Шломо Вульф - В обход черной кошки
Прямо у аэровокзала на площади Согласия Фридманы зашли за живую изгородь, консервировались, переоделись, после чего Арон, весь дрожа, набрал по мобильному телефону номер генерала Бени Шайзера. Голос израильтянина был простуженным и недовольным. Жанна возбужденно дышал в ухо мужа, напряженно слушая ответ с исторической родины.
«А что должно было измениться? — раздраженно говорил Бени. — Вам заплатили за посредничество с Мухиным, а остальное — заслуга князя. Как он там, кстати, не очень на нас обижается?»
«Это мой муж, доктор Фридман на вас обижается, — не выдержала Жанна. — О каком посредничестве вы болтаете, генерал? Как Мухин, не говоря о «тараканах», вообще попал бы в Израиль без Арона?!»
«А кто его об этом просил, вашего Арона? На черта нам вообще был нужен этот бой и гибель сотен, а то и тысяч ни в чем не повинных арабов? Мы вели с ними мирный процесс, мы были накануне мирного договора с Сирией в обмен на Голанские высоты. И тут этот Мухин… Да, теперь арабы запуганы и подписали все на условиях наших правых экстремистов. Но история наших отношений на этом не кончилась. Какая гарантия, что они и сами, без вашего умника Арона, не попадут в измерение Мухина и не приобретут нечто против нас? Много ли нам надо для поражения, с нашими-то размерами и численностью населения?. Нам нужен был мир, а не военная победа и капитуляция противников. И кто вообще уполномочил вашего мужа, геверет, влезать в наши государственные дела? Вечно этим «русским» больше всех надо! Словно до вас никто у нас не знал, что нам делать с арабами, словно это вы нашу страну строили и защищали…» «Шайзер, это ваше личное антисемитское мнение или позиция премьер-министра Израиля? — задыхаясь от обиды, прошипел Фридман. — Что вообще думает премьер о моем дальнейшем положении в стране? Я — вообще нужен Израилю с моими убедительнейшим образом продемонстрированными возможностями?..»
«Если вас интересует мое личное мнение, то от вас, доктор, Израилю один вред. Что касается премьера, то он вообще был взбешен, когда узнал о вашей деятельности, а потом хотел отдать вас под суд за подстрекательство к убийству уже не арабов, а верующих евреев — после нападения вашего Мухина на ортодоксов на шоссе Бар-Илан. Именно» антисемиты» из лагеря мира спасли вас от тюрьмы. Ваше дальнейшее положение? Думаю, что судебного преследования вас мы не допустим. Но, естественно, на государственную службу вас никто не пригласит. Вам еще предстоит после возвращения встреча кое-с-кем. И вам придется подписать обязательство не предпринимать впредь ничего от имени Израиля. Для этого есть государственные служащие. Вот и все, что я могу вам обещать. А заодно и кое-что посоветовать. Вы достигли третьего уровня в бизнесе, у вас хорошие перспективы, достаток. Чего вам неймется? Успокойте вашу жену и возвращайтесь к нормальной жизни. Со своей стороны, я обещаю вам защиту со стороны моей партии за то, что ваши друзья так славно проучили религиозных мракобесов. Коль тув, хаверим.»
9.Вокруг сиял тысячами огней нарядный Париж, спешили прохожие, суетились на чистом асфальте голуби. Фридманы молча сидели на уютной скамейке, смотрели на украшенный иероглифами египетский обелиск из Луксора, на статуи-символы городов Франции. Здесь оборвались под ножом гильотины надежды и амбиции знаменитых французов — от непутевого Людовика Шестнадцатого до, к счастью, недосостоявшегося тирана Робеспьера.
Теперь тут сидели пришибленные пожилые евреи — победительница и побежденный, оба поверженные хамством и пришедшие к Согласию, которое только что навязала им судьба, стремительная и неумолимая, как скользящий вниз нож гильотины…
«Давай, Арик, просто погуляем. Красота-то какая! — тихо сказала похорошевшая от пережитого волнения и легкого мороза Жанна. — Мы давно не гуляли просто так, без спутников и всяких дел. Ведь это сад Тюильри, помнишь? А там видна арка Карусель, так?»
«Так-то так, но что теперь делать? Ведь Кира права, нам было так хорошо, пока я не вообразил тессеракт. Можно вернуться и обо всем забыть, жить как жили с маленькими олимовскими радостями.» «Я согласна, — грустно сказала Жанна. — Тетки мои меня заждались. Буду с утра убегать на автобус, потом возвращаться и ложиться без сил, потом будем гулять к морю, а в шабат буду печь пироги, пить коньяк после зимнего купания. Съездим к крокодилий питомник, а то и в Эйлат среди кораллов поплавать. Кира права… Ну какая их меня баронесса после многолетнего общения со смартутом — тряпкой.»
«Я бы выпил кофе,» — сказал Арон, увидев столики на тротуаре. Гарсон подал им крошечные словно пылающие чашечки. И бутылочки минеральной. Когда кофе был выпит, Арон незаметно подложил в белый невесомый стаканчик Жанны с минеральной водой таблетку, потом в свой стаканчик, оставил на столике стопку франков-монет…
10.Гарсон протер глаза и побледнел — двое русских вдруг исчезли со своих решетчатых стульчиков. «Инопланетяне, — перекрестился он. — Могли голову отжечь, как в Петербурге, спаси меня святая дева…» А Жанна и Арон валялись на свежевыпавшем снегу. «Вам плохо, мадам и месье? — участливо спросил совершенно иначе одетый француз, помогая Жанне встать. — Я могу вызвать врача.» «Не беспокойтесь, месье, — по-английски сказал Арон. — Мы просто поскользнулись.» Француз удалился, несколько раз удивленно оглядываясь на пожилую пару в странных нарядах.
Мужчина и женщина отряхивали друг друга от снега. Других прохожих не было. «Это и есть НАШЕ решение? — сияла глазами Жанна. — Мы не возвращаемся в Израиль?»
«Мы будем туда просто ездить отдыхать, если соскучимся, — твердо ответил Арон, открывая неизменный баул со сменной одеждой. — Но надеюсь, что скучать нам не придется.» Он достал видеотелефон и вызвал Мухиных.
На экране появилось милое заспанное лицо Марины. «Добрый вечер, — обрадовалась она. — Андрей! Скорее сюда!» «Насколько удобно дать ответ Президенту немедленно?» — спросил Фридман, весь дрожа. «Какой ответ? — осторожно спросил князь Мухин. — положительный? Вы остаетесь с нами? Что это с вами? Почему вы оба такие мокрые?»
«Мы просто поскользнулись и упали в снег…» «Это очень полезно, — появилась на экране Марина. — Я обожаю купаться в снегу.» «Так что сказать Юрию Михайловичу? — напряженно переспросил Андрей. — Ты соглашаешься на его условия?» «Да, но… но ведь я неделю просил, а только что…»
«Ну и что? Погодите… Марина, поговори, пока я…»
«Когда вас ждать обратно? У вас там, надеюсь, новых приключений не было?» — ласково смотрела на растерянных Фридманов Марина своими мило сужающимися от волнения огромными глазами.
«Он все подтверждает, — возникло лицо Мухина. — Возвращайтесь немедленно. Завтра в полдень — официальная аудиенция в Президентском дворце…»
Глава 10
«Кто тебе позволил говорить от моего имени! — задыхаясь от бешенства орал премьер-министр Израиля прямо в посеревшее от страха загорелое лицо генерала Бени, говорившего вчера почти то же самое Фридману. — Кто ты вообще такой, что решаешь, кто нам нужен, а кто нет, кому и сколько платить? Ты хоть приблизительно понимаешь, что ты натворил, оскорбив его русско-общинные чувства? Ведь он к нам не вернется никогда! Ага, теперь ты киваешь, умник… А ты лучше подумай, как ты, тупица, сможешь его теперь разыскать для наших запоздалых извинений за твою наглость.»
«Но, Худи, о чем ты говоришь? Как же я его разыщу? Я генерал-танкист, а не математик-тополог. Что я понимаю в их конверсиях?..»
«А если ты генерал, то расскажи-ка мне, как ты собираешься защищать Израиль, если обиженный Фридман предоставит свое открытие этой параллельной, неслыханно богатой и могучей России, в которой его, скорее всего, оценили. Иначе бы его жена не говорила с тобой таким тоном. И вообще, если бы они умели оценивать людей так, как мы с тобой, были бы они вроде России нашего измерения, а не СШР со своей Аляской и Афганистаном, империей от Канады до Адриатики и от Индии до полюса. Когда мне принесли эту запись твоего идиотского разговора с Парижем, я сразу понял, что произошла катастрофа. Что если завтра их антисемиты подарят с десяток «тараканов» той же Сирии? Ты танковый генерал, Бени? Отлично, поясни мне, как двое наших обуздают десяток арабских шагающих боевых бронемашин?.. Надеюсь, ты не рассчитываешь хоть на день задержаться в армии? Ну, спасибо, хоть на это у тебя ума хватило. Он поучает оле, как следует любить Израиль! Да он все любят нашу страну в сто раз больше чем мы с тобой, причем, как правило, без взаимности. Я молю Бога, чтобы доктор Фридман оказался из числа таких дураков и все-таки возник в поле зрения хоть в одной стране нашего измерения. Весь Мосад будет поставлен на ноги, чтобы его не упустить. Я уволю любого из твоих никчемных высоколобых товарищей по разуму, если Фридман согласится занять его место. Ты выставил меня перед параллельным миром таким идиотом, что оттуда теперь появятся люди где угодно, но не в еврейской стране. Спасибо тебе… А теперь уходи. В твоем мисраде готовы документы на твое увольнение. И запомни, единственный шанс тебе вернуться в ЦАХАЛ — это разыскать кого-то, кто знает, как найти Фридмана. Мы ему дадим любую должность и любые деньги, чтобы он хотя бы не отдал свою голову другим… Потерять такого экономического и военного партнера, как СШР! Да над нами весь мир смеяться будет, если узнает! Уходи…»
