Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 2
— Круг Великого Молчания закончил свое существование, — просто сказал он, погладив узловатую головку посоха. — Отчасти — по своей вине. Необходимо создавать новый Круг, проповедующий принципы адекватного ответа на любое действие человека. А помогаю я вам не столько из альтруистического отношения к жизни, сколько по просьбе моего ученика, Хранителя Матфея.
— Матфей — ваш ученик?!
— Что в этом удивительного? Я думал, мой Путь в «розе» пройден до конца, но я ошибался. Мне еще рано уходить.
Самандар не нашелся, что ответить, и подошел к Марии.
— Ну, как он?
— Все так же. Бродит где-то… Боюсь, он зомбирован.
— С чего ты взяла?
— Взрыв подействовал на него сильнее, чем на любого из нас, то есть был настроен именно на его психические частоты, а это означает, что мина готовилась для него… и для Стаса. Удди отлично знал, кто такие Котовы.
— Откуда? Впрочем, это неудивительно, он мог узнать это и через Рыкова. Но почему ты решила, что Василий Никифорович зомбирован?
Мария неопределенно повела плечиком.
— Интуиция… Дай Бог, чтобы я ошибалась!
— С нами уже такое случалось. Соболев тоже был зомбирован когда-то, пока мы не экзорцировали его с помощью шактипата.
— Мне рассказывал Стас…
Василий в очередной раз вздрогнул, и оба посмотрели на него. Мария вытянула руку, подержала вниз ладонью над лбом Котова, позвала:
— Василий Никифорович!..
Василий медленно перевел взгляд с потолка пещеры на лицо девушки, но потом снова стал смотреть вверх.
— Он меня слышит, но перейти порог мыслительной активности не может.
— Ему помогут мои коллеги, — напомнил о себе Хранитель Васиштха. — Вам пора уходить.
— Только он, — кивнул на больного Самандар, — знает формулу тхабса. Без него мы…
— Я отправлю вас домой. Прощайте и не поминайте лихом. Желаю удачи.
Вахид Тожиевич открыл рот, чтобы предупредить Хранителя, спросить, может ли он перенести их в тот район Москвы, который они укажут, но Васиштха уже включил магический механизм перемещения, которым владел сам, и трое людей оказались в своей реальности, в точке, откуда начинали последнее путешествие в «розу», то есть в квартире Юрьева. На вопрос: почему так получилось? — Хранитель ответить уже не мог, скорее всего он просто прочитал воспоминание в памяти Самандара, но это уже не играло роли, размышлять на эту тему было поздно, потому что в квартире кардинала вернувшихся ждала засада.
Вахид Тожиевич понял это сразу, Мария сообразила позже, когда уже начался бой и в спальню отца, в которой они оказались, ворвались здоровенные парни в пятнистых комбинезонах.
Самандар уложил троих в первые же секунды боя, но спецназовцев было гораздо больше, и один из них успел разрядить в директора МИЦБИ «глушак», сбивший восприятие Вахида Тожиевича и замедливший его реакцию. После чего бой длился еще несколько секунд, пока на Самандара не набросили прочную капроновую сеть и не задавили массой тел.
Марию не тронули, только навели на нее и на лежащего на полу Василия стволы автоматов. Девушка не стала демонстрировать свои возможности гипервнушения (возможности Светлады, естественно), врагов все-таки было слишком много, и ее попытки освободиться ни к чему бы не привели, поэтому она и не сопротивлялась.
— Кто вы? — испуганно спросила она.
Парни не ответили, расступились, и в комнату вошел высокий сухопарый человек лет пятидесяти, в темно-синем гражданском костюме, с длинным костистым лицом и стальными глазами, выдающими его внутреннюю силу. Мария поежилась, вдруг понимая, что этот властный человек знает о них все.
— Где младший? — отрывисто спросил он.
— Его с нами не было, — ответила Мария, догадываясь, что речь идет о Стасе. Выпрямилась, с вызовом посмотрела на сухопарого начальника спецназа. — Я дочь советника президента Юрьева. Кто вы?
Сухопарый усмехнулся.
— Директор Федеральной службы безопасности Первухин, прошу любить и жаловать. А ваш отец, милая мисс, обвиняется в государственной измене и подлежит задержанию. Где он, кстати?
— Не знаю, — чистосердечно ответила Мария, в то время как Светлада внутри ее трезво подумала, что перед ней стоит новый эмиссар ликвидатора.
— Верю. Ничего, его задержание — дело времени. — Директор ФСБ подошел к старшему Котову, оглядел его и покачал головой. — Досталось тебе, Никифорыч, придется лечить. Может быть, ты знаешь то, чего не знают твои друзья. — Он повернулся и стремительно прошагал к двери, бросив на ходу: — Всех в контору!
Неразговорчивые бойцы из бригады спецопераций подхватили под руки безвольного Самандара, развернули носилки, уложили Василия и понесли вон из комнаты.
— Прошу, — буркнул один из парней, указывая Марии на выход, и она с грустью подумала, что их положение выигрышным назвать трудно.
«Придется рискнуть», — отозвалась внутри нее Светлада.
Мария кивнула сама себе, сосредоточилась и проникла в астрал, чтобы позвать Хранителя Матфея.
* * *
Он был стадионом, а голова — зеленым полем стадиона, на котором происходил чемпионат мира по легкой атлетике. И каждый бросок и удар вонзающихся в поле молота, ядра или копья отзывался уколом головной боли, каждый толчок ноги бегущего о дорожку стадиона, каждый прыжок соревнующихся заставляли содрогаться голову Василия, порождали мучительную вибрацию кожи и кровеносных сосудов, сдавливали нервные узлы и травмировали мозг.
Потом в какой-то момент произошла смена ощущений.
Василию показалось, что его позвал знакомый нежный голос, а перед глазами возникли странно зыбкие лица людей, которых он когда-то знал, но длилось это видение недолго. Василий снова нырнул в мир ирреальных ощущений и необычных пейзажей, соединяющих в себе несоединимое: тишину и грохот, огонь и воду, радость и горе, живое и неживое…
Василий был океаном во время шторма и глотал корабли, подводные лодки, разбивал их о скалы и смывал гигантскими волнами целые города, испытывая при этом странное наслаждение и муки совести, радость и боль одновременно…
Он превращался в космический корабль неизвестной цивилизации, тысячи лет странствующий в космосе, и сгорал вместе с ним в недрах приблизившейся звезды, не в силах изменить траекторию летального исхода…
Он ощущал себя вулканом, засыпающим пеплом близлежащие поселки, ледником, сползающим в пропасть, северным сиянием, проливающимся на землю горячим дождем, ветром, разрушающим хижины на атолле, одинокой скалой в океане, китом, выброшенным на берег, гигантским насекомым, конвоирующим колонну пленников — полулюдей-полульвов, и одновременно этой же колонной, ощущая страх, боль и тоску каждого пленника…
И, наконец, Василий Никифорович Котов, летчик-истребитель, сбитый под Смоленском в тысяча девятьсот сорок втором году, упал со своим самолетом в болото и утонул, пуская пузыри… и утонул… и утонул, чтобы внезапно выплыть неизвестно где и неизвестно в чьем теле чуть ли не сто лет спустя…
Он осознал, что лежит на носилках, которые несут круто сбитые парни в камуфляже, впереди полубредет-полуобвисает на плечах таких же парней Вахид Тожиевич Самандар, а чуть сзади и сбоку шагает съежившаяся девчонка, дочь Юрьева, в сопровождении еще двух верзил.
Память восстановилась рывком, хотя и не полностью (лишь спустя какое-то время он понял, что ему помогли, очистили сознание от шлаков травмированной психики и подпитали энергетически, кто — тоже стало известно позднее), но одно Василий понял отчетливо: группа попала в засаду в квартире Юрьева, куда вернулась из «розы» по чьей-то воле (не его, это совершенно очевидно), и теперь ее переправляют в место, откуда бежать будет практически невозможно.
Незаметно сократив и расслабив мышцы, Василий убедился, что они ему подчиняются, сосредоточился на пустоте и вошел в меоз. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы определиться в пространстве, оглядеть место действия, вычислить силы противника и подготовиться к сопротивлению. Расширившейся многократно сферой чувств он воспринял два потока угрозы-внимания: один — ослабевающий (это отъезжал от дома Юрьева эмиссар ликвидатора), другой — усиливающийся (это приближался маршал СС Герман Довлатович Рыков), и понял, что времени у них на попытку освобождения осталось совсем ничего. Василий начал действовать.
Если бы сознание и память Котова восстановились полностью, он действовал бы иначе: просто включил бы тхабс и перенес себя и друзей в другой мир «розы реальностей». Однако вспомнил он об этой своей возможности намного позже, что осложнило их положение и позволило Рыкову приблизиться к цели.
Местом боя Котова со взводом спецназа УСО ФСБ, руководимого когда-то десять лет назад генералом Первухиным, который впоследствии занял кресло директора службы, стали коридор перед квартирой Юрьева и лестничная площадка.
