Внучь олегарха (СИ) - Номен Квинтус

Но вот когда сессия закончилась, мне же пришлось и в МВТУшные московские отряды пополнение распределять. Именно пополнение: небольшие группы аспирантов (первогодников в основном) и стажеров приступили к работе еще в апреле, а уж когда сессия началась (еще зачетная), то там уже за сотню человек их трудилось. Потому что первым начали строить общежитие как раз аспирантское — и они были самыми заинтересованными «строителями». А теперь каждому аспиранту на стройке нужно было «назначить» под командование и десяток студентов. Тоже работенка не самая веселая и очень, очень объемная.

Казалось бы: чего уж проще, расставили студентов по росту или по алфавиту и «на первый-второй рассчитайсь!» — а вот фигушки: во-первых, я сама настояла, что под командой одного «старика» должно быть не больше семи человек, что автоматически поднимало задачу сформировать совсем уже новые группы, во-вторых, не все эти «старики» годились на роль руководителей хотя бы таких мелких групп, в третьих еще и иерархию «командования» следовало сформировать. Да еще как-то учитывать и личные пожелания парней на тему «кто с кем вместе работать хочет» — и все это нужно было проделать буквально за несколько дней. Часть работы я, конечно, еще в сессию проделала, но и осталось «непристроенных» товарищей немало — так что уж потрудиться пришлось именно «от рассвета до заката». Но в конце концов и с этим удалось покончить, хотя кое-кого (человек под двести) все же пришлось распределять сугубо волюнтаристским способом…

А когда я закончила и вытянула, наконец, ножки, растянувшись на кроватке, с полигона в Нахабино вернулись соседки. И Женька мне с восторгом рассказывала, как прошли испытания ракет. Как раз эти две лично и стреляли — потому что именно их группа разработала и изготовила для прицелов хитрые объективы-трансфокаторы (тепловой прицел был еще весьма далек от завершения и ракету наводили по красному фальшфейеру), Женька с восторгом делилась со мной достижениями подруги: Валя из семи тестовых пусков в цель попала шестью ракетами. Попала на расстоянии в три с половиной километра! А у нее самой успехи были скромнее, хотя и не по ее вине: у трех ракет во время полета просто оборвался провод. Зато про два произведенных Женькой поражения цели мне очень спокойно Валентина поведала:

— У нас же две ракеты были уже не практическими, а штатными, и солдатики с полигона для них интересные мишени подобрали.

— Не солдатики, а офицеры! — возразила ей Женька, — а один вообще генерал!

— Ну, а общем один раз Женька стрельнула по настоящему «Тигру». А потом старший их…

— Генерал!

— Ну да, старший, он все расспрашивал, что мы тут испытываем, попросил нас в другой танк стрельнуть, ну чтобы посмотреть что получится. Он, танк этот, далеко стоял… Парни наши ему рассказали, что ракета любой иностранный танк за четыре километра сожжет даже в лоб, Он, видеть, не поверил — ну а Женька его ровно за четыре километра и сожгла. Ой и крику было!

— А о чем крик, если задание было сделано?

— А то, что этот валенок попросил Женьку стрельнуть в американский танк — и теперь у них этого танка больше нет, — при этих словах Валя первый раз за все время рассказа улыбнулась. — Нам-то не видно с такого расстояния: ну танк — он и есть танк, стрельнули и попали, а оказалось, что танк вообще секретный. То есть то, что у нас он есть, большой секрет: танк этот, оказывается, чехи у американцев умыкнули… и, похоже, не один: так генерала этого другой солдатик…

— Полковник!

— Вот другой его успокаивал, и говорил «так не последний же»…

— Ясно. А в целом по испытаниям что? Какие впечатления?

— Про три обрыва Женька уже рассказала, у меня одна ракета на самоликвидацию ушла, будем разбираться, что в ней сломалось. Она очень аккуратно самоликвидировалась, парашютиком тормознула и упала, почти не помявшись. Ее уже в лабораторию привезли, парни завтра с утра с ней работать начнут. А остальные — по мне, так неплохо, твоя машинка рулевая отрабатывает… по личным ощущениям, я бы сказала, с задержкой не больше где-то пары десятых секунды. Но опять нужно регистраторы смотреть, личные ощущения к протоколу не пришьешь.

— А Малышев на испытания приезжал? Он вроде грозился…

— Нет, и слава богу. От министерства приехал правда какой-то товарищ, но это который с военными обо всем договаривался, он нам здорово помог. И заставил генерала этого все же протокол испытаний подписать, так что за порчу танка нас не взгреют.

— Ну и отлично. Какие планы на ближайшее?

— Сегодня отоспимся, а завтра я домой уже поеду. Жень, а ты?

— А я в отряд уеду: я как раз к танкистам записалась, у них стройка в деревне, где родственники наши живут. И от дома недалеко, и остановиться где есть: парней-то в школе поселили, с ними жить не очень удобно. А если ты что-то новое придумаешь…

— Не придумаю: тепловую оптику смежники пообещали только осенью поставить, а оптическая ваша лаборатория на лето закрылась, там под шумок все оборудование меняют.

— И чем заниматься будешь?

— Дел-то вагон… пока думаю. Но придумаю, боюсь, еще не скоро…

Утром я прокатилась по разным местам, забрала Олю и еще трех ее «напарниц» — одну с биофака университета, одну — из Тимирязевки и одну вообще «с Лубянки», причем с дипломом химика: все они отправились в экспедицию на Кавказ. Потому что сезон цветения полыни уже начался, а «под полынь» специальная экспедиция СНТО была запланирована. Финансирование этой экспедиция я выбила из горкома комсомола, причем умудрилась это проделать, даже не объясняя толком, зачем группа «активно отдыхать» отправляется. Но так как денег нужно было очень немного, то там, видимо, решили не докапываться до «обоснований» к человеку, «у которого в секретарях майор КГБ»…

Ну а я занялась «рутиной»: все же те же ракеты управляемые делались в очень разных местах. И я по всем этим разным местам и моталась до середины августа, и из «разных мест» в мастерские МВТУ привозила на «Победе» разные железяки. Корпуса привозила из Подлипок, заряды к двигателям из-под Загорска, кучу мелких деталек для системы наведения — из Фрязино и из Подольска — в общем, всю Московскую область обколесила и даже успела посетить и Владимирскую, и Горьковскую. А на Нахабинском полигоне все лето продолжались испытания все новых и новых ракет…

С причиной «самоликвидации» одной ракеты при первом испытании разобрались очень быстро: там подшипник подвеса гироскопа рассыпался. И еще почти рассыпались подшипники у двух ракет, которые провод оборвали: перед рассыпанием ракета начинала сильно вибрировать и в какой-то момент частота вибраций совпадала с собственной частотой катушки с проводом. Рапорты по результатам испытания я, как и требовалось, отправляла в министерство… в общем, еще в июле нам поменяли поставщика подшипников и эту проблему получилось решить. Вот только проблема-то была не единственная — но к концу августа у нас получилось на очередном испытании всю серию из двенадцати ракет отправить точно в цели без единого сбоя. И получилось втрое сократить время реакции рулевых машинок на действия оператора, но лишь благодаря фрязинцам: они придумали стержневую лампу, которая впятеро больший ток регулировала. Как раз то, что нам нужно было — а то, что «гарантированный срок жизни» этих ламп составлял минут десять, нас вполне устраивало.

А военных, которые с любопытством наблюдали за нашими испытаниями, устроило и то, что в заполненном азотом пусковом контейнере «сухая» ракета могла храниться лет пятнадцать. То есть батарейки в ракете все равно садились за счет саморазряда, примерно за год они чуть ли не наполовину садились — но эти батарейки на самом деле были серебряно-цинковыми аккумуляторами, а на корпусе контейнера были предусмотрены контакты, через которые батареи можно было подзарядить. Все же у Малышева остались тесные связи с танкостроителями и через них — уже непосредственно с армией, так что в сентябре он договорился даже о проведении войсковых испытаний «Конкурса». И испытания прошли весьма успешно, в процессе этих испытаний операторы из НТО за четыре километра даже пробили ракетой насквозь полуметровую броневую плиту… То есть не знаю, насколько они успешно прошли для армии и для Средмаша, но вот для меня…