Александр Афанасьев - Предчувствие беды
Наташа успела не только приготовить чай, но и более-менее одеться.
– Берите, берите, не стесняйтесь…
Коричневая жидкость в чашке, немного надтреснутой курилась парком, обжигала рот, вязала язык. Чай был и впрямь хорош – почти чифир, какой пьют уголовники. Черный и горький, бещз малейших признаков сахара. Такой чай хорошо бодрит…
– Вы мне так ничего про себя и не рассказали… – Наташа с любопытством глядела на меня – вы новенький? Я вообще то кое-кого тут знаю, из колонии, но вас вижу впервые…
– И кого же вы знаете… – спросил я
– Да так…
Понятно. Летайте самолетами Аэрофлота, и контрабанду возите то же ими. Летают каждый день, на каждого члена экипажа – то ли по двадцать то ли по тридцать килограммов багажа. Ох как много всего провезти можно. А в Москве это за пять-десять цен пойдет. Перекупщики конечно намного дешевле возьмут, но и деньги – сразу. Отработанная схема…
– Вы москвич?
– Ленинградец – автоматически ответил я. Город я знал поскольку там учился, а представляться москвичом было опасно. Очень опасно. Город-герой Москва намного меньше по размерам, чем это кажется на первый взгляд.
– Странно. А мне почему то показалось что вы москвич
– Почему же? Как можно с первого взгляда отличить москвича от ленинградца?
– А вот так!
– Как же? Поделитесь…
– Ну… москвичи никогда не упускают момента. Ленинградцы более деликатные…
Мы рассмеялись – в унисон
– И кто же вам больше нравится? Москвичи или ленинградцы?
– Зависит от обстоятельств. Вы в посольстве работаете?
– Почти. Аппарат ГВС.
– ГВС?
– Главного военного советника. Знаете, откуда взялся этот стол, на котором сейчас стоит чайник?
– Нет
– Этот стол сколочен из досок, которые до этого были снарядными ящиками. Мы это все поставляем афганцам, а афганцы пускают в дело. И снаряды, и, как видно, ящики.
– Да… как интересно… А откуда вы Юрия Николаевича знаете?
– Сменщик отрекомендовал Тот человек, которого я заменил – он и познакомил. С пилотами Аэрофлота нужно дружить. И со стюардессами – тем более…
Наташа улыбнулась
– А вы давно летаете на загранку?
Она посмотрела на часы
– Уже второй день…
Вот те на…
– Так это…
– Мой первый рейс. И я очень волнуюсь…
Черт… А я тут … с контрабандой.
– И как вам Афганистан?
Наташа задумалась
– Если правду скажу – не засмеетесь?
– Конечно нет.
– Когда я была маленькой… моя бабушка рассказывала мне про войну. Мне это казалось жутко романтичным… Кажется здесь то же самое.
– Про какую войну? Великую Отечественную?
– Да нет же. Про гражданскую.
Я удивился
– Ваша бабушка воевала в гражданскую?
– Да… Она и с дедушкой там познакомилась. Дедушка, кстати, одно время охранял Ленина.
– Интересно…
– Только он потом ни о чем не рассказывал. Сядет – и молчит, клещами слова не вытянешь. А бабушка мало что знала. Она медсестрой в полевом лазарете работала…
Афган, афган… А ведь верно, тут – считай гражданская уже. Хотя какая гражданская, ни фронтов ничего. Тут вообще непонятно что. И непонятно кто. Кто против нас? Мы их бандитами называем, они и впрямь на бандитов похожи…
– А где у вас все? В доме никого…
– На базаре. Они с утра где-то машину раздобыли и уехали на базар. Сегодня улетаем, надо поспеть.
– А вы почему не поехали?
– А у меня денег нет.
– Как так?
– А вот так. Я уже была на базаре вчера, купила кое-то и все деньги истратила. А у Миши, у всех денег не знаю сколько, они и вчера покупали – вон мешки у стены стоят. И сегодня еще поехали…
Эх, Наташа… Как ты только на такое место то попала … блатное. На такие места пробиваются… семи местами как говорится. А ты с виду – не похожа на такую, которая всеми местами пробиваться будет.
На улице загомонили, послышались шаги. Напрягся, как бы невзначай опустил руку к карману, в котором, вопреки всяким инструкциям хранился ПМ, снятый с предохранителя и с патроном в патроннике. Этому научил отец – они в СМЕРШ по-другому оружие и не носили.
– Кажется, приехали…
В дом ввалились трое мужиков, шумные, веселые, загорелые, нагруженные какими-то тюками и баулами…
– О, Наташка… Только мы отлучились, а она уже с мужиком! – весело сказал кто-то
Я поднялся с места, выделил взглядом самого старшего из вошедших.
– Юрий Николаевич…
Тот кивнул
– Да, сейчас. Сейчас…
Сбросив с плеча одну сумку, он вышел и дома за другой. Какие тут к чертям тридцать килограммов, тут за сотню…
– Пойдемте.
Вышли за дом, туда же, где я познакомился с Наташей
– Я от …
– Владимира Владимировича. Я понял. Принесли?
– Да
– Давайте…
Я протянул несколько листов бумаги, запечатанные в обычный конверт, летчик небрежно сунул конверт в карман
– Следующий раз я буду через две недели. Приходите, если будет ответ – отдам.
Долго. Недопустимо долго. За две недели в Афганистане может произойти все что угодно. Интересно – хоть кто-то в Москве это понимает?
Ровесником пилот Владимиру Владимировичу не был. Интересно, почему он у него на связи? Может как и я – сын старого друга? Сыновья часто идут по стопам отцов, вступая в конечном итоге в бой вместо них.
– И еще… – я остановил уже собравшегося уходит Юрия Николаевича
– Да?
Я вытащил из кармана толстую пачку денег, фиолетовых двадцатипятирублевок, самых ходовых купюр тогда из крупных, пятидесятки и сотки ходили меньше и были под подозрением, и еще мелких чеков Внешпосылторга
– Из Москвы привезите что-нибудь. Хорошо? Иначе будет непонятно, зачем я сюда хожу.
Пилот улыбнулся
– Понимаю. Что привезти?
– Да так… Сами понимаете, кипятильники там… Только не съестное.
– Хорошо.
Выходя, я вдруг понял, что с Наташей я так и не попрощался…
* прим автора – один из вариантов групповой слежки. Сыщик 1 следит за объектом, сыщик 2 следит за сыщиком 1, сыщик 3 следит за сыщиком 2. Прошло какое-то время – роли меняются, теперь сыщик 2 следит за объектом, сыщик 3 следит за сыщиком 2 а сыщик 1 следит за сыщиком 3. Поскольку тот, кто непосредственно следит за объектом постоянно меняется, расшифровать наблюдение бывает очень сложно.
** невеста и в самом деле видная. Кто в СССР имел возможность постоянно бывать за границей – обычно имели доход в три-пять раз больше зарплаты. Откуда и пошло – чтобы тебе жить на одну зарплату. Такое советское проклятье.
Кабул. Аэропорт
30 августа 1979 года
Кортеж машин, возглавляемый старым Зил-131, битком набитым сорбозами – такой же автомобиль замыкал кортеж – продвигался к аэропорту по шумным, забитым транспортом улицам Кабула. Ехавшая впереди машина Царандоя – старая милицейская Волга Газ-21, переданная в качестве помощи безвозмездно, едва успевала перекрывать дорогу.
В третьей, если считать с начала кортежа, автомашине, в старой черной советской Чайке на кожаных, немилосердно палящих в жару сидениях сидел человек. У него в автопарке, оставшемся еще от Дауда были достойные машины, в том числе старый Мерседес-600-пульман, но он предпочитал менее удобную Чайку, потому что главе социалистического государства не пригоже ездить на Мерседесе. Если и все остальные было бы так же просто…
В машине сидел глава государства, глава победившей партии. Сидел человек, который в свое время клялся старому и мудрому Ульяновскому в том, что построит в Афганистане социализм за несколько лет. С тех пор прошло совсем немного времени – но те клятвы теперь вызывали у этого человека горькую усмешку.
Построили… Непонятно только что.
Вчера к нему домой пришел Ватанджар. Сержант Ватанджар, который еще в семьдесят третьем помог взойти на престол принцу Дауду – а теперь один из тех немногих сторонников, которые у него еще оставались. Один из таракистов.
Таракисты… Ну не глупость ли.
Таракисты и аминисты. Партия, едва сплотившаяся на почве разгрома парчамистов, фракции предателей, задумавших государственный переворот, раскололась вновь. Теперь уже на тех, кто послушен воле генерального секретаря партии и на тех, кто послушен воле его заместителя. Партии снова не было, расколотая партия – это не партия.
Интересно, а если убрать Амина – как расколется партия тогда? Кто сделает новую ставку? Маздурьяр? Ватанджар? Сарвари?
Насколько можно верить самой четверке?
Насколько можно было верить самой четверке – вот вопрос, который теперь волновал Тараки? После того, как Амин уйдет со сцены, он останется наедине с ними, с четырьмя. У них будет все – оборона, царандой, безопасность. Сейчас страх перед Амином объединяет их. А что будет, когда Амина не станет?
