Александр Антонов - Распущенные знамёна
Вот и рассмотрим этот непростой вопрос с высоты птичьего полёта применительно к нашему случаю. Уже возведены новые оборонительные рубежи на острове Эзель. Самые крупные закрывают направления от бухты Тага-Лахт на Аренсбург и Ориссарскую дамбу. Добавилось укреплений на перешейке, ведущем к полуострову Сворбе, заканчиваются работы возле Ориссарской дамбы, что соединяет Эзель и Моон. А они всё копают и копают: и на Эзеле, и на Даго, а на очереди и другие острова.
Многим надоело, стали проситься обратно в строй. Мол, всё поняли, осознали, готовы искупить кровью. Отвечали им по-разному. Кому: «Добро, братишка, закончишь работу, и милости просим обратно в моряки!», кому: «Работай, гнида, и пасть не разевай!» – кто, значит, на сколько набузил…
А где же русские корабли? Вот они, жмутся к острову Моон. Что тут у нас? Вроде все в сборе… Линкоры «Слава», «Гражданин», «Андрей Первозванный», «Республика», этих ни с чем не спутаешь. А вот и крейсера… «Баян» – брейд-вымпел командующего Морскими силами Рижского залива вице-адмирала Бахирева, «Адмирал Макаров», «Паллада»… Так, и «Аврора» здесь, под брейд-вымпелом морского министра адмирала Колчака (звание только что присвоили). Дальше эсминцы. Флагман «Новúк» – брейд-вымпел начальника Минной дивизии контр-адмирала Старка. И корабли… Раз, два, три, четыре, пять,… десять,… двадцать… — все шесть дивизионов. А где обещанное подкрепление? А, вот, через Моонзундский пролив идут кильватерной колонной ещё десять кораблей. Мало, обещали больше. А это что за посудины жмутся к берегу, пропуская эсминцы? А вот это уже интересно! Что здесь делают землечерпалки? Вроде пролив углублять не собирались…
А германская армада всё ближе…
Глава двенадцатая
При подходе к архипелагу германский флот разделился. 4-я эскадра вице-адмирала Сушона взяла вправо, к Ирбенам, остальные корабли командующий флотом вице-адмирал Шмидт повёл к Соэлозунду.
Эрхард Шмидт был раздражён, он уже знал о гибели подводной лодки в точке «Вейс» – где она теперь, эта точка? Вчера самолёты, сегодня подводная лодка… Флот открытого моря нёс потери, не сделав ещё ни единого выстрела.
В исходный район пришли с опозданием на один час. Русские батареи на мысах Хундсорт и Нинасе, что на Эзеле и батарея на мысе Тоффри (остров Даго) встретили прибытие германских кораблей отнюдь не «Салютом наций». Один из снарядов попал в линкор «Мольтке», на котором держал флаг командующий, вызвав пожар на баке. От этого раздражение Шмидта стало ещё больше, и он приказал линкорам занимать позиции, не закончив траления. Первым на мине подорвался линкор «Байерн» без серьёзного, правда, для себя ущерба. А вот линкору «Гроссер Курфюрст» повезло гораздо меньше, можно сказать, вообще не повезло. Он подорвался аж на двух минах и потерял ход. Этим тут же воспользовались две русские подлодки из «зверинца» капитана первого ранга Меркушева, недавно назначенного командующим Дивизией подводных лодок Балтийского моря.
С этим назначением, цирк, можно сказать, получился. То, что в подводных силах бардак, знали все: морской министр, командующий флотом, Центробалт. Идею назначить к подводникам Меркушева Дыбенко подкинул Ежов: о чём-то ему эта фамилия смутно напоминала. Дыбенко пообщался с братвой, выяснил, что Меркушев подводник авторитетный, и вышел с предложением на Развозова. Тот попросил сутки на размышление и побежал к Колчаку. Так, мол, и так, Александр Васильевич, Центробалт предлагает назначить на адмиральскую должность старшего лейтенанта. «Непорядок, — согласился Колчак, — ты его сначала к капитану первого ранга представь, а уж потом ставь на дивизию» – «Шутите?» – осторожно поинтересовался Развозов. «У тебя, Саша, адмиралы в очередь на эту должность стоят?» – спросил Колчак. «Нет», — честно ответил Развозов. — «Тогда, какие шутки? — вздохнул морской министр. — И дыру заткнём и «товарищей» уважим. Действуй, Саша!» Смех смехом, а «свой в доску» Меркушев сумел найти общий язык с подводниками, и дела в дивизии быстро пошли на поправку. Потому и базировалась теперь дивизия не в Гельсингфорсе, а в Куйвасте. Вернемся, однако, на Кассарский плёс.
Итак, «Рысь» и «Волкодав» наблюдали за прибытием Флота открытого моря, затаившись у входа в Соэлозунд. Оценив беспомощное состояние линкора, они тут же организовали торпедную атаку и всадили в борт «Гроссер Курфюрста» по торпеде. Этого хватило для того, чтобы линкор стал опасно крениться на пробитый борт. Сделав дело, обе подлодки тут же устремились к входу в Соэлозунд. По их следу, завывая сиренами – так воют с досады проштрафившиеся сторожевые псы – устремились германские «охотники». Две русские батареи: № 46 на Эзеле и № 34 на Даго тут же перенесли на «охотников» весь огонь. Те заметались, стараясь выйти из вилок, в результате сами сбились со следа. А тут ещё из пролива высунул любопытный нос эсминец «Забияка» и тут же выпустил все торпеды из носовых торпедных аппаратов в сторону «охотников». Ни одной не попал, но заставил германских «шавок» лечь на обратный курс, ища спасения подле своих старших товарищей. Те закрутили башнями в сторону дерзкого русского, и вот уже по курсу эсминца взметнулись столбы воды. «Забияка» не стал ждать накрытия и поспешил сдать назад, тем более что подлодки уже прошмыгнули в залив у него под бортом.
Батарея № 45 била по судам, копошащимся возле «Гроссер Курфюрста» – не на мель вытолкать, так хоть экипаж с тонущего монстра снять. Накрывала каждым залпом, чем многократно усугубляла трагедию германских моряков. Шмидт всё это видел и торопил линкоры. Наконец «Байерн», «Мольтке», «Маркграф», «Кронпринц» и «Кёниг» открыли огонь по батареям. Те какое-то время огрызались, потом замолчали. В бухте Тага-Лахт началась высадка германского десанта.
А «Гроссер Курфюрст» тем временем лёг на грунт. В распоряжении Шмидта осталось девять линкоров. Впервые с начала операции «Альбион» командующего «Морским отрядом особого назначения» посетили сомнения. Их тут ждали, а по плану не должны были, и это настораживало. Шмидт связался с Сушоном и посоветовал ему быть начеку.
Тральщики, сопровождающие эскадру Сушона, начали траление Ирбенского пролива с осторожностью. Линкоры взяли батареи Цереля на прицел. Вскоре батареи открыли в сторону тральщиков ленивый огонь. Разрывы ложились с большим недолётом. Церель соблюдал договорённость. Германские моряки это оценили и в знак понимания скосили крупным калибром несколько сосен вблизи батарей. Как договаривались.
Но вот столб воды взметнулся прямо возле тральщика. Корабль качнуло, а палубную команду окатило водой. Сушон насторожился и отдал приказ «предупредить русских». Ухнуло возле батареи. Командир батарей Цереля – не Кошкин, настоящий – покрыл по телефону командира проштрафившегося орудия матом, тот переадресовал «поздравление» наводчику.
— Ты что, Ничипоренко, сушёная акула тебе в дышло! Куда целишь?
— А шо? — сверкнул зубами Ничипоренко. — Нехай солёной водички отведают!
— Я тебе отведаю, — погрозил кулаком командир орудия, — я тебе так отведаю!
Получив от Сушона сообщение: «Траление идёт в соответствии с планом» – Шмидт успокоился.
Передовые позиции защитники Эзеля оборудовали в отдалении от берега (чтобы не накрыло с линкоров). Одна прикрывала дорогу на Аренсбург, другая – дорогу к Ориссарской дамбе. Первыми появились германские самокатчики. Этих пропустили через хорошо замаскированные позиции, этими займутся на блокпостах. А вот бодро марширующие колонны встретили плотным артиллерийско-пулемётным огнём, заставив отступить к берегу. Чтобы не попасть под огонь корабельной артиллерии, островитяне противника не преследовали. Из этих же соображений (чтобы не пластаться под огнём тяжелых орудий) было решено до береговых объектов противника на пару деньков допустить.
К вечеру успех десанта исчислялся двумя занятыми клочками прибрежной земли (на Эзеле и Даго), тремя захваченными береговым батареями и авиастанцией Кильконд.
Кильконд решили отдать, не сильно артачась, во временное пользование германскому десанту из тех же тактических соображений. Когда войска Эсторфа заняли авиастанцию, то ни одного гидроплана там не обнаружили. Им достался только взорванный блокпост да трупы своих же самокатчиков. А вот сами самокаты десантники так и не нашли. Видимо, русские забрали их в качестве арендной платы за пользование авиастанцией.
* * *Утро 30 сентября отметилось воздушным боем. Ещё затемно над островами зависли три цеппелина (два над Эзелем, один над Даго), светили прожекторами, стреляли из пулемётов, бросали бомбы – всё без видимого успеха, разве что поспать толком не дали. С рассветом прилетели с материка «Невские» Алехновича и порадовали многочисленных русскоговорящих зрителей «зажигательным» зрелищем. В этом полёте с «Невских» было снято оборудование для бомбометания, зато были установлены огнемёты. Лётчики «Невских» чувствуя своё превосходство откровенно пижонили (как ни цинично это звучит применительно к ситуации). Заходили на цеппелин с двух сторон и били в носовую и хвостовую часть оболочки струями огня. Пылающая оболочка быстро сдувалась, накрывала гондолу, и дирижабль с всё большим ускорением падал на землю. Те, что были над Эзелем, упали в тылу русских позиций; тот, что барражировал над Даго, пытался дотянуть до своих кораблей, под защиту их зениток. Тщетно. Только огорчил германских моряков зрелищем падающей в море горящей сигары.
