Андрей Посняков - Шпион Тамерлана
– Ну? – спросил устало. Ах, как хотелось в этот момент закурить, Боже!
– Убивай, – спокойно произнесла Таська. – Чего ждешь-то?
Наплевав на кодекс джентльмена, Иван закатил ей звонкую оплеуху и сплюнул на пол.
– Это ты убиваешь, поганка, – зло сказал он. – За что мальца-то?
– Не знаю никакого мальца. – Таисья сверкнула глазами. – Тебе не жить, тля!
– Не очень-то оригинальная угроза, мадам, – усмехнулся Раничев. – Лиходеев ты, понятное дело, не пожалела, хоть и бросалась на шею Милентию…
– Не твоего ума дело, пес!
– Вижу, и баб с детьми тебе не жалко, – не обращая внимания на ее слова, спокойно продолжал Иван. – А интересно, меня-то как убить собиралась? Ну встретила бы у ворот, а ведь и там могли оказаться люди…
– Не встречала б я тебя, чай, не боярин, – неожиданно усмехнулась Таська. – Пустила бы стрелу… Потом бы поплакалась бабам – промахнулась, мол…
– Молодец… А чего ж мальца-то ножом?
– Не твое дело. Хочешь, скажу, как уйти?
Иван хохотнул:
– Ну да, так я тебе и поверил!
– Как хочешь… Однако не только ты б смог уйти. И эти… – Она кивнула на дверь.
Раничев насторожился. Вообще-то доверять Таське не стоило, но другого выхода, похоже, не было.
– Взамен, конечно, попросишь жизнь? – быстро спросил он.
Таисья засмеялась:
– Не только.
– Что-то еще? – Иван вскинул глаза.
– Кто меня выдал? – зло прошептала дева. Видно, у нее и в мыслях не было, что этот странный полускоморох-полукупец дошел до всего сам. Однако тем и лучше!
– Кто выдал, говоришь? – задумчиво переспросил Раничев.
– Кто? Не тяни… Ведь кто-то из обители, больше некому. Феофан? Софроний? Ну говори же…
Раничев отвернулся вдруг, чтобы не выдать себя внезапным блеском глаз. Успокоившись, медленно повернул голову и тихо сказал одно слово:
– Аксен.
Таисья вдруг обмякла вся, стала как тряпичная кукла.
– Аксен? – шепотом переспросила она. – Но как же… Да ты лжешь!
– А зачем мне это? – безразлично пожал плечами Иван. – Ты спросила, я ответил, а лгать тебе – да больно надо. Поприжал я Аксена в обители, он старый мой знакомец, кой-чего должен, вот я и хотел, как увидел, головенку ему оторвать, он на башне ошивался; как ты знаешь, в первые ряды не лезет, пес. Вот там, на башенке-то, я его и прихватил, покуда остальные бились. Чай, не признал, говорю, Аксене? А он, как меня увидал, так и затрепетал весь, пал на колени, пощади, говорит, а я тебе убежать помогу, да скажу, кто вас выдал. Вот и назвал тебя. А я уж слово-то свое сдержал – не стал головенку откручивать.
– И Аксен тебе помог убежать?
Раничев заметил в голосе Таськи явные ироническо-недоверчивые нотки и тут же поспешил исправиться:
– Ага, помог, как же! Одно дело – под мечом в чем-то признаться, и совсем другое дело – потом. Да ты что, Аксена не знаешь, что ли?
Таисья молча кивнула.
– Так вот, едва вырвался, – продолжал врать Раничев. – Хорошо, баба его помогла.
– Какая баба? – внезапно встрепенулась Таська. – Что за баба в мужской обители?
– Да не знаю, – отмахнулся Иван. – Была там какая-то, с Аксеном приехала. Рыжая такая, на кошку похожа. Тебя… – он оглядел поверженную деву, – …помоложе. Говорит, что боярышня.
– Рыжая, говоришь… Ах ты ж… И в самом деле – кошка. Ну Аксен, Аксене… – В глазах Таськи вдруг показались слезы. – Аксен, Аксене… А я-то дура, верила…
– Вот именно, что дура, – не удержавшись, поддакнул Иван. – Не знала, что ли, раньше Аксена?
– Да знала…
– А он еще все миловался с этой рыжей, на башне. – Раничев подливал масла в огонь. – Как раз я тем делом и влез. Как же он ее называл-то? Лебедицей, что ли?
– Лебедушкой… – прошептала Таисья и вдруг зарыдала.
– Да не реви, не реви, дева. – Иван ласково погладил ее по волосам. – Раньше надо было реветь, когда с Аксеном встречалась. Он уж кобель был, на весь Угрюмов известный.
– Так ведь клялся же, гад!
– Хм, клялся? Да будто не знаешь ты, что за цена тем клятвам?
– Ну, Аксене…
– Так что, в леса-то уходить будем или как?
– Будем. – Таська кивнула. – Развяжи.
– А не бросишься? – предостерегающе поинтересовался Иван.
– Да нужен ты мне теперь.
Как истинный джентльмен, Раничев протянул даме сарафан. Та повернулась спиной, подняла руки с усмешкой:
– Помоги уж!
А красива, красива, ничего не скажешь!
– Та, рыжая, она какая из себя? – застегиваясь, неожиданно спросила Таисья.
– Да такая… – Иван развел руками. – Глаза такие… Ну этакие, круглые…
– Чуть навыкате, воловьи?
– Во-во! Воловьи, навыкате.
– Ну точно Аксинья! А мне-то говорил, что все с ней… Идем, я готова!
Набросив на голые плечи летник, Таисья, откинув засовец и пройдя через пустые сени, вышла на двор. Раничев чуть задержался – подобрать кинжал да вытащить из стенки ножик, все пригодится, чай, на дороге-то не разбросаны. Засунул кинжал за пояс, а нож – в сапог, подойдя к дверям, оглянулся зачем-то, сжал в локте руку:
– Йес! Если уж «все мужики сво…», то бабы точно – ду…! Особливо – влюбленные бабы. Так ведь и пришибет Аксена Таська, ну туда ему и дорога. Как бы еще и рыжую туда не отправила, та-то уж и совсем не при делах, ну, впрочем, их проблемы. Сейчас главное – людей из острога вывести. Чай, скоро пожалуют ратнички.
Таська не обманула – быстро собрав баб и малых чадушек, повела за собой в ворота. Шагали быстро, считай – налегке, пожиток с собой взяли малую толику, что в котомки заплечные поместились, да и те три имевшихся мужика тащили. Хоть и болезные, а все ж повыносливей баб будут. Места вокруг были зверьем да птицей богатые, луки со стрелами имелись, а уж зайца с рябчиком запромыслить – любая баба умела. Немного и набралось – с десяток баб да столько же малых детушек. Ну не совсем малых, лет пяти-семи, но все же не настолько больших, чтоб шастать по лесу день напролет. Поздновато вышли, да и день для бегства не очень хороший – солнечный, ясный, следы на снегу далеко видать. Так ведь и догнать могут! Эх, отвлечь бы погоню… Раничев в три прыжка догнал Таисью, отвел в сторону.
– Отвлеки, – подумав, согласно кивнула та. – Я и сама сказать хотела… Скоро овражек один будет, потом распадок, вот, меж ними… Да вон он уже!
– Схожу-ка, за санями вернусь, вернее будет. – Иван отряхнул от снега шапку – нападало с елок. Улыбнулся:
– Ну, удачи, душегубка!
Таисья тоже усмехнулась, схватила Ивана за рукав. Блеснули глаза из-под лисьей шапки:
– Ты не думай, я и сама душою измаялась из-за них. – Она кивнула на свой небольшой отрядец. – Ладно мужики, а эти? Ну да Аксен попросил, чтоб… Вот и… – Таська помолчала. – Теперь вот хоть одним грехом меньше будет… Ну прощай, Иван, не поминай лихом. – Она вдруг неожиданно улыбнулась: – А на заимке-то неплохо нам было!
Ага… Иван кивнул… А еще лучше – недавно, в горнице. Ну об этом он тактично умолчал, как не напомнил и про убитого отрока Авдейку. Это ведь Таська его, больше некому.
Прощаясь по пути со всеми, обнял Сувора, шепнул на ухо:
– Ты за Таськой присматривай, себе на уме баба… Бог вам всем в помощь! – крикнул громко и бегом скатился в овраг. Быстро выбрался, постоял на пригорке, смотря, как исчезают в глухом распадке беглецы, и зашагал обратно к острогу лесом. Почуявшая его лошадь призывно заржала.
Раничев ласково потрепал кобылу по холке:
– Заждалась, милая? Ну да теперь поедем… Жалко, отрока похоронить по-человечески некогда. Сожрет зверье-то… Впрочем, уже почти сожрало. Эх… ну да ничего. Потом, может, часовенку кто поставит?
Поудобней усевшись в санях, Иван взял в руки вожжи…
Он отъехал верст пять, когда к острогу из рощи, таясь, подъехали гремящие кольчугами воины Аксена. Вытащив мечи и сабли, ворвались в пустой острог, закружили по двору, спешившись, врывались в избы. Все мало-мальски ценное стаскивали во двор в одну большую кучу, для честного дележа. Треть – воеводе, две трети – воинам. Ржавые кольчуги, несколько побитых молью тегилеев, помятый шишак без еловца, пара не старых еще нагольных тулупов, сундуки с сарафанами, бусами, ожерельями – не особо-то и богато.
– Все, Аксен Колбятыч, – подскочив к не слезавшему с коня Аксену доложился сотский. – Убегли, твари. По лесам искать будем?
Аксен ухмыльнулся:
– Больно надо, – поманил десятников. – Вон под тем хлевом копните! От ворот – третий.
Вытащив из амбара лопаты, воины выгнали из хлева коров и, скинув кольчуги и тегилеи, принялись рыть богато унавоженную землю. Лишь иногда вои выбегали наружу – глотнуть чистого воздуха. Подъехав ближе, Аксен посмеивался в седле:
– Копайте, копайте. Окупится сторицей!
Незнамо уж кто из воинов первый стукнул лопатой по сундуку. Однако звук вышел звонкий, и – вот чудо-то! – силы словно бы утроились. Враз вырыв сундук – огромный, сработанный из окованных железом толстых дубовых досок, – еле вытащили его во двор.
– Это искал, воевода-кормилец?
