Константин Калбанов - Концерн
Ранним утром, в середине января на заимке появился Песчанин, сияя как медяшка на корабле после приборки, или как новенький золотой, только вышедший с монетного двора, как говорится, кому что нравится. Едва увидев друга, легко соскочившего с саней, Семен понял, что их дела идут просто замечательно, и длительная поездка в Хабаровск увенчалась полным успехом.
— Здорово, Гризли.
— И тебе не хворать, командир. Вижу все в норме.
— А ты как думал. Время есть?
— Есть. Сегодня дядька Антип парней в лес поведет, с меня только утренняя зарядка, на лыжах они и в лесу находятся. А кого это ты там приволок? Никак бабы?
— Они.
— Ну и на хрена они здесь сдались? Ты что, решил мне тут дисциплину хулиганить? — нахмурился Гаврилов.
— Ну, я думаю не следует пренебрегать тем фактом, что у нас все же не сопливые мальчишки, а взрослые мужики. Разрядка нужна в любом случае, — лучезарно улыбнулся Антон.
— Возможно, вот только девок, я только двоих наблюдаю.
— Ну, так и поощрять нужно только особо отличившихся. Дополнительный стимул никогда не помешает.
— У тебя опыта работы с людьми побольше будет, так что наверное ты знаешь что говоришь. Вот только кабы грызня не началась.
— Семен, вот скажи, как ты наказываешь парней?
— По-разному бывает.
— А поощряешь? Думаешь, объявил благодарность и бойцы рады до усрачки. Должно быть что-то вещественное. То, что они могут пощупать руками. Да сейчас им хоть жалование добавь вдвое, они отреагируют вяло, так как деньги эти им тратить негде, а в город мы их пока отпустить не можем.
— А кто сказал, что после ТАКОГО поощрения они не подорвутся и не сбегут в город, где все эти радости есть? — взъярился Семен.
— Не хотелось бы, чтобы сбежали, но уж лучше пусть это случится сейчас, чем позже, когда мы на них будем рассчитывать.
— Тоже верно, — вынужден был согласиться мичман.
— Ну так как, есть кандидаты на поощрение?
— Больше всего поощрений у Зубова и Панкова. Парни сообразительные, показатели хорошие. Опять же, единственные кто едва меня не продырявил.
— Ого. И этих ты поощряешь?
— Если эти не сбегут, то не сбегут и другие.
— А как Варлам?
— А что Варлам. Поначалу-то пытался поставить себя паханом, ну это ты помнишь, при тебе еще было. Теперь скрипит зубами, но терпит, хотя ему-то труднее всех, он ведь из блатных.
— Угу. Значит, и впрямь приперло мужика, решил все же изменить свою жизнь. А может, его премируем?
— С чего бы это? Здесь и сейчас они все равны, так что все по заслугам. Не ломай то, что уже работает как часы.
— Гризли, вот смотрю на тебя и поражаюсь, это какой же командир в тебе пропал.
— Антон, что ты еще задумал повесить на меня?
— Ничего, — простодушно улыбнувшись, ответил Песчанин.
— Антон, мы ведь не первый год знаем друг друга.
— Во всяком случае, это перспектива даже не на будущий год, так что не ломай себе голову.
— Ох, что-то мне говорит, что она у меня еще поболит и крепко. Ну что, строю парней, что ли?
— Строй.
Десяток крепких мужиков быстро построились посреди двора, как всегда это происходило перед началом занятий. Недоумевая, к чему это понадобилось, предстояли занятия с дядькой Антипом, а он никогда не был сторонником солдатчины.
Старый охотник никогда не повышал голос, парни ходили за ним гурьбой, но вот, как выражался Гаврилов, дисциплину хулиганить никто не пытался. Нет, были и шутки и подколки, вот только дядька Антип на них реагировал как и положено реагировать взрослому, умудренному опытом мужику, а именно снисходительно, как на безвинные детские шалости.
Несмотря на отсутствие в его манере обучения, системы поощрений и наказаний, он умудрялся увлекать учеников настолько, что те и не думали отвлекаться на его занятиях, а материал усваивали как-то легко и непринужденно. Наверное сказывался огромный опыт охотника и натуралиста, дядька Антип был не только кладезью охотничьей премудрости, но и очень много знал о повадках животных и мог все это преподнести настолько интересно, что парни были готовы слушать его часами. Опять же занятия происходили на свежем воздухе, в лесу, так сказать на натуре. Из каждого выхода они возвращались с добычей, что ни говори, а котел нужно было разбавлять свежим мясом.
Тем более их удивило построение именно перед выходом в лес. Они конечно видели, что Антон Сергеевич привез девок, которые все еще оставались в санях, если к Семену все обращались не иначе как "командир", то к Песчанину, только по имени-отчеству. Однако они справедливо полагали, что девки предназначены для начальства, которое на весь день остается на заимке, а о профессиональной принадлежности все время хихикающих баб, гадать не приходилось. Оно и понятно, если Антон Сергеевич только вернулся из города, то командир вместе с ними провел здесь уже четыре месяца и так же как и они не видел женской ласки. Да что там, они вообще не видели женщин все это время.
Стоит ли говорить о том, какими глазами парни смотрели на женщин и особенно на командиров, которые вот так вот беззастенчиво показывают свое превосходство над ними. Антон ловя злые взгляды буквально слышал как скрипят зубы. Но в каком бы настроении ни были великовозрастные курсанты, команду они выполнили.
— Зубов, Панков. Выйти из строя.
— Есть.
— Есть.
Парни четко печатая шаг вышли из строя, и замерли перед начальством, буравя его угрюмыми взглядами. Антон прекрасно понимал, что творится сейчас у них на душе, и мысленно ликовал, так как что бы они ни думали, мнение их было ошибочно. Парни были рослые, со здоровым румянцем. Антон припомнил, какими они прибыли сюда и не без удовольствия отметил, что несмотря на высокие нагрузки, они прибавили в весе и как-то раздались в плечах. Эта особенность была не только их особенностью, подобные изменения он подметил у всех. Если бы он проводил с ними каждый день, как Семен, то возможно это и не бросилось бы ему в глаза, но месячное отсутствие позволило, как говорится ощутить разницу.
— Вот Семен Андреевич, говорит, что вы показываете самые лучшие результаты и имеете больше всех поощрений.
— Ага. И взысканий поболе, чем у других, — невольно буркнул Панков, припомнив все те наряды на работы, что им пришлось отходить.
— Ну, взыскания вы уже отработали. А вот с благодарностями нужно что-то делать. С сегодняшнего дня на заимке вводится премиальный день, — говорил он достаточно громко, чтобы его могли слышать все, слышать и делать выводы. — У вас выходной, до самого вечера. А вот эти красавицы, помогут вам скрасить этот день и сделать его поистине праздничным. Баньку-то сами истопить сумеете?
— А это…
— А как…
— А мигом… Мы значит…
— Ну вот и ладно. Идите отдыхайте.
Парни не веря своему счастью подхватили под ручки хихикающих и озорно стреляющих по сторонам глазками девок, повели их к баньке, которая у дядьки Антипа, нужно заметить, была большой и просторной. Одна из девок на сгибе локтя несла корзинку, в которой характерно тренькнуло, что также не укрылось от внимательно следящих за происходящим парней.
— Командир.
— Не бузи, Семен. Две бутылки сухача, ничего им не станет.
— Ну чего рты раззявили! Будет и на вашей улице праздник! — рявкнул на оставшихся в строю, Гаврилов. От его рыка, все встрепенулись, сломавшийся было строй, вновь выровнялся. — Варламов, — вот такая фамилия у Варлама, ничего удивительного, — выводи людей за забор. — Потом обернулся в поисках хозяина заимки и подозвав его тихо произнес. — Дядька Антип, ты это… Парням сейчас совсем хреново.
— Да понятно все, Семен Андреич. Не переживайте. И погоняю и увлеку. Но дело нужное вы придумали, не то одичают тут вовсе.
Как ни опасался Семен, но ничего негативного из затеи Антона не вышло. Правда в ту ночь, четверо ушли в самоволку. Как потом сообщил дядька Антип, прогулявшийся по их следам, парни повернули обратно на полпути до Владивостока. Как видно, самовольщики все же пересилили себя и решили вернуться. Это радовало. Выходило, что люди подобрались правильные, действительно желающие как-то изменить свою жизнь.
Разумеется, оставлять самоволку без какой бы то ни было реакции, Антон не собирался, как впрочем, не собирался и применять наказания. Все же ломка у парней была капитальная.
— Ну и как это понимать? — спросил Песчанин, глядя поочередно в глаза четверым самовольщикам, среди которых были и премированные Панков и Зубов.
— Дак, бес попутал. Тоска взяла. Как подумаешь, что там вольная жизнь, а тут прямо солдатчина, так и вовсе от тоски выть хочется, — вздохнув, ответил за всех Панков.
— Отчего же вернулись? Ну и шли бы дальше, вольной жизнью жить.
— А чего мы там не видели, в той вольной жизни. Клопов да сивухи? Оно конечно, вольно, да только просвету-то нет.
