Узнавать Отражение (СИ) - "Ande"

— Ты, Пол, что, решил от меня избавиться? После того, что между нами было? Как честный мужчина, ты должен предоставить мне работу!

— Высокооплачиваемую?

— Здесь я спокоен. Ты явно не умеешь считать деньги.

Он в конце концов угомонился и заснул на заднем сиденье. Я рулил по даже в темноте красивой аллее — дороге от Торжка до Калинина, что вырубили в нулевые... Морщился от встречных фар и невесело размышлял. Можно было обойтись без всех этих подвигов. Просто попросить Фреда. Но кто же знал, что он как раз ищет банду, что бомбит отъезжающих?

Как он рассказал, предполагалась банда гастролеров, которые приезжают в Питер раз в две-три недели на дело. На Кучера никто не думал. Осенью этот кретин вместе со своими подельниками попробовал наехать на пивняк на Тамбовской. Получил по соплям от лиговской шпаны и договорился с ними: они не лезут в общагу, а он сидит тихо.

После августа 91-го поток отъезжающих увеличился. Евреи — бывшие отказники, искатели удачи в заморских странах, да и просто этнические мигранты. Кое-кого из них грабили за пару часов до отъезда. В случае с Костей они просто уже сдурели от безнаказанности... А так — организованная, мобильная группа. Две машины. «Жигули»-«двойка» и «Запорожец» у Баринова. Мы бы их ещё долго искали, Пол, если бы не ты.

В общем, зря мотался, получается. Впрочем, Коту я бы всяко помог. Да ещё я получил верного и весёлого товарища, что за любую движуху, и если что — всегда поможет. Как ни крути, с Горынычем мне повезло.

Этот объект везения к Химкам проснулся и начал снова командовать. В результате совсем скоро я вместе с машиной оказался в 17-м таксопарке, в зоне мойки. Дебелые тетки в резиновых фартуках споро помыли и пропылесосили мою машину. Всего за трешник. Горыныч пояснил, что такса неизменна. Может, потом поменяется. А пока — смело приезжай.

С чем мы и простились, договорившись созвониться. Он пошел заступать на смену. А я поехал за Светкой. На часах — семь утра.

Открыв мне дверь, она просияла. Так, как умеют мгновенно вспыхивать лишь женщины при виде своего мужчины. За что я бабам прощаю практически всё. И то, что она при этом бурчала про какого черта так рано, придурок, я ещё даже не умывалась, — не имеет никакого значения.

Как и то, что я при виде нее, такой уютной и домашней, собрался проверить прочность ее девичьей постели. Но был бит и подвергнут шипению с фырканьем и отправлен на кухню варить кофе. «Вот сам себе вари, раз мой не нравится».

Людмила Ивановна смотрела на нас с улыбкой, кофе в моем исполнении оценила выше Светкиного. Дочь на это разоралась: «Этот Павел, мама, обычный деревенский лимитчик! Шляется где-то по бабам, а потом дурит нам здесь головы».

И, усевшись в машину, она не успокоилась.

— Ты думаешь, я не помню эту твою брюнетку в модных кудряшках? Ностальгия мучает?

Пояснил, что брюнетка давно замужем. Но это отмазкой не засчиталось.

— От тебя, Пол, можно ждать любой глупости. А уж разбить семью...

Тогда я рассказал историю с Костей.

Ну, она отлично знает не только мою бывшую, но и Костю с женой. Мы вместе тусовались в Питере прошлой зимой. Так что она не только впечатлилась, но и успокоилась. То есть заявила:

— Я тебе, Пашенька, котенка подарю. На меня тебе плевать, а вот котика ты одного оставить побоишься.

— Мне на тебя настолько не плевать, что я уступлю. Заведу питомца. И это будет ёжик.

— Ёж?! Почему?!

— Во-первых, ежи прикольные. Во-вторых, он будет жить на кухне и охотиться на тараканов. И в-третьих, с ежом в квартире ты будешь опасаться ходить туда-сюда, ибо запросто уколешь ступню. Так что будешь лежать в кровати. Что и требуется. По-моему — гениально!

— Маньяк озабоченный!

— То есть первое, что ты подумала - про секс? И кто здесь озабоченный?

Светка — офигенная. И вместе нам классно не только в постели. Это я подумал, проводив её взглядом до двери клиники. А потом поехал на Дмитровку, в прокуратуру. То есть на Пушкинскую улицу.

Илья Сергеевич Красиков, взяв в руки томик Пастернака, — сомлел. Я теперь знаю, что оргазм букиниста длится не менее получаса. То есть полчаса он тискал книжку, листал, смотрел листы на свет и в лупу, гладил обложку... и был этим настолько поглощён, что даже в зазвонившую вертушку (без диска) бросил лишь: «Занят, перезвоню».

Мне было неудобно. Книжка всю дорогу лежала в бардачке бок о бок с затёртыми атласами автодорог СССР и Москвы, о которые запросто могла испачкаться и утратить сакральность.

Сам по себе следователь Генеральной Прокуратуры РФ Красиков — рослый, представительный и ухоженный, в хорошем костюме — производил скорее приятное впечатление. И чисто московская деловитость и собранность лишь подчёркивали это.

То есть когда я позвонил с проходной, он мгновенно вспомнил, кто я такой. Сообщил, что пропуск на меня заказан, жду. Рукопожатие — энергичное, улыбка — располагающая. В своем кабинете он усадил меня за стол напротив себя. А потом он взял в руки объект страсти и открылся совсем с другой стороны...

Впрочем, перейдя к делу, он как-то мгновенно и неуловимо стал похож на следователя Шеина. Хотя он и не стал меня подробно допрашивать. Так... уточнил по времени мое пребывание в Тушино... виденные мной контакты Фаиса за время моего нахождения в Москве... А потом пошли неожиданности.

- Значит, так, - захлопнул папку Илья Сергеевич и полез в стол, - подписку о невыезде я с тебя снимаю. Зайдешь к участковому - поставишь в известность и скажешь, чтобы он мне отзвонился. Отдашь ему вот это.

Он, предварительно расписавшись, протянул мне заполненный типовой бланк. Справка. Для предоставления по месту работы. Колесов П.А. вчера и сегодня, в течение дня находился в Генпрокуратуре для осуществления следственных действий. Следователь Красиков.

Я поднял на него глаза:

- Грубо говоря, покидать место, предписанное подпиской, - это нарушение, - буркнул он. - Тебя оправдывает лишь то, что и в Питере ты находился под надзором сотрудника прокуратуры.

Вот это да. Это Фред в штате Генпрокуратуры?

- И вот еще что, Павел, - он потарабанил пальцами по столу, - я знаю, ты на машине и не сильно загружен. Я могу, если что, рассчитывать на твою помощь?

- Конечно, Илья Сергеевич, - максимально корректно ответил я, - в любое время.

- Тогда - свободен. Ступай в конец коридора, там канцелярия. Поставишь печать.

И забыл обо мне, снова протянув руки к книжке, явно собираясь продолжить разврат.

От логова участкового я запарковался поодаль. Попасть в опорный пункт было затруднительно. Перекрыв возможность подъехать, да и сильно затрудняя подход к двери, стоял милицейский УАЗик. Не только со слегка притворённой водительской дверью, но даже с работающим двигателем. Нет, я понимаю, зима на дворе, а УАЗики выстужаются на раз. Но страшно зачесались руки прыгнуть за руль и умчаться вдаль. Огромным усилием воли подавив в себе игривые желания, я толкнул дверь.

В кабинете участкового орали. Прислушавшись, вник. Какой-то начальник снимал стружку с капитана Окользина за бардак, расхлябанность и халатное отношение к службе. Ибо в помещении грязь, журналы учёта не ведутся, а сам участковый сидит с газетой и пьёт кофе!!!

— Ты, знаешь, Окользин, где твои поднадзорные? Хотя бы сколько их у тебя, помнишь?!

Я решил, что участкового пора выручать. Толкнул дверь кабинета и браво заорал:

— Здравия желаю! Разрешите?

В кабинете двое. За столом по стойке «смирно» стоит участковый. На столе действительно термос, кружка и пачка газет. По кабинету возбуждённо расхаживает милицейский подполковник. Без головного убора, но при оружии, в смысле — со стволом в кобуре. Потом я его узнал. Это тот крепыш, что приходил к следователю Шеину. Замполит, вспомнил я. Он брезгливо оглядел меня и буркнул: