Ванька 8 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

Ещё дома я читал, как в начале шестидесятых годов в Антарктиде советский хирург сам себе воспаленный аппендикс удалил. На Новолазаревской кроме него врача не было, вот ему и пришлось самого себя оперировать. Метеоролог ему инструменты подвал, а инженер-механик держал у живота зеркало и направлял свет настольной лампы. Как только им не поплохело с непривычки, когда врач сам у себя в животе копался.

Почти два часа доктор сам себя оперировал, жизнь свою спасал.

Тут не антарктическая станция, но у меня нет инструментов, шовного материала и всего прочего, что для операции нужно.

— Нужно срочно оперировать, — такое заключение я озвучил присутствующим в каюте капитана. Ему самому в том числе.

Про грелку ничего не стал говорить. Чего уж сейчас — дело сделано.

— Никак без операции нельзя обойтись? — уточнил сам капитан.

Живот у него болел сильно. Как будто раскаленных угольев туда насыпали.

— Никак, — не стал я его обнадеживать.

— Тогда, оперируйте. — во рту капитана сушило и решение его прозвучало хрипловато.

— Чем? Столовым ножом? — в моих словах прозвучали нотки недоумения.

— Да хоть и им…

Глава 44

Глава 44 Авантюрная хирургия как она есть

— Чем? Столовым ножом? — в моих словах прозвучали нотки недоумения. Для проведения операции не только руки хирурга требуются, но ещё и инструментарий, операционная, помощники…

Да, много чего. Одним словом — условия для эффективной деятельности.

— Да хоть им…

У капитана уже не было мочи терпеть боль в животе.

— Ну, не знаю…

Не одно, так другое. Что, делать-то?

— Сколько до ближайшего порта? — задал я вопрос пожилому мужчине, судя по нашивкам, относящемуся к управленческому персоналу судна.

Ответ меня не порадовал — далеко. Перфорнёт за это время воспаленный отросток, разовьется перитонит. Прогноз для капитана — однозначный. Не весёлый.

Лежащий на кровати сунул свою руку под подушку и вытащил пистолет. Последний без промедления был направлен на меня.

— Оперируй!

Да, аргумент весомый…

— Мне терять нечего… — капитан закусил нижнюю губу.

Мля! Что, делать-то?

— Хорошо, хорошо, — я был вынужден согласиться.

Не было у меня выбора. Стоящий на краю могилы капитан легче-лёгкого меня с собой утащит. Кто я сейчас? Никто…

— Есть на судне какие-то хирургические инструменты? — обратился я вновь к пожилому мужчине в морской форме.

Ну, а вдруг? Всяко ведь бывает.

Сейчас я хватался за соломинку, которой пока ещё и не было.

Тот задумался. На капитана посмотрел, словно просил у него подсказки. Тот ничего не ответил.

— Пойдемте, посмотрим. — поманил меня рукой француз к двери.

В покрашенном белой краской ящике с красным крестом, что висел на стене рубки, на удивление оказались пара скальпелей, иглы и кровоостанавливающий зажим. Данные находки привели в недоумение даже моего сопровождающего. Не подозревал он об их существовании.

— Вот, есть же, — обрадованно произнёс он.

Есть…

Найденным, судя по всему, никогда не пользовались. Сколько они тут лежат? Скорее всего — долго. Немного даже потускнели. Хорошо — ржавчиной не покрылись.

Скальпели, правда, были не очень хороши — туповатые и с деревянными ручками. Такие, к примеру, у нас на заводе князя Александра Владимировича давно уже не производят. Его предприятие, как я помню, перешло уже на цельнометаллические. Слава Богу, начало двадцатого века на дворе, а не средние века.

— Остро-остро наточить, а потом я скажу, что дальше делать. — я сунул в руку французу скальпели. — Так, мне ещё нужно будет следующее…

Я начал перечислять необходимое.

Француз записывал и после каждой позиции кивал — понятно, понятно, понятно…

Вроде, ничего не забыл…

— Постойте, вот ещё что нужно… — продолжил я перечисление.

В ответ мне опять кивали.

— Так, насчёт помещения…

Не в каюте же капитана мне оперировать.

— Стены, потолок, пол — всё промыть до блеска. Стол застелить чистой простыней. Насчёт освещения… — продолжал я приказывать.

Сегодня на судне — доктор главный. Все его должны слушаться.

— Ещё мне нужен помощник. Есть, кто крови не боится?

У меня не четыре руки. Кто-то ещё нужен хотя бы края раны разводить, что-то нужное подать. Ранорасширители я приказал из серебряных ложек сделать, тех, которые помассивнее.

Тут мне притащили все нитки, какие только на судне имелись. Я выбрал, что мне хоть немного подходило и положил их в кружку со спиртом.

— Как скажу, начинайте капитана коньяком поить…

Такая у меня предполагается анестезия. Не киянкой же его по голове стучать. Хотя, данный метод не так давно и широко на военно-морском флоте практиковался. Надо, к примеру, конечность ампутировать — хлоп по голове и за работу… Пилочкой вжик-вжик…

Пока что требовалось чистили, мыли, петли к столу прилаживали — мне же привязать к нему капитана надо, стерилизовали, маску мне на голову шили, время и прошло.

Капитану становилось только хуже.

— Начинайте коньяк давать, — распорядился я.

Да, в помощники мне повара выделили. Он де — привычный. Не сомлеет во время операции.

Я ему инструктаж и провёл. Несколько мешал языковой барьер — во французском я пока не самый большой мастер.

— Не беспокойтесь, доктор, я столько этих кур и свиней на своем веку прооперировал до смерти… — похоже, ассистент мой попался с ярко выраженным чувством юмора.

Мне же сейчас было совсем не до смеха. Большая авантюра — так оперировать.

А, деваться-то куда? К голове моей был в буквальном смысле пистолет приставлен.

Глава 45

Глава 45 Дуракам везёт

Дуракам везет…

Это я — про себя.

Пациент мой — худой, под кожей на передней брюшной стенке почти нет ни капельки жира.

Ещё и весьма терпеливый. Я же его практически по живому резал. Ну, накачали его коньяком… Так, это — от боли-то не спасает. Только несколько изменяет её восприятие.

Матросская роба у меня к концу операции была — хоть выжимай.

А, сколько раз во время операции я и матом себя крыл, и Бога вспоминал…

Повезло ещё и в том, что червеобразный отросток чуть не сам из брюшной полости выскочил, когда я её вскрыл. Оказался он расположен типично. Как в анатомическом атласе нарисовано.

Инструментарий у меня…

Ассистент — повар.

Но, сделал я, то что требовалось.

Кто бы знал, чего мне это стоило.

Послеоперационный период у моего пациента протекал гладко, судно наше, как ни удивительно, с каждым часом приближалось к алжирскому порту.

После спасения русским доктором капитана, отношение к нам кардинально изменилось. Кормить стали лучше, ля-куртинцам партиями до пятидесяти человек разрешили подниматься из трюма на палубу подышать свежим воздухом.

На судне даже каким-то чудом нашлась гармонь и разжалованный унтер Карев на ней мастерски наяривал. Хоть, «камаринским» ноги теперь разминай, хоть — «гопаком»…

Я, вообще, был переселен из трюма в каюту, которая находилась рядом с капитанской. Даже не в кубрик какой-то к матросам, а размещался сейчас как офицер.

Капитан уже через сутки встал на ноги и приступил к выполнению своих обязанностей.

— После полуночи будем в Алжире, — сообщил он за нашим совместным ужином.

Вот и заканчивается моё очередное морское путешествие…

Радоваться? Печалиться? Что-то меня в Африке ждет?

Конец восьмой части романа.

На девятую уже собирается материл.

Всем всего самого доброго.