Герман Романов - Крестоносец из будущего. Командор
Весь секрет был в том — Андрея это крайне изумило, — что до атаки никто из рыцарей на боевых коней не садится, дабы напрасно не изнурить их, не обессилить. Но верста — это предел — потом все, хана. Не всякий конь на своей спине добрый десяток пудов железа и человеческого тела вывезет быстрым аллюром.
— Но теперь вижу пользу великую. То же «копье» взять — число тяжеловооруженных ты в нем вдвое увеличил, лучников выведя. И стало лучше, намного лучше — теперь удар будет страшнее.
— А что остается делать, как приспосабливаться к обстановке, отче? Рыцарь и оруженосец, даже если их рядом поставить, других воинов и их коней от стрел не прикроют. Потому что тех восемь, а то и десяток. Зато четверо, у кого кони в кольчужных попонах, запросто защитят собой шестерых. Я это из рыцарского построения усвоил, что у нас «свиньей» называлось, а здесь «кабаньей мордой». А такой колун нет нужды еще шипами усиливать, лучниками то есть. Он сам по себе страшен!
— Хм. Ты ж его атаку в бою не видел!
— Глаза есть, да и занимаюсь я с вами рядом. По крайней мере, в строю крепко держусь и копье не роняю.
— Молодцом, брат-командор. Ты живо научился…
— Не хвали, не нуждаюсь…
Андрей машинально дернул поводья, останавливая коня. Из-за поворота горного тракта, порядком размякшего под дождем, на галопе вынесся «синий» и сразу устремился к ним.
— Шо, опять? — Голосом волка из любимого мультфильма спросил Андрей, чувствуя, что сложились на этот раз обстоятельства скверно. В животе сразу засвербело, словно он — худой солдат, у которого, как всем известно, перед боем всегда понос.
— Угры! Сотня! Наших догоняют! Через три лучины будут здесь! — в несколько приемов, срывая голос, прокричал давешний всадник — именно его десятник использовал гонцом — самый резвый, наверное.
— За поворотом что? С дорогой?
— Почти прямая, с полверсты будет. Потом петляет. Скалы подступают. Сейчас там наши уходят…
— Понятно. Стройся «кабаном»! Лучники, вперед! Бегом! Занять позиции по склону. За деревьями! По уграм не стрелять, ждать, пока рыцари вперед не пойдут!
Андрей спрыгнул с седла — теперь, после почти двух месяцев постоянной носки железа на теле, он чувствовал себя с ним привычно и почти не уставал от нешуточной тяжести. И сам вскочил, пусть и в два приема, в седло подведенного жеребца. Конь уже чувствовал предстоящую драку и рвался в нее — скалил зубы и злобно фыркал.
Строились быстро — первую шеренгу составило руководство ордена — сам он с Любомиром, прикрывшись щитами и выставив длинные копья, закрепив их в руке.
Во второй шеренге ощетинились копьями трое оруженосцев с Райтенбергом. По краям третьей закрепились еще два оруженосца на покрытых попонами конях, а середку заполнили мечники. Четвертая и пятая уже сплошь состояли из последних.
По заросшим высокими деревьями и густыми кустами склонам, еще не сбросившими на землю пожелтевшую листву, мелькали стрелки, натягивая на тисовые луки тетивы.
Занимали позиции быстро, сказалась и выучка, и приобретенный в походе опыт — раза три им уже устраивали учения на подобную ситуацию. Теперь оставалось только ждать, причем недолго…
Из-за поворота стали выскакивать «синие», один за другим, гуськом, на взмыленных конях. В прорезь шлема Андрей хорошо их видел и медленно посчитал — к его удивлению, все девять всадников оказались целы.
Разведчики по одному проскочили мимо подготовившегося к атаке «кабана» и принялись занимать места сзади, готовя луки и вынимая из тул стрелы.
— Хорошие у них кони, — пробормотал Андрей, видя, что без запоздания следом за ними за поворот вылетели угры — чернявые, с круглыми щитами и чуть искривленными мечами.
Взревел боевой рог, и Андрей легонько ткнул колесиками шпор своего жеребца, искренне взмолившись, чтобы тот не рванул. Выучка в строю дала себя знать — гнедой своенравен вначале пошел шагом и лишь потом перешел на тряскую рысь.
А вот угры никак не ожидали такой засады — самые умные стали сдерживать коней, на них налетали следующие преследователи, и в один миг все они сбились в кучу, в один большой затор.
Но то — умные, а полдюжины глупых, что безбашенно ринулись на разгоняющихся рыцарей, или просто не сумевших удержать разгоряченных коней были тут же сбиты арбалетными болтами. А на мешанину всадников обрушился ливень стрел…
Андрей нацелил тяжелое копье в спину угра и прекрасно видел, что тот, обернувшись к нему, все понял — лицо исказила гримаса ужаса. А дальше толчок, копье вывернуло из руки.
Гнедая сволочь перешла в галоп, совсем офонаревшая от запаха крови, сшибала маленьких лошадок на своем пути, как кегли, опрокидывая их вместе с всадниками и при этом кусая — без разницы, коня или человека.
Андрей прилагал неимоверные усилия, чтобы усидеть в седле, какое уж тут сражаться! Меч вытащить из ножен было невозможно. Одно благо — краем глаза он замечал острия копий следовавших за ним всадников, что бдительно его охраняли, да рядом крушил угров здоровенным шестопером старый рыцарь.
— Катком идем, попали, братцы, под блюминг! — выплюнул слова Андрей, уже сильно испугавшись. Его гнедой шел напролом, как танк, на бешеной скорости, сминая и круша все на своем пути.
Как тут не испугаться еще неумелому седоку!
И не успел Андрей выругаться, как мотавшиеся перед прорезью шлема уши коня пошли куда-то вниз, и он, к своему великому ужасу, внезапно понял, что не только потерял под задницей седло, но вообще куда-то летит, подобно выпущенному ядру.
Он даже не успел выбросить вперед руки, чтобы смягчить стремительное падение, как в голове взорвалась осветительная ракета, рассыпав тысячи искр. И сразу же наступила темнота…
ГЛАВА 9
Тяжелые веки с трудом поднялись, и Андрей увидел, что находится в незнакомом месте. Обшарпанные, выветренные ливнями и временем каменные стены старой башни не защищали от ледяного ветра.
Поежившись, Андрей с ужасом для себя понял, что он голый. Из всей одежды, если можно было так выразиться, оставался нательный крестик на цепочке и все.
— Это я где?
На столь глупый вопрос моментально был найден столь же глупый рифмованный ответ.
— Ну, точно не в Караганде! — Андрей огляделся. — Там юг! Там тепло…
Сквозь крышу, вернее жалкое подобие прогнивших и провалившихся балок проглядывало звездное небо.
Андрей огляделся вокруг в поисках чего-либо, что можно было бы использовать хотя бы в качестве набедренной повязки. В одном из углов смутно темнела куча, скорее всего, тряпья.
— Ну-ка! — он с отвращением ее разворошил. Сырой запах плесени и тлена ударил в нос. — Фу! Какая гадость!
Однако рука нащупала кусок более-менее крепкой ткани, и Андрей вытянул какую-то большую прямоугольную тряпку. Хорошо встряхнув, он оглядел добычу.
— Батюшки святы! — На потемневшей от сырости ткани еще был различим орденский крест грязно-белого цвета. — Это что, наш замок?
Делать было нечего, и Андрей, проделав в центре знамени дырку, чтобы пролезла голова, надел импровизированный плащ.
С одеждой вопрос был решен, даже протокол был соблюден, и его командорская честь не пострадала, ведь облачен был он в хоть и бывшее, но знамя ордена. Теперь необходимо было найти оружие.
— У меня однозначно дежавю! — Андрей помотал головой, словно отгоняя наваждение. — Опять очутился сам не знаю где… Тут — помню, тут — не помню! Как в атаку пошли — помню, как щитом махал — помню, как с седла полетел, что твой орел, растопырив крылья, — помню, а дальше… Значит, я или умер, или без сознания? Скорее второе, умер ведь я в прошлый раз…
Нескучные размышления были прерваны тихим шелестом осыпающихся камней, словно кто-то осторожно шел по насыпи, тревожа мелкие камешки, скользящие вниз.
Андрей замер, судорожно вглядываясь в темноту. Руки машинально ощупывали пол вокруг в поисках хотя бы камня. Вдруг ладонь почувствовала холод металла: обломок узкого меча или кинжала придал уверенности, и Андрей собрался, подготовившись к броску…
Прошла минута, другая, но тишина не нарушилась ни единым звуком. В единственное окно башни так же одиноко заглядывала безучастная луна, так же одиноко поблескивали еле различимые звездочки.
Нужно было как-то выбираться наружу. Находиться в этой странной заброшенной башне не хотелось совсем, и Андрей направился к площадке с начинавшимися узкими крутыми ступенями.
Осторожно ступая по полуразрушенной винтовой лестнице, Андрей оглядывал следы былой битвы: крестоносцы удерживали башню как последнюю цитадель.
Сжимая в бессильной ярости обломок меча, он аккуратно, словно боясь потревожить, перешагивал через немногочисленные останки в полусгнивших, но еще различимых орденских плащах.
