Борис Орлов - Рокировка
В этот самый момент его внимание привлек какой-то неправильный диалог. Саша резко обернулся… Ах, это вот в чем дело! Паукер окончательно пришел в себя и теперь уговаривал Василия отдать ему его оружие.
– Товарищ Паукер!
От звука его голоса Карл Викторович крупно вздрогнул и мгновенно повернулся:
– Т-товарищ Б-белов… Я вас очень прошу: пусть Василий вернет мне мой наган. Я же… – Тут он сглотнул, нервно облизал губы. – Я же – сотрудник НКВД, мне оно положено…
– Вот эти, – Саша указал стволом на лежавшего лицом в асфальт покойника, – тоже были «сотрудники». Кстати, Товарищ Паукер, передайте мне их документы…
Карл Викторович не заставил его повторять дважды и уже через несколько секунд держал в руках тоненькую стопку книжечек.
Бичом хлестнула команда:
– Откройте любое, на выбор!
Хрустит коленкор переплета, быстро шелестят страницы…
– Что там написано? Ну?!
– Уполномоченный отдела…
– Достаточно. Теперь ответьте мне, Паукер: сколько врагов вы лично ликвидировали во время этого контакта?
– Но вы же… Товарищ Белов, вы же сами забрали у меня…
– Это не довод! Вон у него, – жест в сторону Надмита, стоявшего в обманчиво расслабленной позе с револьвером в одной руке и окровавленным дубовым шестом – в другой, – оружия вовсе не было, однако если бы не он… Если у тебя нет оружия – добываешь его в бою!
– Слушаюсь, товарищ Белов! – Паукер вытянулся во фрунт и щелкнул каблуками. – Больше не повторится!
Саша усмехнулся и подавил в себе хулиганское желание потрепать Паукера по щеке:
– Вот и замечательно. Артем, – позвал он.
– Я здесь, Немец!
– Возьми у вот этого наган, разряди и отдай ему, – ствол пистолета-пулемета качнулся в сторону Паукера. – Я вам пока не доверяю. Дома получите свой, а пока, чтобы в кобуре пусто не было… Артем, тебе вот, – жест в сторону кобуры четвертого покойника. – Если что – как и Василий, палишь в воздух.
– Понял, Немец.
– Уважаемый даос… – Саша на мгновение запнулся, подбирая слова. – Тапахайм джё’маро[52]…
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой, трижды рожденный? – поклонился Надмит. – Я готов сопровождать тебя на великом пути Алмазной Колесницы, но помни: тебе для Истинного Пути нужны настоящие учителя, а не я – недостойный беглый монах…
Василий и Артем раскрыли от изумления рты, слушая эту, с их точки зрения, бредятину. Они уже были готовы накинуться на Сашу с вопросами, но тут на него, отойдя от первого ужаса, налетели Вера Степановна и Светлана.
– Сашенька, мальчик мой! Что это?! А ну положи немедленно! Это не игрушка!..
– Саша! Ты… Ты такой! Ты – как Спартак! Или как Камо! Ты их… Как они от тебя!..
Тут обе дамы – совсем юная и уже пожившая попытались заключить своего «Сашеньку» в объятия, но Белов каким-то неуловимым, текучим движением увернулся от них и коротко взмахнул рукой:
– В машину все! Бегом! Женщины – первыми!.. Отставить!
К ним приближались два милиционера. Оба – с оружием в руках.
– Стоять! Бросай оружие! – закричали они наперебой.
Саша дернул уголком рта:
– Товарищ Паукер, разберитесь. И сообщите этим товарищам, что только что было совершено нападение на семью товарища Сталина… – С этими словами он повернулся к остальным: – Выполнять! Света, тетя Вера – ВПЕРЕД! Остальные прикрывают!..
…Длинный черный «паккард» мчался по Москве, распугивая прохожих ревом двигателя, визгом тормозов и трубным клаксоном. За рулем, положив на сиденье чемодан, полусидел-полустоял Саша. Просто сидя, Белов плохо видел дорогу впереди и совсем не видел сзади. В салоне были задернуты занавески: в первую очередь Александр позаботился о безопасности женщин, сидевших сзади. Ведь ни Светлана, ни Вера Степановна совершенно не в состоянии спокойно свернуться калачиками в захваченной машине, а стекла у «паккарда» хоть и толстые, а пуля все-таки пробьет.
– A-а!.. М-мать!.. – прошипел Белов, выкручивая тугой руль и вгоняя длинный автомобиль в крутой поворот.
Он помянул тихим незлым словом создателей этого «чуда американского автопрома», у которого при переключении скоростей без перегазовки глох двигатель – синхронизаторы оказались отвратительнейшего качества. А перегазовывать, едва дотягиваясь до педалей, было не самым простым занятием…
– Да душу твою пнём об колоду! – снова злой шепот.
Саша всем телом навалился на рычаг переключения скоростей, который упорно не желал вставать в положение «прямая передача». Рычаг дернулся, выскочил и чувствительно двинул Белова под ребра. Саша с силой рванул рычаг и обстоятельно описал все, что он думает об американских авто, их конструкторах, рабочих на конвейере, матерях этих людей и их сексуальных предпочтениях.
Василий от этих словарных изысков тихо заржал, Светлана густо покраснела, а Паукер, услышав такое из уст четырнадцатилетнего паренька, со свистом втянул в себя воздух: откуда малец может знать такое?! Не матерные слова, а такие сочетания и сравнения?..
Белов гнал машину в единственное известное ему в этом мире безопасное место: на Ближнюю дачу. Там есть охрана – пусть и не слишком профессиональная, зато – многочисленная. Наверное, есть еще где-то городская квартира Сталина, но вот где она находится, он не знал, а кроме того, эта квартира была им не проверена. А в создавшихся условиях полковник Ладыгин не доверял никому, кроме самого себя…
Москва тридцатых разительно отличалась от известной ему Москвы. Не было ни Кольцевой автодороги, ни Кутузовского проспекта, но инстинкт москвича не подвел Александра. «Паккард» проскочил Смоленскую площадь, вылетел на Бородинский мост и запетлял узкими проулками к Дорогомиловской заставе.
Семь раз Саша еле-еле избежал наезда на каких-то особенно безалаберных пешеходов, два – с трудом увернулся от не менее бестолковых водителей кобыл, и один раз едва не врезался в трамвай. Но вот, наконец, он вырвался из города на шоссе и теперь, вдавив акселератор в пол, рванулся к Кунцево так, что казалось, будто низкий черный «паккард» уже не быстро едет, а низко летит над дорогой. Скорость была такой, что он едва не прозевал съезд на Ближнюю дачу. Автомобиль немилосердно занесло, и он заскрипел всеми узлами подвески, когда Александр резко крутанул руль и буквально вогнал «паккард» в поворот. Женщины на заднем сиденье взвизгнули, только Вера Степановна испуганно, а Светлана – восторженно. Паукера и Василия с Артемом швырнуло в боковые двери, только Надмит усидел спокойно. Он вообще не обращал внимания на все происходящее: сидел изваянием, прикрыв глаза, тихонечко шептал мантры да перебирал костяные четки.
Черный автомобиль чуть только не снес напрочь шлагбаум, к которому тут же толпой метнулись охранники. От этого зрелища Белов снова густо выматерился, затем вышел из машины и…
– Николай Сидорович обо мне говорил?
Не сразу сообразив, о чем спрашивает странный пионер, охранники, наконец, вразнобой кивнули.
– Значит, так… Вы видели: кто, сколько и с чем в автомобиле? Нет? Тогда что ж вы толпой к нему кинулись? А если бы там пулемет был? Или гранату кинули?
– Да ты, пионер, чего несешь?.. Какой пулемет?!
– Не знаю. Льюис, например. Или Браунинг. А что, есть разница?
Только тут до сотрудников НКВД стало доходить, что странный пионер не шутит. Да и Власик действительно распорядился, чтобы этого нового приемного сына Сталина слушали со всем вниманием и запоминали сказанное со всем прилежанием…
– Значит, так, – повторил Белов. – Сейчас вызовите кого-нибудь из водителей, а то задолбался я этот рыдван позорный пилотировать. Ко всем подъезжающим машинам – повышенное внимание. На проверку документов подходит один, остальные – в засаде, с оружием на взводе. В готовности ноль. И в случае любых – подчеркиваю, любых отклонений от норматива поведения желающих проникнуть на объект – огонь на поражение, без команды. Вопросы?
Он не ожидал вопросов и уже было повернулся назад к «паккарду», как раздалось неуверенное:
– Товарищ… э-э-э… Товарищ. А пулемет устанавливать?
Саша ошалело посмотрел на спрашивавшего, затем тихо и очень спокойно спросил:
– А у вас есть пулемет? А какого… – тут он запнулся, стараясь подобрать нормальные слова, но не сумел и просто закончил: – Он еще не на позиции? Немедленно установить и быть готовыми открыть огонь. Исполняйте…
…Сразу по прибытии на дачу Саша кинулся на розыски Власика. Но тот уехал вместе со Сталиным в Кремль. Собственно говоря, никого из начальников охраны рядом не оказалось, не считая Паукера, который все еще оставался одним из заместителей начальника отделения Первого отдела ГУГБ. Однако этому венгру-еврею Белов не доверял. Ну не мог заставить себя доверять этому непонятному человеку, который, кстати, явно не пережил конца тридцатых. А почему? Во что-то был замешан? А во что? Так вот: раз нет понимания, нет и доверия!
