устья. Спрятал лодку в зарослях, поднялся на взгорье. Куда было зачуханным горожанам заметить передвижение тихого, как индеец, тундровика-следопыта с колоссальным опытом скрадывания. Им просто повезло, шефы почему-то назначили для выполнения атаки у Муксунаха не его, а идиотов-соседей. Теперь нужно было лишь убедиться в результативности содеянного. Сидя у остатков варварски уничтоженного створного знака и спокойно глядя с высотки на удаляющийся в сторону города катер пришельцев, Константин Зырянин с удовлетворением отметил, что с заданием он справился на все сто. Теперь можно докладывать об успехах. Наставники будут довольны.
Скорее всего, он тоже опознал некогда боевого приятеля Игоря Лапина, в тесной связке с которым Костя так успешно воевал на побережье у островов Гейберга. Однако осознания этого узнавания не произошло, стрелок подсознательно не позволил себе зафиксировать факт.
Но не будем предаваться иллюзиям. Даже если бы он был твёрдо уверен в точной идентификации образа человека, которого после выстрелов он видел всего лишь пару секунд, это ничего бы не изменило. Пальнул бы и второй раз, был бы приказ. Представители лицемерного «общества предателей первооснов» отныне Костю совершенно не интересовали. Их мелкие жизни и не стоили и копейки, как и собственные рефлексии.
Это секта, господа, секта.
Авиаудар по Таймыру.
«…Как следует из выводов комиссии, кроме нарушения множества пунктов наставления по производству полетов, что послужило причиной катастрофы, экипаж нарушил правила ведения осмотрительности. Эти правила важны настолько, что выведены в особую инструкцию, устанавливающую четкий порядок действия каждого члена экипажа в отведенном ему секторе на различных этапах полета. Осмотрительность и ориентировка занимают центральное место в визуальном полете. Экипаж должен знать, какие препятствия расположены на пути, должен прослушивать эфир и анализировать радиообмен, чтобы определить намерения близлетящих самолетов и принимать своевременные меры, предотвращающие столкновение.
Основным условием применения визуальной ориентировки (а экипаж Ананьина выполнял полет по правилам визуальных полетов) является наличие видимости земной поверхности, а вот этого как раз и не было в тот день — приземный туман. Безусловно, экипаж Ананьина, работая в таких сложных условиях, принимал все меры по осмотрительности, вел непрерывное счисление и прокладку (в уме) пройденного самолетом пути, но где-то произошел сбой, вернее, накладка одних негативных обстоятельств на другие. В тот день все негативы сошлись. В аэродромно-диспетчерском пункте и в штурманской было нервно, сказалась роль внезапно появившихся проверяющих, известно, что наличие проверяющего на борту равнозначно аварийной ситуации. Стоял сентябрь, завершение навигации для гидросамолетов. На Вальке уже ледостав, все гидросамолеты вытаскивают на сушу, летчики скучая, ждут зимы. Работа остается только на железной дороге, притом работы здесь много, заказчик торопится завезти стройматериалы, и сделать работу нужно именно в сентябре, а потом для экипажей самолетов Ан-3 наступит межсезонье — ни на лыжи, ни колеса. Поэтому летать в тот день лётчики были заинтересованы. Нужна была работа, а у экипажей работа связана с налетом часов, который влияет не только на заработок, нопорой определяет всю последующую судьбу летчика.
