Александр Михайловский - И от тайги до британских морей...
Жюль Верн слушал меня молча, механически помешивая серебряной ложечкой черный турецкий кофе в маленькой фарфоровой чашечке, - Месье Тамбовцев, - тихо сказал он, наконец, подняв на меня печальный взгляд, - неужели русские всегда будут смотреть на мою любимую Францию, как на врага?
-В политике и дипломатии нет ничего невозможного,-сказал я, - надежды на нашу дружбу для Ротшильдов, Мак-Магонов, Тьеров, и прочих аристократов "золотого тельца", скорее всего, нет, и не будет. Так в жизни бывает, что грязную игру ведут политики и финансисты, а расплачивается за проигрыш в этой игре, как правило, простой народ. Причем, расплачивается своей кровью и своими страданиями.
Мы не собираемся враждовать с французским народом, или завоевывать Францию. Ваша страна, месье Верн, должна изменить свою политику в отношении России. Французы сами должны решать свою судьбу. Сказать честно, мы не собираемся уничтожать даже Англию, которая сделала России и русским столько зла, что вполне заслужила уничтожения, как государство. Просто она вынуждена будет стать просто Англией, страной, на Британских островах, без ее заморских колоний. Кстати, Ирландия, Шотландия и Уэльс, могут задуматься - а не лучше ли будет для них стать процветающими и самодостаточными европейскими государствами.
Месье Верн, давайте на этом покончим с политикой, и перейдем к любимой нами литературе. Позвольте рассказать вам анекдот, который был бы сейчас вполне актуален?
- Расскажите, месье Тамбовцев, - оживился Жюль Верн, - я никогда не слышал раньше русских анекдотов.
- Итак, - начал я, - Одна дама легкого поведения за немалые деньги, решила, что пора приостановить свой промысел и съездить на курорт отдохнуть. Одевшись как скромная молодая вдова, она села в поезд, и вскоре оказалась на пляже среди пальм. Там она случайно встретилась с состоятельным молодым человеком, который начал настойчиво предлагать ей вступить в отношения, в просторечии именуемые "курортным романом". - Жюль Верн понимающе кивнул
-Дама посмотрела на молодого человека профессиональным оценивающим взглядом, и спросила, - Месье, скажите, а каков род ваших занятий?
- Я владелец железной дороги, мадам, - гордо ответил тот.
-Тогда представьте, месье, - говорит ему дама, - вы приезжаете на курорт, а там вместо пальм и пляжа, кругом паровозы, паровозы, паровозы...
Жюль Верн долго смеялся, а потом, успокоившись, спросил у меня, - Месье Тамбовцев, а почему вы считаете, что этот замечательный анекдот, так актуален для нашего разговора? С вашего позволения, я буду рассказывать его своим друзьям, от перевода на французский язык он будет еще пикантнее.
- Месье Верн, просто я, как та дама, целыми днями кручусь в мутных и дурно пахнущих водах международной политики. Я хочу поговорить с великим писателем - а тут опять политика. Вы уж меня извините, я понимаю ваше беспокойство за La Belle France, но поверьте, мы сделаем все, чтобы судьбу Франции решали не банкиры, а простые французы. Но сумеют ли они это сделать - вот в чем вопрос?
Жюль Верн ничего не смог сказать мне в ответ. Видимо, такая постановка вопроса ему еще не приходила в голову. Было видно, что он пытается сообразить, кто из лично его знакомых мог бы подойти под указанные требования, и не находил ответа. Печально...
- Молчите, месье Верн? - вздохнул я, - Вот и мы тоже думаем о том же. И пока не находим ответа. Ладно, перестанем говорить о грустном. Лучше посмотрите - какие у нас красивые девушки?
Жюль Верн обернулся. По посыпанной крупным белым песком дорожке в сторону моря, весело переговариваясь, шли две юные прелестницы, одетые в длинные, до пят, белые купальные халаты. Непременные махровые полотенца висели у них через плечо. Говоря словами восточного поэта, это были: прекрасная роза и юный благоухающий бутон.
- Кто эти очаровательные незнакомки, месье Тамбовцев? - обратился ко мне Жюль Верн, когда к нему вернулся дар речи. - И что они делают здесь в такой ранний час?
-Ох уж этот любопытный француз, все ему расскажи да покажи, -- подумал я, а вслух сказал, - Месье Верн, вон та девушка которая постарше, с черными вьющимися волосами - Ирина Андреева, мой боевой товарищ, и наша с вами коллега - журналистка и начинающая писательница. Публикуется в "Санкт-Петербургских ведомостях" под псевдонимом "Иван Андреев", с серией очерков "Константинопольские рассказы". Публика в восторге, тираж издания за две недели вырос вдвое. Также, со всей вероятностью, вы имеете честь видеть будущую графиню Лейхтенбергскую, графиню Богарне, и великую княгиню Болгарскую... Но это все еще в будущем. Девочка, которая ее сопровождает, это Ольга - внучка великого русского поэта Александра Пушкина. Находится сейчас у мадемуазель Ирины на воспитании. А что они тут делают? - Просто идут купаться в море.
-Доброе утро Васильич! - Ирина остановилась рядом с беседкой, - Что это за бородатый дядечка, который сидит рядом с тобой? - это, или Карл Маркс, или Жюль Верн?
Услышав свою фамилию, француз вскочил со стула, и галантно раскланялся перед нашими чаровницами.
-Бонжур, месье Верн! - поприветствовала она великого писателя, протянув ему руку. Жюль Верн с чисто французским изяществом поднес ее к губам. Ирина склонила свою прелестную головку в знак уважения и, проследовала дальше к морю. Сделав книксен, Ольга по-французски сказала несколько приветственных слов моему собеседнику, подмигнула мне, и побежала следом за своей старшей подругой.
- Месье Тамбовцев, -хрипло произнес потрясенный Жюль Верн, - скажите, что они собираются делать?
Я обернулся. Оставив полотенца и халаты на скамейке, и убрав волосы под купальные шапочки, девушки осторожно ступая босыми ногами по песку, шли к воде. Я пожал плечами,
- Все нормально, месье Верн, девушки решили начать день с морского купания. И не удивляйтесь - у нас так принято. Если бы я был помоложе, то не поглощал бы сейчас вместе с вами кофе с круассанами, а плавал бы в море вместе с этими прекрасными русалками. На весь день после этого будет прекрасное настроение.
На Ирине было ослепительно-белое бикини, достаточно смелое даже для нашего XXI века. Ольга же была одета в белый купальник, значительно более скромных форм, напоминающий те, что в наше время использовались для занятий спортивной гимнастикой. Но все равно, для нынешних времен - это неслыханная вольность и смелость. Во времена Турецкой империи за подобное их могли бы и камнями побить. Но те времена уже прошли, и девушки были в полной безопасности. Конечно, в Константинополе еще остались ревнители суровых старых обычаев, но злые урус-аскеры быстро продемонстрировали, что любители бросать камнями в ответ сразу же получают пулю из автомата. Из-за чего поголовье подобных ревнителей резко убавилось. Как говорят на Кавказе, кто бежал - бежал, кто убит - убит.
- Да, месье Верн, - я посмотрел на часы, - извините, дела. О литературе мы с вами так и не поговорили, только о политике, и о женщинах. Ничего не поделаешь, у нас русских и французов это общая национальная черта. Кстати, месье, вы еще не летали на вертолете?
- Не довелось, месье Тамбовцев, - отрицательно покачал головой Жюль Верн, - Хотя мне очень бы хотелось.
- Тогда, месье Верн, - сказал я, - позвольте вас пригласить сегодня вечером, на воздушную прогулку над Константинополем. И еще, адмирал Ларионов просил вам передать, что готов подарить такому замечательному писателю как вы, любой дом из тех, чьи хозяева уже никогда не вернутся в Константинополь. Как вы понимаете - на войне, как на войне. Прекрасные дома стоят в запустении, и ждут новых хозяев.
- Я с удовольствием принимаю ваше предложение, месье Тамбовцев, - сказал Жюль Верн, поднимаясь из-за стола, - я давно мечтаю о воздушной прогулке. Я уже летал на воздушном шаре, но тут впечатления должны быть куда острее. А над предложением вашего адмирала мне нужно подумать, уж слишком оно неожиданное.
- Думайте, - я тоже встал из-за стола, - это предложение пока еще остается в силе. А сейчас, позвольте проводить вас до выхода из дворца. Встретимся вечером, на этом же самом месте.
6 июля (24 июня) 1877 года. Утро. Константинополь. Дворцовый комплекс Долмабахче. Мобильный госпиталь МЧС. Подполковник медицинской службы Игорь Петрович Сергачев. (Записки военно-полевого хирурга)
Недаром в народе говорят: "Глаза боятся - руки делают". Постепенно мы довели до ума наш мобильный госпиталь, и он начал работать четко, как часы. Конечно, во многом в этом заслуга нашего коменданта, Дмитрия Ивановича Никитина, и его правой руки - Аристидиса Кириакоса. Не знаю, что бы я делал без них.
Поток раненых понемногу стих, я нам теперь приходится чаще заниматься такими прозаическими делами, как, лечением инфекционных и хронических заболеваний, оказанием помощи при травмах, и родовспоможением. Теперь к нам прибывают больные со всех концов Югороссии. И даже из-за ее границ.
