Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
– Ну что садитесь за руль, молодой человек, – предложил Иваныч. – а я на пассажирское рядышком пристроюсь. Только сначала ворота открою.
В общем, покатались. В управлении по сравнению с «Москвичом» машина была тяжеловата. Но это дело практики. А уж к плавности хода никаких нареканий просто не могло возникнуть.
Мы покатались по центру и вернулись в гараж.
– Ну как впечатления? – поинтересовался Иваныч. – По глазам вижу, что понравилась машинка. Ставить тут будете или гараж есть?
– Есть, но там у меня «Москвич». Давайте и правда, пусть тут стоит. У вас какой графи работы гаража? С 8 до 21-го? В этот промежуток, если что, и буду брать машину.
– Ну и отлично! А за документами на неё в ГАИ зайдите, там получите. А то права-то – хорошо, но и документы на машину должны быть. Иначе не посмотрят, что вы там какого-то американца побили, могут быть неприятности.
Неплохой человек всё же этот Иваныч, думал я, попрощавшись с ним и топая не спеша домой. Надо будет ему проставиться, что ли, а то как-то неудобно выглядеть халявщиком. Но главное – подготовка ко встрече с Рябовым. Надо обдумать, что я буду ему говорить, не дело с пустыми руками, без идей приходить на такую важную встречу. «Есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Да у меня есть целых три плана!» [59]. Неделька примерно есть в запасе, что-нибудь придумаем.
Глава 35
Через пять дней я выглядел уже более-менее сносно. Синяки практически выцвели, а край уха был залеплен тонкой полоской пластыря, под которым аккуратный шрамик был почти незаметен. Правда, и ухо выглядело неровным, но я надеялся, что в будущем отросшие волосы его прикроют.
В череде будней, словно бы между делом встретили Новый год, как и договаривались, вчетвером. Посмотрели Полину в очередной раз в «Голубом огоньке», для которого я ей подарил песню «Мне нравится, что вы больны не мной» на стихи Цветаевой и музыку Таривердиева… То есть уже на мою. Прозвучит ли она в фильме «Ирония судьбы или С лёгким паром» – не знаю, но в «Голубом Огоньке» прозвучала, добавив драматизма в этот новогодний балаганчик.
И с Хомяковым повидался, всё на той же явочной квартире, рассказал о поездке, своём возможном назначении и вручил обещанный подарок.
– За подарок спасибо… А с чего решил счёт открыть в американском банке? Какова мотивация?
Вот тебе раз, и этот в курсе! Повторил чуть ли не слово в слово то, что говорил Судоплатову. Может, он от него и узнал? Или у них общий информатор? В общем, мой ответ собеседника вроде как удовлетворил. Далее разговор пошёл о моём новом месте работы. От своего куратора я услышал слова поддержки, пожелание ничего не бояться, но и на рожон дуром не лезть.
– Если что – звони прямо на домашний, не стесняйся, – предложил Хомяков.
Но пока мне позвонила секретарша Рябова и передала приглашение прийти к нему на приём. О фигуре первого секретаря обкома партии помимо того, что мне подсунул Судоплатов, я кое-что знал из своих прошлых-будущих воспоминаний. Яков Петрович Рябов, ныне первый секретарь Свердловского обкома партии, впоследствии с 1976 года по 1979 год секретарь ЦК КПСС, курировал отрасли оборонной промышленности. Освобождён от должности секретаря ЦК КПСС из-за того, что, якобы будучи в 1979 году в Нижнем Тагиле, позволил себе на тему плохого здоровья Брежнева пооткровенничать с местным партактивом, а также из-за серьёзных разногласий с министром обороны СССР Дмитрием Устиновым, после чего был переведён на пост 4-го первого заместителя председателя Госплана СССР. Что это за должность такая – я вообще слабо представлял. В общем, много тогда слухов ходило по Свердловску, и только годы спустя кое-что начало всплывать наружу.
Того, что с ним случится, в папке, переданной мне Судоплатовым, естественно, ничего такого не было. Зато имелась подробная характеристика на Рябова, да и на некоторых его замов, в том числе на Ельцина. С интересом ознакомился. На Ельцина, каких высот он может добиться и какой мог стать сволочью, я Судоплатова информировал. Но характеристика была суха, напоминая характеристику на Штирлица в известной телеэпопее.
Я остановился напротив здания обкома партии и располагавшемся здесь же облисполкома, перед которым возвышалась статуя Ильича. По всей огромной территории Советского Союза раскиданы такие вот «крепости», образующие нерушимую основу главной и единственной партии страны. Именно отсюда рассылаются директории по всей области, которые обязаны на местах немедленно претворяться в жизнь. Это храмы, в которых свои ежедневные службы проводят партийные жрецы в соответствии с решениями и указаниями высшего руководящего органа – Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза.
По моим сведениям, Областной комитет КПСС состоял из бюро, секретариата и отделов… Организационно-партийной работы, агитации и пропаганды, партийной комиссии, общего отдела, финансово-хозяйственного, промышленно-транспортного, лёгкой и пищевой промышленности, строительства, науки и учебных заведений, сельскохозяйственного, административных и торгово-финансовых органов. И куча народу в них работают, а может, просто протирают штаны. Теперь ещё вот один отдел добавился. Надеюсь, наша работа пойдёт людям во благо. На такие встречи с пустыми руками ходить вроде как неприлично и поэтому я, посидев часок, напечатал на машинке интересное на мой взгляд предложение, которое заинтересует партийную главу региона.
Я вздохнул, поправил меховую шапку, которую нацепил сегодня по случаю ответственного визита, и зашагал в направлении больших входных дверей.
– Ну здравствуйте, Евгений Платонович! Давно мы с вами не виделись, всё больше в газетах да по телевизору вас смотрю.
Первый секретарь Свердловского обкома партии Яков Петрович Рябов вышел из-за стола, крепко пожал мою руку и предложил садиться. Я вспомнил, что мы и виделись-то с ним один раз, но и впрямь давненько.
– Чайку?
– Не откажусь, – кивнул я.
Далее мы за чашечкой чая с сухарями и конфетами, которыми нас обеспечила секретарша Вера Афанасьевна – дама бальзаковского возраста в больших очках с роговой оправой – обсуждали моё будущее в стенах главного здания Свердловской области. Эпицентра силы и власти на многие километры вокруг. Здании, в котором могли пройти лучшие годы моей жизни.
Хотел ли я себе такого чиновничьего будущего? Честно говоря, не очень… Но раз уж взялся за гуж – изволь тянуть. Тем более от предложений, которые делает Генеральный секретарь ЦК КПСС, отказываться не принято.
Мой взгляд снова скользнул по лежавшей на столе «Правде», словно бы специально (скорее всего так и есть) раскрытой на странице с заметкой про меня под подписью Стрельникова. Я уже читал этот номер, к счастью, собкор ничего не исказил, лишь кое-что убрал из моей прямой речи, но это было некритично.
– Я знаю, у вас сложились доверительные отношения с Борисом Николаевичем, – между тем говорил Рябов. – Он мне о вас хорошо отзывался и, прежде чем пригласить вас на новую должность, я с ним посоветовался. Он выразил уверенность, что вы не подведёте.
Ага, с Ельциным он советовался… Как будто это что-то решало. Тебе позвонили из ЦК, сказали, что делать – вот и выполняй. Хотя то, что Ельцин мою кандидатуру одобрил, всё же внушало некоторый оптимизм.
– А как у вас вообще настроение? – поинтересовался он, размалывая сушку крепкими, крупными зубами. – Опыта руководящей работы вы, насколько я знаю, не имеете. Не страшно браться за такое дело? Только честно.
– Честно? Вы совершенно правы. Никакого опыта ни руководящей, ни аппаратной работы у меня нет. Согласитесь, что это очень важно. Одно дело, если бы я к вам сюда был бы назначен имея опыт работы хотя бы в горкоме. А так… Вот представьте, берут и назначают директором завода какого-нибудь токаря. А что? Молодой, не дурак, орденоносец, член партии. Тем более на собраниях активный. А у нас в стране, вы, наверное, в курсе, каждый знает, как управлять государством и играть в футбол. И вот через пару месяцев, а может быть и раньше, наш токарь понимает, что одно дело материть мудака-директора в курилке, и совсем другое – руководить производством. Так что, если действительно не дурак, то полетит этот парень в профильное министерство и партком, где Христом Богом будет умолять вернуть его к родному станку. Вот такое у меня на сегодняшний день мнение о моём назначении. Вопросов больше, чем ответов. Но, как сами понимаете, отказываться от назначения я не имел никакого права. Партия сказала: «Надо», а нам, рядовым бойцам остается только козырнуть: «Есть», и вперед, с песней.
