Ма. Лернер - Другая страна. Часть 2
— Момент, — сказал Ицхак, — ты не забыл, зачем приходил?
— А зачем я приходил? — с интересом спросил я.
— Вот видишь, — радостно сообщил он, — ничего не помнишь, но на автопилоте прибыл по месту назначения, хотя и зря. За ним, действительно, как за каменой стеной. Я все бумаги закинул Анне на работу.
— А! — сказал я, смутно вспоминая какой-то разговор недельной давности про завод и его продукцию.
— Вот именно. Все окупилось гораздо раньше, чем я рассчитывал. Вышли на ноль. Теперь пойдет сплошная прибыль. Не вижу на лице радости…
— Да я в тебе с самого начала не сомневался, — успокаивающе сообщил я.
Ицхак покраснел и резко развернувшись, двинулся к дому.
— Эй, — закричал я ему в спину, — бутылку хоть оставь!
— Обойдешься, — не поворачиваясь, ответил он.
— Он что обиделся? — неуверенно спросила Лена. — А на что?
— Понимаешь, у меня никогда не было отца. Вернее не так. Он был, но умер, когда мне было три года и я его совершенно не помню. Наверное, каждый хочет иметь отца — сильного, умного и всегда приходящего на помощь. Чтобы о нем можно было рассказывать приятелям и гордиться перед окружающими. Когда я приехал в Израиль, я был достаточно взрослый, повидавший фронт и смерть друзей и товарищей. Мне приходилось по трупам друзей в атаку ходить и совершенно спокойно кушать, сидя на покойниках. Я посылал своих подчиненных в бой, зная, что они не вернутся.
В общем, я считал себя совершенно непрошибаемым типом, который все видел и для которого единственным стоящим, авторитетным мнением является мое собственное. И тут мне повезло наткнуться на Ицхака. И я получил совершенно бескорыстную помощь и понимание. Человека, который все объяснит, подскажет, как решить проблему. Абсолютно надежного, с бьющей через край энергией и непоколебимой верой, что все можно исправить и всего можно добиться. Наверное, он точно попал в мои представления об отце.
А у него никогда не было своей семьи. То есть погулять он любил, будь здоров — как не каждый может и женщины на него вешались всегда, сколько я его знаю, хотя он совсем не красавец и долгое время был беден, как церковная крыса. Мы никогда с ним об этом не говорили, но я уверен, что я у него тоже такой сын, которого у него никогда не было. Вот только родители обычно хотят, чтобы дети продолжили их дело. А мне это совершенно не интересно. В теории мы с ним на паях строим заводик. А практически я отдал ему свои деньги и забыл. Вот чего я совершенно не боюсь, что он их в карман положит. А его это обижает. Он не сумел привить мне интерес к своим далеко идущим идеям. И ведь что удивительно — до войны я собирался поступать на инженерный, до сих пор популярные книжки почитываю, так что оценить мысль вполне могу. А если бы и не мог, все равно бы помог ему, но сейчас мне это совершенно до того самого места… Видимо, здорово меня война поломала.
Ладно, — заговорились мы с тобой. Пора тебе возвращаться к товарищам, чтобы искать не начали. Может, еще встретимся.
