Дмитрий Беразинский - Путь, исполненный отваги
Отмахав десятка два пролетов, они остановились. Никто за это время не попался им навстречу, никто не обогнал. Ни единого звука не донеслось ни сверху, ни снизу. Лишь с каждым пролетом менялся цвет ковра, устилавшего ступеньки, да роспись стен меняла свой стиль. Лицо Инги стало упрямым, как у Вовки Ульянова, когда он узнал о смерти старшего брата.
И вот, повернув это упрямое лицо в сторону Кеши, девушка начала обвинительную речь.
— Кто советовал идти вниз?
Иннокентий зашевелил в недоумении ушами.
— А что бы мы нашли наверху — вертолетную площадку? Спускаясь вниз, мы хоть спустимся на землю.
— Хорошо бы так. Если мы только не спускаемся под землю. В подвал, видишь ли, тоже ведут ступени, — ехидно сказала она.
Парень восхищенно посмотрел на нее.
— Соображаешь! Надо же!
— Симонов! Если ты меня трахнул, то это не значит, будто я резко поглупела.
Иннокентий поскреб небритый подбородок.
— А солнце под землей бывает? А то оно, понимаешь, вон в окно нагло заглядывает. Окно, правда, высоковато, а то я бы заглянул.
— Так в чем дело? Подсади меня — я загляну.
Парень молча сгреб ее в охапку и посадил себе на плечо. Вверху резко замолчало. Он пощекотал под коленкой. Никакого эффекта. Рука его пощекотала выше.
— Поставь меня! — раздался хриплый голос.
Очутившись на полу, Инга глупо посмотрела на него и начала спускаться вниз по лестнице. Он заспешил вслед.
— Эй, погоди! Что ты там увидела? — Он наконец догнал ее и ухватил за руку. Девушка пожала плечами.
— Пойдем. Нам еще спускаться очень долго.
Этот самый спуск занял около часа, прежде чем они преодолели последний пролет. В конце (либо начале) лестницы стоял дворецкий и невозмутимо смотрел на них. Иннокентий удивленно уставился на него, а тот меланхолично заявил:
— Хранитель не предупредил меня о том, что будет кто-то еще. Вы опоздали?
Симонов нерешительно кивнул, но тут инициатива перешла в женские руки.
— Вы нас не проводите к нему? — спросила эта фемина, кокетливо улыбаясь.
Дворецкий учтиво поклонился.
— Сожалею, метресса, но Хранитель сейчас занят. Он на совете в Лазурном зале. Приказал никого к нему не впускать.
Симонов вспомнил советский сериал о Шерлоке Холмсе и напрягся, выстраивая в уме фразы.
— Не подскажите ли, любезнейший...
— Симмон, с вашего позволения, мэтр!
— Не подскажите ли, любезный Симмон, где нам удобнее подождать этого вашего Хранителя?
Легкая тень набежала на меланхолию.
— Мэтр, Хранитель не носит титула «Этого вашего». Его называют просто «Хранителем». Вы можете пройти в патио. Там, по-моему, находятся еще господа из Белороссии. Извольте пройти.
Он пошел вперед по аллее, образованной чудно разросшимися растениями. Среди них было несколько знакомых Иннокентию: бамбуки, крушина, черемуха. Аллея вывела их в небольшой дворик, вымощенный белыми плитами, посредине которого в крохотном имплювие бил фонтан. У фонтана стояли легкие стульчики и несколько столиков. За одним из столиков сидел пузатый гаер в кожаной тужурке и потягивал нечто бодрящее из литрового бокала.
Увидав входящих Иннокентия с Ингой, он быстренько допил содержимое и вылез из-за стола.
— Доброго дня! — заговорил он, смешно щурясь. — Позвольте представиться: торговый атташе при посольстве Белороссии во Франко Лютиков Александр Данилыч.
Инга внезапно весело рассмеялась. Лютиков недоуменно взглянул на нее, и его рука незаметно проверила молнию на ширинке. Молния постоянно расстегивалась и была постоянной головной болью старшего прапорщика. Чтобы избегать курьезов, он регулярно проверял целостность застежки, причем процесс этот достиг автоматизма.
Кеша же глядел на черные погоны Лютикова, где алели рубиновые звездочки — по три на каждом.
— Симонов Иннокентий Михайлович, — представился он.
— Самохина Инга Ивановна, — приопустила джинсовый зад девушка и тотчас вернула его обратно.
Зад Шура заметил и оценил сразу. Хороший был такой славянский зад, вызывающий зуд в чреслах.
— Какими судьбами в Оберланде? — демонстрировал Лютиков хорошие манеры.
— Проездом! — не слишком волнуясь за достоверность информации, отвечал Кеша. — А простите, господин генерал-полковник...
По Шуриной физиономии побежала масляная улыбка, которая была согнана истошным воплем вбежавшего солдата:
— Товарищ старший прапорщик, вас Андрей Константинович вызывает!
— Что ж ты, Виноградов, разорался так? — недовольно заворчал Лютиков. — Поговорить в спокойной обстановке не дадут. Извините, мне пора.
Попрощавшись, он зашагал по аллее, немного подволакивая правую ногу. Иннокентий растерянно посмотрел на Ингу. Та развела руками.
— Прапорщики тоже старшими бывают?
— Угу. После того как выволокут за пределы части более ста тонн государственного имущества, им цепляют третью звездочку. Однако я себе представляю, какие здесь генералы!
Кеша в расстройстве сел на стул, а девушка пристроилась рядом.
— Минуты две они молчали, затем Онегин почесался! — пробормотала она.
— Чего вы там мне написали — дворецкий мой обхохотался! — подхватил парень. — И стоя пред иконостасом, клялась в любви ему постылой. Что в трех словах известной фразы внезапно в воздухе застыла.
— Кеш? — внезапно спросила Инга. — Откуда из тебя все это лезет? Я имею в виду все эти шутки и пошлости? Сильно напрягаешься?
Иннокентий пожал плечами.
— Жизнь такая. Ни дня без шутки. Причем я уже плохо соображаю, где мое, а где чужое. Надеюсь, ты не станешь обвинять меня в плагиате?
Некоторое время они развлекались, переделывая стихи знаменитостей, затем перешли на прозу. Инга прошлась по товарищу Ефремову, сообщив, что «Туманность Андромеды» — продукт воспаленного мозга. Иннокентий ее поддержал, сказав, что у Ефремова хороши лишь ранние довоенные рассказы да «Лезвие бритвы». А «Сердцу Змеи» — место в нужнике. После Ефремова переключились на Александра Беляева. Иннокентий, захлебываясь, рассказывал об экранизации «Кладбища погибших кораблей», когда их прервали.
— Обратите внимание, — громко прокомментировал Ростислав, обращаясь к своим спутникам, — братья-сестры Стругацкие обсуждают тему своего нового романа. Вы как сюда попали?
— Точно так же, как и ты, — ершисто ответила Инга. — Думал сбежать от нас?
— Дурдом! — сплюнул Хранитель. — Я определенно старею. Портал не на три минуты оставил, а на все пятнадцать. Кто ж знал, что эти озорники сломя голову помчатся за нами!
— Спросили бы у меня, — сказал Каманин, — кого-кого, а эту плутовку я знаю не первый год. Еще в первый наш совместный обед я понял, что ее истинные аппетиты — на уровне Лукулла.
— Но-но! — воскликнула девушка. — Разве у меня не длинные стройные ноги и осиная талия? Разве я не «Мисс БГУ»?
Мужчина в полковничьем мундире подозрительно взглянул на знакомого уже им Лютикова.
— Шура! Ты им ничего не успел наобещать? Толстячок от неожиданности поперхнулся.
— Когда? Я же и не знал, кто это! Вечно вы, Андрей Константинович, меня шпыняете!
— Тебя пошпыняешь! Отвернись, так ты замок Хранителя маврам продашь.
Хранитель обеспокоенно глянул на свое жилище. Затем покачал головой.
— Ну, маврам не страшно. Однако, Господа, партия!
Все недоуменно уставились на него. Он не спеша принялся пояснять:
— Кто-то из тех, с кем я так и не успел познакомиться, говорил, что великие дела лучше всего вершить втроем. Одному — посоветоваться не с кем; вдвоем — скучно, а четверо и больше начинают разбиваться на группы и партии...
— Простите, — встряла девушка, — это Джером К. Джером сказал.
— Помолчи, Самохина! — отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, Хранитель. — Не важно, кто это сказал, а важно, что вы трое образуете кабинет министров новой России при генерале Пиночете... тьфу, при полковнике Волкове. Полковник! По-моему, настал психологически удобный момент для завтрака. А мы с тобой сходим в одно место и пошепчемся относительно кой-чего. Затем спустимся и после завтрака продолжим писать меморандум. Потерпите полчасика без трюфелей?
Волков кивнул.
— Совершенно правильно! — вмешался Шура Лютиков. — Я даже лучше запоминаю, когда жря... кушаю, простите! А мне какую должность приготовили?
Старший прапорщик ни хрена не понял, но чутьем «куска» ухватил, что идет раздача портфелей. Упустить такой шанс он не мог никак.
— Чего? — вдруг взвился Волков. — Я думал, что буду решать сам, кого и куда мне назначать! А теперь выясняется, что за моей спиной стоят какие-то серые кардиналы...
— Успокойся! — приказал Хранитель. — Тебе никто не будет мешать. А этих... «танцоров на краю времени» все равно нужно куда-то пристроить. Они же от скуки подохнут, зная, что рядом есть миры, в которые им хода нет. Или ты предложишь вытереть им память?
![Роберт Говард - За Черной рекой [= По ту сторону Черной реки]](/uploads/posts/books/11728/11728.jpg)