Александр Антонов - Звезды против свастики. Часть 1
– Ответь, только честно: ты хотела, чтобы Глеб узнал про ребёнка?
– Зачем? – горько улыбнулась Евгения. – Мне, как Евгении, этого не надо. Юлия умерла, забрав любовь к Глебу с собой в могилу. Что касается Павлика, то у него есть заботливый отец, любящая сестра и младший брат, вряд ли моё признание сделает кого-то из них двоих (Глеба или Павлика) счастливее.
– Обещаешь, что так и будет?
Евгения посмотрела в глаза Машани, что-то там увидела, но без колебаний ответила твёрдо:
– Обещаю!
«Нет, нет и нет! Я немедленно отправляюсь в милицию!» – «И что ты там скажешь? – голос Евгении звучал рассудительно. – Что сбежала с места происшествия, бросив сбитого тобой мужчину умирать на дороге?» – «Ты ведь тогда сказала, что он уже мёртв…» – «Мёртв, жив, откуда мне знать? Я ведь не врач…» – «То есть… – Анна-Мария замолкла на полуслове, потом заявила: – Ты меня подставила! Как я сразу не догадалась? Ты специально увезла меня с места происшествия, чтобы сделать кругом виноватой. И об этом я тоже расскажу в милиции!» – «А кто подтвердит, что я вообще была в машине?» – «То есть как?..» По интонации чувствовалось, что Анна-Мария находится в замешательстве. «А вот так: не было меня тогда в машине, и всё! Свидетелей, что я в неё садилась, нет!» – «А я буду настаивать на обратном!» – «Да на здоровье! – фыркнула Евгения. – Себе только хуже и сделаешь. Ты ведь не будешь отрицать, что была за рулём, принципы не позволят. А при таком раскладе твои слова о том, что в машине ты была не одна, и что тебя чуть ли не силой увезли с места происшествия – учитывая, что я это буду отрицать – вряд ли произведут на следствие благоприятное впечатление» – «Ах ты!..» Дальше на плёнке пошли звуки, напоминающие шум борьбы.
– Она что, на вас накинулась? – спросил резидент.
– Попыталась, – усмехнулась Евгения, – но я её быстро утихомирила!
В подтверждение её слов шум борьбы вскоре сменился на всхлипы. Потом раздался голос Евгении, спокойный, рассудительный, даже участливый: «Зря ты так. Твоё признание не вернёт тому человеку жизнь, а тебе испортит точно. И не только тебе. Подумай об отце. Его запросто могут спровадить на пенсию, а ты сядешь. Теперь прикинь: тебе это надо?» – «Но ведь меня всё равно вычислят…» Голос Анны-Марии звучал теперь тускло и обречённо. «Верно, – подтвердила Евгения. – Верно в том плане, что уже вычислили…» – «Вот видишь!» – зарыдала Анна-Мария. «Прекрати реветь! – в голос Евгении вкрались нотки брезгливости. – К счастью – я ведь именно с этого пыталась начать, но ты меня не захотела слушать – твоё дело оказалось в руках людей, которые готовы помочь, при условии, что и ты им поможешь, если в этом возникнет необходимость…» В разговоре вновь возникла пауза. Потом Анна-Мария тихо спросила: «Кто эти люди?» – «Не бойся, не шпионы. – Было слышно, как Евгения усмехнулась. – Просто люди, занимающее определённое положение в различных властных структурах, которые создали нечто вроде кассы взаимопомощи. Только и взносы и ссуды в этой кассе принимаются и выдаются не в виде денег, а в виде различного рода услуг. Впрочем, деньги там тоже в ходу, но только очень большие деньги…»
Резидент выключил диктофон:
– В итоге, она согласилась… И опять-таки хорошая работа, агент Флора! А про шпионов и кассу взаимопомощи сказано просто великолепно! Домашняя заготовка?
– Нет, – улыбнулась Евгения. – Пришло в голову по ходу разговора.
– Отлично! Пусть Жехорская лучше думает, что связалась с нечистоплотными чиновниками, чем будет знать, что работает на вражескую разведку. Нам её целесообразнее использовать втёмную, по крайне мере, пока…
19-Август-40. Не пыли, пехота…
– И когда по сигналу ракет
Распрямятся стрелковые роты,
Их прикроют разящим огнём
Боевые машины пехоты!
– Лихо идут, хорошо поют! – Полковник Ратников ободряюще взглянул на подполковника Галина. – Кто у них командиром?
– Лейтенант Ежов, – ответил комполка и, поймав удивлённый взгляд, поспешил пояснить:
– Лейтенант исполняет обязанности командира роты, пока капитан Сотников в отпуске.
– Понятно, – кивнул полковник. – Ежов, говоришь? Тот самый?
– Не понимаю, о чём вы, товарищ полковник, – нахмурился Галин.
– Брось, Павел Михайлович, всё ты понял, – добродушно усмехнулся полковник. – Ведь это у него отец маршал и председатель КГБ?
– Так точно! – не переставая хмуриться, отчеканил подполковник.
– А говоришь: «не понимаю», – хохотнул Ратников. Потом решил сменить тему. – Скажи, Павел Михайлович, а что они за песню поют? Я раньше не слышал.
– Марш мотопехоты, – пояснил Галин и, поколебавшись, добавил: – Музыку и слова Ежов написал сам.
– Иди ты? – не поверил Сотников. Потом завистливо вздохнул: – Повезло тебе, Павел Михайлович. И стихи пишет, и музыку сочиняет, и командир лихой, и папа – маршал. Не зять – мечта!
Лицо подполковника враз налилось кровью. Он набычился и проговорил сквозь зубы:
– Вам бы в штабе дивизии только языками чесать, как бабы, ей-богу!
– Товарищ подполковник! – взревел представитель штаба дивизии. – С ума сошли?! Что вы себе позволяете?! – Он замолк, ожидая положенного в таких случаях «Виноват!», но подполковник стоял молча, лишь принял строевую стойку.
– Тьфу ты! – в сердцах сплюнул полковник. – Ну и характер у тебя. Вот из-за него ты до сих пор в подполковниках и ходишь! Ладно, что там дальше по плану?
* * *Что там было по плану у старших командиров, то нам знать ни к чему. И не потому, что секретно, а потому что скучно. Давайте-ка лучше сунем нос в личные дела лейтенанта Петра Ежова: куда это он торопится после службы?
Летний вечер. По времени, считай, ночь. Солнце скатилось в закат, но сумерки ещё не сгустились. На берегу тиховодной речки молодая пара. Оттуда, где они стоят, реки не видно, мешают кусты. Зато слышно, как за густой зеленью лениво перешёптываются неторопливые струи. А ещё от воды тянет холодком, потому плечи девушки заботливо прикрыты офицерским кителем. А руки офицера уже под ним, под кителем. Вернее, пока только правая рука, которая медленно скользит по платью вниз по спине. Проведя ладонью чуть ниже лопаток, офицер с удовлетворением отмечает отсутствие на девичьем теле бюстгальтера.
К чести девушки отметим: подобная вольность позволена Петру Ежову впервые за время знакомства. Кто-то, может, поправит: и к чести юноши, мол, тоже. Соглашусь, но лишь отчасти. В бытность курсантом Пётр не был обделён вниманием питерских красавиц, а уж те позволяли симпатичному юноше много больше. Так что, будь его воля… Но таковая дана ему только теперь, в первый вечер после помолвки, и для того, чтобы понять, насколько далеко простираются новые полномочия, рука продолжала движение вдоль гибкого стана. На несколько секунд задержалась на талии и решительно скользнула ниже.
Вскоре мозг принял рапорт: трусов тоже нет! Девушка, чья прелестная белокурая головка покоилась на офицерском плече, пока не предпринимала никаких попыток приструнить распоясавшегося кавалера, что позволило ввести в действие дополнительные резервы. Оставив правую руку на достигнутых рубежах, Пётр ввёл в действие руку левую. Протиснувшись между прижатыми друг к дружке телами где-то в районе пояса, левая рука начала осторожное движение вверх пока не наткнулась на серьёзное препятствие в виде упругой девичьей груди. Светлана – вот и познакомились! – лишь легонько вздохнула и чуть-чуть отстранилась, чтобы молодому командиру было сподручнее занимать новый плацдарм.
Вскоре дыхание Пётра заметно участилось, правая рука резко переместилась вдоль линии фронта норовя проникнуть на последний рубеж обороны. Рука Светланы перехватила агрессора, голова оторвалась от плеча, взгляд был строг, как и слетевшие с губ слова:
– А вот это уже лишнее, товарищ лейтенант! Давайте всё остальное на после свадьбы оставим!
Петру бы отступить, глядишь, и потискал бы ещё вожделенную плоть. Но молодой человек слушал теперь не голос разума, а мятежные призывы возбудившейся плоти. Светлана, стойко держа оборону, какое-то время слушала невразумительный лепет типа «мы же почти муж и жена…» или «никто ничего не узнает…», потом решительно отстранилась, сделав шаг в сторону.
– Вот что, товарищ лейтенант! – тоном, не допускающим возражений, произнесла девушка. – Вы тут постойте, охолонитесь, заодно покараульте, пока я искупаюсь. Да смотрите, сами не подглядывайте!
Девушка исчезла в кустах, а Пётр остался стоять на месте, туго соображая: «Куда это она? Сказала, купаться… Но ведь она же сегодня без купальника? Так потому и покараулить попросила. Не подглядывай, говорит…» Тут ясность ума и вернулась. «И чего же я жду?»
