Константин Мзареулов - Испытатель истории. Войны и миры "попаданцев"
— Тебе жаль Гитлера? — удивился Мишка.
— Нет, конечно. — Она опустила голову. — Просто бывает обидно, что у нас такая неудачная история.
— Какая есть, — вздохнул Вадим. — Мне тоже бывает обидно, что у нас такая неудачная история любви получилась.
— Нашу с тобой историю нетрудно исправить, — сообщила Маня. — А вот у страны была история — страшно вспомнить. Сами видели — деду в каждом встречном энкавэдэшники мерещатся.
Мишка шестым чувством понял, что становится третьим лишним, и молниеносно вспомнил о беременной спутнице жизни. Вадим и Маня поцеловались, не дожидаясь, когда за ним хлопнет дверь. Конечно, годы разлуки сильно изменили обоих, да и чувства притупились, утратив былую неукротимость, однако их по-прежнему влекло друг к другу, а в такие моменты люди меньше всего думают о высоких материях. Для них существовал лишь воспетый поэтом ускользающий миг между прошлым и будущим.
Чуть позже, когда они, счастливые, но еще не вполне удовлетворенные, стояли под душем, Вадим сказал, улыбаясь:
— Ты права, нашу историю удалось исправить.
— Я всегда права, — провозгласила Маня. — Но историю человечества исправить нельзя.
Она была весьма далека от истины. Где-то в непостижимой бездне пространства-времени очередная порция книг была доставлена в Кремль, куда незадолго перед тем вернулись члены узкого руководства, побывавшие утром в Сталинохолмске. Спустя четверть часа двое из тех, кому история доверила право принимать решения, раскрыли два разных издания в глянцевых обложках и стали читать, делая пометки в толстых тетрадях. Очередная перевернутая страница подняла волну, которая побежала сквозь время, стирая версию будущего, признанную неудачной.
Западная Белоруссия, 22 июня 1941 года
Штаб разместился в каком-то феодальном строении времен короля Ягайлы. Древняя каменная кладка создавала иллюзию защиты, хотя лучшей защитой была непрерывная работа истребителей. Все пять военных дней авиация работала с большим напряжением, нанося немалые потери наземным и воздушным силам противника.
Задачу командирам ставил генерал-лейтенант Ходынцев, присланный на фронт из Ставки. С однофамильцем полковник Ходынцев уже встречался — на зимних курсах переподготовки комсостава и на мартовских окружных учениях. Никто прежде не слыхал об этом генерале, хотя в армии все старшие командиры на виду. Тем не менее седого военачальника уважали за толковые лекции, глубокое знание тактики, справедливую строгость, а также за оригинальные взгляды на будущую войну, которая во вторник перестала называться «будущей».
Кроме «однофамильца», командарма, двух комкоров и четырех комдивов, на военном совете присутствовали сотрудники НКВД, постоянно сопровождавшие представителя Ставки. Как обычно, они держались в сторонке, почти не вмешиваясь в генеральские разговоры. По слухам, одним из чекистов был знаменитый дядя Гриша — командир диверсантов, которые в первый день подорвали противнику десятки складов боеприпасов и горюче-смазочных материалов. Якобы некоторые взрывы случились за пять минут до начала войны.
— Форсировав реку Неман в районе Гродно, противник пытается продвинуть механизированные соединения в направлении городов Вильнюс и Минск, — показав на карте предполагаемые маршруты немецких ударов, «однофамилец» перечислил вражеские дивизии, после чего продолжил: — Задача вашей армии — прочно удерживать занимаемые позиции, вести активные действия, уделяя особое внимание противотанковой обороне. В то же время мехкорпус наносит удар во фланг армейскому корпусу противника, который силами двух танковых и двух гренадерских дивизий ведет наступление на позиции кавкорпуса генерала Дунаева. Авиация поддержит ваши действия, а мосты через Неман взорваны коллегами…
Помянув коллег, генерал движением головы указал на бесстрастные фигуры сотрудников госбезопасности. Затем он поставил конкретные задачи каждому соединению и добавил: дескать, если в первые же дни приграничного сражения выбьем фашистскому зверю его стальные клыки, то вторым ударом будет легче хребет переломить.
Когда расходились, полковник Ходынцев пробормотал:
— Жаль, мало у нас этих новых танков с круглыми башнями.
Командир мехкорпуса сказал укоризненно:
— С теми танками любой дурак победит. А мы должны воевать на том, что имеем. И зубы выбить, и шею свернуть.
— Сделаем, — козырнув, полковник сел в свой броневик и велел водителю гнать в штаб дивизии.
Конечно, новые «Т-39», производство которых сейчас налаживал завод в Сталинграде, были посильнее проверенных на финской войне «Т-34», но и прежнее поколение танков не уступало немецким. И организация наших бронетанковых войск стала более рациональной.
Весь прошлый год механизированные войска Красной Армии занимались переформированием, совсем старые «Т-26», «БТ-2» и всевозможные плавающие танкетки были распределены по стрелковым и кавалерийским соединениям, так что каждая дивизия получила по танковому полку. Конечно, сотня старых машин — не ахти какая сила, но могут неплохо поработать и в обороне, и в атаке. Более современными машинами комплектовались механизированные корпуса.
Неделю назад два полка в дивизии Ходынцева включали по сотне «БТ-5» и «БТ-7», а третий получил семь десятков «Т-34». Остальные машины должны были поступить к осени, но теперь придется воевать с тем, что осталось. И мотострелковый полк не успел получить всех положенных грузовиков, и в артиллерийском полку лишь один дивизион самоходный, а два других имеют на вооружении буксируемые гаубицы и противотанковые пушки. Придется изворачиваться. К тому же представитель Ставки обещал усилить его дивизию батальоном тяжелых танков. Правда, при этом непонятно подмигнул и почему-то назвал полковника «дедом».
Впрочем, куда сильнее генеральских шуточек заботил Ходынцева именно полк «тридцатьчетверок». Подготовкой остальных частей дивизии он занимался больше года, проводил тренировки всех видов, включая батальонные и полковые учения с боевой стрельбой, даже на окружных маневрах с блеском себя показали. Весной получили пополнение, довели подразделения до штата, на учениях натаскали танкистов, артиллеристов и мотострелков. Тогда же все танки прошли техосмотр, многие машины были отремонтированы, так что за них полковник не беспокоился. А вот новые «Т-34» начали поступать в дивизию только в этом году, и хотя личный состав неплохо освоил технику, отличных оценок по тактике и огневой подготовке они пока не заслужили.
До сих пор опасения полковника ничем не подтвердились. С первого дня танкисты дрались отлично, грамотно прикрыли отход передовых соединений на оборонительный рубеж. И не их вина, что враг все-таки сумел переправиться через Неман. Однако в настоящих боях дивизия пока не участвовала, что добавляло Ходынцеву причин для волнения.
Возле штаба дивизии полковника встретил знакомый мужик в мундире майора. Еще год назад Савчук был капитаном, командовал ротой в танковой бригаде подполковника Ходынцева и отличился при прорыве «линии Маннергейма». В мае сорокового бригаду старых танков «Т-38» переформировали в дивизию, Ходынцева назначили комдивом, а Савчука загнали на Урал.
— Как живой! — обрадовался полковник и вдруг разглядел в темноте укрытые под деревьями громадные корпуса «КВ». — Ты, что ли, тяжелым батальоном командуешь?
— Так точно, прибыл в ваше распоряжение.
Майор доложил, что в батальоне 22 танка «КВ», экипажи хорошо подготовлены, машины заправлены, боекомплект загружен. Разумеется, полковник спросил про сверхтяжелые «ИСы», но Савчук огорченно ответил, что те машины, как и «Т-39», в серию пока не пошли. На заводе говорили: мол, запустят их в производство, если противник придумает сильный танк, способный справиться хотя бы с «Т-34». Пока же челябинцы гнали «КВ», постоянно совершенствуя конструкцию.
— Ну, верховному командованию виднее, — стараясь не демонстрировать сомнений, бодро резюмировал Ходынцев. — Значит, сегодня встретим врага всеми силами.
Он поставил комбату задачу на карте и приказал начинать выдвижение прежде, чем рассветет. Пока экипажи готовились к маршу, Савчук попросил коротко, хотя бы в общих чертах, объяснить, что происходит в действующей армии.
— Нас ведь еще в прошлую среду в путь отправили, — сказал майор. — Сначала предписали двигаться на Львов, но в Белгороде развернули эшелоны на Минск. Так что неделю мотаемся на шайтан-арбе и ничего толком про войну не знаем.
— Дела вроде бы неплохо идут, хотя на полсотни верст от границы отступили, — начал Ходынцев и кивнул на дверь. — Пошли, братишка, посмотрим, как твои молодцы в дорогу собираются… В общем, за два дня до начала, то есть в ночь на то воскресенье, нас подняли, приказали скрытно выдвинуться в район северо-западнее Минска и тут рассредоточиться. К понедельнику корпус укрылся в лесах и болотах, а во вторник перед рассветом немцы большими силами авиации разбомбили наши пустые казармы.
