Перелетная птица 2 (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

Пленник на стуле задёргался, глаза его вытаращились, губы посинели, руки сжались так, что ногти проткнули кожу, потом он резко обмяк, повис на верёвках.

– Разрыв сердца. – констатировал Джозеф – Застращали вы его, принц Алекс, вот он и помер со страху.

– Что же делать? – воскликнула Агата.

Говоря об убийстве, она, конечно же, считала что запуганного Хьюго, в конце концов, отпустят, а он взял и откинул тапки.

– Я сейчас вызову врача, пусть констатирует естественную смерть. – хладнокровно сказал Берти – Скажем, что сэр Хьюго поскользнулся, упал в воду и его хватил удар, ах какая жалость.

– А как вы тут оказались?

– Ехали по делам в Скегнесс, завернули по дороге.

– А зачем вы туда ехали?

– В Скегнессе живёт тётя одной их любовниц сэра Хьюго. А вы, друзья мои, немедленно отправляйтесь. Ещё раз благодарю, Алекс, ты снова спас мне жизнь.

– Ох, прости, Берти, забыл спросить, что ты будешь делать со своим автомобилем? Покойный Хьюго Уэйк изрядно его изуродовал.

– Пустяки. Закажу точно такой же, у того же продавца, сегодня к вечеру или завтра с утра его и пригонят. А этот мы с Джозефом отвезём в море, да и утопим.

– Правильно. – подал голос хранитель замка – Я знаю ямы, куда не суются рыбаки, и где никто не бросает якорь, так что нет риска, что кто-то случайно зацепит автомобиль и вытащит.

***

Над Романовом-на-Мурмане, вернее над заливом, на виду жителей городка и экипажей кораблей, Агату Третью встретил «Альбатрос». Всё происходило штатно: Большой гидроплан выпустил шланг, Александр подвёл к нему Агату Третью, а Агата точными и выверенными движениями поймала штангой конус. Машину привычно затрясло, раздался вой и скрежет – как и положено при этой операции. Наконец, машины расцепились, одна повернула на аэродром, а другая неторопливо полетела дальше на север.

– До следующей дозаправки больше пяти тысяч километров. – сообщил Александр.

– Зато до Северного полюса чуть меньше двух с половиной тысяч. Эх, жаль мы не поставили на Агату Третью лыжи, могли бы там при… Вот не знаю, как сказать: не приземлиться же, там лёд.

– Именно поэтому посадку на Северном полюсе пока производить не станем. – солидно сказал Александр – Мы же не станем делать непонятно что, правда?

– Правда. Но у меня всё равно есть идея насчёт полюса.

– Какая же?

– А давай совершим кругосветное путешествие, а?

– Не вполне понял, поясни.

– Это потому что ты ужасный болван. Мы облетим вокруг полюса, и готово дело – мы обогнули Земной шар. Да, мы собирались лететь по семидесятой параллели, но кто помешает нам пролететь по восемьдесят девятой?

– Агата, я говорил, что ты гений?

– Хвали меня, Алекс, мне это никогда не надоест! Впрочем, ты можешь спеть мне ещё неизвестную песню.

Хм… А почему бы и нет? Попаданец он или хвост морковный? Командирские башенки на броневиках ваяют уже серийно, со Сталиным он знаком, даже давал ему советы – как правильно кушать палочками. Остался последний шаг к достижению сияющего Абсолюта: ему следует исполнить песню Высоцкого. Как же без этого?

– Алекс, над чем ты смеёшься?

– Пришла в голову вполне дурацкая мысль, но я не рискну её озвучивать, лучше сразу спою:

Все года и века и эпохи подряд

Все стремится к теплу от морозов и вьюг.

Почему ж эти птицы на север летят,

Если птицам положено только на юг?

Агата слушает внимательно. Она из тех редких слушателей, кто не пропускает текст мимо ушей. Наоборот, она любит ловить удачные поэтические образы, особенно если они наложены на хорошую музыку.

Что же нам не жилось, что же нам не спалось?

Что нас выгнало в путь по высокой волне?

Нам сиянья пока наблюдать не пришлось.

Это редко бывает – сиянья в цене!

– Ах, как точно о нас с тобой! – тихонько говорит Агата, но ларингофон ловит полушепот, и Александру он слышен.

Кто не верил в дурные пророчества,

В снег не лег ни на миг отдохнуть,

Тем наградою за одиночество

Должен встретиться кто-нибудь.

– Прекрасная песня! – заключает Агата – Нарочито примитивная, я бы сказала, что это стилизация, но не знаю под что.

– Верно! – обрадовался Александр – Этот человек начинал со стилизаций уголовного фольклора, потом перешел на песни обитателей фронтира, только потом дорос до относительно приличных произведений.

– Потом ты мне ещё споёшь песни этого автора. А хочешь, я расскажу о своём вкладе в войну за умы европейцев?

– Да, это очень интересно.

– Помнишь, как ты в Чите отмахнулся от идеи создания журнала мод?

– Неужели ты его основала?

– Совершенно верно. Отделения в Лондоне, Париже, Берлине и Нью-Йорке. Актуальная мода, образцы стиля, литературные экзерсисы, ноты самых популярных мелодий.

– Неужели публика интересуется?

– Ещё как! В каждой стране не менее десяти тысяч подписчиков, а в Британии двадцать пять! Хочешь узнать, кто является иконой стиля?

– Не может быть!

– Может. Потому что именно ты и являешься ею. Искатель приключений, рыцарь без страха и упрёка, композитор, бизнесмен, основатель новой княжеской династии. Это всё ты.

– Ну-ка, ну-ка! И как это влияет на общественное мнение?

– Самым поразительным образом. Многие стали интересоваться Россией – просто из интереса, почему ты выбрал её. Мне говорили, что тиражи книг о России выросли. Особенно книг, где имеется объективная и доброжелательная информация. А почему? Потому что ты не мог выбрать плохую страну. Ты очень популярен хотя бы потому, что в отличие от других поп-идолов ты не тянешь одеяло на себя, и это обстоятельство привлекает многих.

– Что ты имеешь в виду?

– Кого ты выставил героями в эпизоде спасения офицеров с броненосца «Орел»?

– Враки! Там всё напутали репортёры.

– Но ты не стал давать опровержения, а наоборот, сделал так, что весь лондонский свет уверился в нашем с девочками героизме. Да ещё Берти сделал героем, впрочем, он и вправду участвовал в том знаменательном бою. А эта великолепная серенада и твой отказ от авторства изумительных песен в пользу неблагодарного болвана Тома Грегсона? А небрежный жест с отдачей авторства скетча «Здесь играем, здесь не играем, а здесь рыбу заворачивали»… Девочки с этой сценкой блистают в компаниях.

– К чему ты ведёшь?

– К тому, что теперь лондонский свет знает правду, но от этого ещё лучше: и ты, как я уже сказала, стал носителем образа щедрого дарителя славы, и мы не потеряли и грана своей репутации бесстрашных воительниц. Твоя схватка с безумным самураем также являет собой образец рыцарской доблести.

– Ты и о ней написала?

– Не я первая. Сначала написали японские газеты, потом все европейские и американские корреспонденты, аккредитованные в Японии. Я всего лишь добавила к описанию вашей битвы необходимые штрихи. Всё-таки я свидетель.

– Любишь ты превосходные степени… Битва… На самом деле – коротенькая стычка. Напомню, что ты именовала перестрелку Джозефа с контрабандистами целым сражением.

– Я художник, я так вижу! – пожала плечами Агата – Не забывай, что я дама высшего общества, и мне свойственна некоторая увлечённость эпитетами.

– Ладно-ладно. Не стану спорить, потому что ты всегда права.

– Это истинная истина и правдивая правда. Что до последствий публикаций, то в Великобритании и Франции имя Александр самое популярное среди аристократических младенцев. А теперь подумай, с каким трудом правительствам Антанты придётся переламывать общественное мнение, что Александр Павич всегда стоит на светлой стороне. Побороть-то поборют, но, как в твоём любимом анекдоте – осадочек останется.

– Ого! Да ты проводишь операцию стратегического размаха!

– Именно так. Надеюсь, ты подключишься к изданию журнала?