Роман Юров - «Ла»-охотник. В небе Донбасса
– Та-ак, – нехорошо ощерился Шубин. – Тута у меня кто-то допрыгался. Ой, как допрыгался… Навскидку, один приказ уже сейчас вспоминаю… Ох пришью я ему, ох пришью тута…
– Это ты про начштаба? – спросил Дорохов. – Говорят, у вас с ним особые отношения…
– Хана тузику, – командир кровожадно усмехнулся, – попил кровушки, а теперь моя очередь! Лишь бы ошибки не было. С утра и займусь!
– Я что-то не понимаю, – захлопал глазами Виктор.
– Да все просто, – пояснил комполка. – Твое личное дело я не смотрел, зачем? Я тебя и так знаю как облупленного. А кроме меня, вскрывать мог только Прутков. Значит, орден у него тута.
– Да как-то это мелко. И подло, – удивился Виктор.
– Ты плохо знаешь нашего начштаба, – ухмыльнулся командир, – но теперь-то эта падла плюгавая допрыгалась…
Последующий шторм, пронесшийся по штабу и полку, Виктора практически не зацепил. Ну не считать же две беседы с милой девушкой-прокурором за серьезное беспокойство. Проблемы переучивания волновали гораздо сильнее. Тут уж точно нужно было хвататься за голову: скудный лимит бензина, сильно урезанный моторесурс, частые поломки и отсутствующие запчасти. Аварии его эскадрилью пока миновали, но и без них хорошего было мало…
…– Наш уголок нам никогда не тесен, когда ты в нем, то в нем цветет весна… – Битый фронтовой жизнью патефон потрескивал, шипел, и разобрать слова песни было непросто. Однако это никого особо не интересовало: музыка щедро разливалась в стенах зала, все танцевали. Кружились пары, блестели ордена и погоны, выделялись редкие гражданские платья, мелькали лица. Школьный актовый зал оказался забит народом – афиша, извещавшая о том, что после кинофильма будут танцы, висела целый день, и мало кто в полку про это не знал.
– Ну, какая программа на сегодня? – хохотнул Литвинов. – Еще по сотке и спать?
Они с Саблиным, специально в этот вечер нарядившись в новенькую, только неделю назад выданную форму с золотыми погонами, сидели на деревянных лавках, расставленных вдоль стен в процессе превращения кинозала в танцплощадку. Таких сидельцев было довольно много. Некоторые приходили на танцы, чтобы просто поглазеть на танцующих, некоторые стеснялись, некоторые кого-то ждали. Народу – и кавалеров, и дам было в достатке.
– Мне летать завтра, – ответил Виктор, – так что обойдусь.
– О, гляди, и эта тут. Следователь. Вика которая…
Из пропажи ордена Шубин раздул против начштаба целое дело. Виктор не знал подробностей, но уже через два дня после разговора с Дороховым в полк прибыли два следователя. Они навели страху, взбаламутив тихое болото штаба, откопав и мелкие грешки, и крупные недочеты. Прутков исчез из полка через день, а на другое утро, на построении, комдив торжественно вручил Саблину орден Боевого Красного Знамени. Орден за протараненный больше года назад «Ю-87».
И вот теперь один из следователей объявился на танцах – высокая симпатичная девушка в военной форме, с видом случайно оказавшейся в припортовом кабаке принцессы, подпирала стену. В полумраке поблескивали ее узкие серебристые погоны. Младший лейтенант юстиции, попавшая на фронт сразу после окончания годичных курсов. Виктора допрашивала именно она.
– Пойти что ли, ее потанцевать. – Виктор выбросил окурок. – Саш, ну как, выгляжу ли я орлом?
– Ну пойди, – Литвинов фыркнул, – правда она только какого-то гвардейца уже завернула. Так что вас, мсье, боюсь, ждет та же участь.
Сашка ошибся, Вика приглашение Виктора приняла. Правда, вид у нее при этом был такой, словно она делает ему величайшее одолжение. Саблина это немного задело.
Они закружились в полумраке зала.
– Ну и как протекает расследование? – спросил он, чтобы не молчать. – Я тут вроде как пострадавший, могу знать?
– Уже никак, – на ее лице промелькнула гримаса неудовольствия. – И вообще, это секрет.
– Да? Надо завтра в дивизию сходить, – усмехнулся Саблин, – мне там все секреты рас-скажут.
– Закончено следствие, – выдавила она, – дело закрыто.
– Закрыто? – удивился Виктор. – Я поэтому не наблюдаю больше начштаба в полку?
– Следствие закончено, – повторила Вика. – Вообще, – она неожиданно воодушевилась, – это дело было очень примечательное. Редкое. Такие страсти, прямо как у Шекспира. И любовь, и ревность, и ненависть. И все это у нас на фронте, в простом полку…
– Вот уж чего не надо, – открестился Виктор, – если мне не изменяет память, то у Вильяма нашего у Шекспира итогом любви двух малолетних сопляков стала смерть четырех человек. Только этого нам и не хватало…
– Оказывается, вы не только хороший летчик, но и литературовед? – Вика засмеялась. – Жаль только, что танцы, по всей видимости, не входят в круг ваших интересов. Но вообще интересная трактовка. Прутков действительно заявлял, что вы пытались его убить ножом. Правда вот Соболева, его племянница, это опровергает. Так что по Шекспиру не получилось. Я вот только не поняла, у вас и вправду с ней роман был?
– Давно. – Виктор помрачнел.
– Ладно. – Было видно, что Вике хочется вытянуть из Виктора подробности, но сдерживается. – Вам скажу, все равно узнаете. Прутков действительно совершил преступление, но, к счастью для него, ущерб от этого преступления был минимальный. В общем, ситуация сложилась странная, долго не знали, что делать. В итоге результаты следствия довели до командарма, тот решил дело в трибунал не передавать, наказал своей властью, и его перевели куда-то в пехоту.
– Дела, – Саблин задумчиво покачал головой, – вот же козлина. Я ведь ему ничего плохого не сделал, вообще… А он взъелся, орден украл. Ну и сам себе виноват.
– Ну, там не только Прутков, – продолжила Вика, – командиру вашему, как его? Шубину, кажется, выговор объявили, начальника строевого тоже наказали.
– Это все ерунда, – усмехнулся Виктор. – У вас, кстати, все дела вот такие? – Он пошевелил пальцами, но так и не смог сформулировать, что именно имел в виду.
– Нет, – помрачнела девушка, – это, можно сказать, редкое и приятное исключение. Обычно все куда хуже. Сильно хуже.
Мелодия стихла, и она ловко освободила руку.
– Спасибо за танец, – улыбнулась Вика, – вот только приглашать меня больше не надо. И так все ноги оттоптали, да и мой кавалер уже пришел.
Кавалером оказался второй из прибывших следователей, высокий блондин лет тридцати в звании капитана юстиции, и Виктору осталось только раскланяться.
…В небе, пытаясь зайти друг другу в хвост, кружилась четверка самолетов. Доносился рев моторов, вот только не было привычной пушечно-пулеметной трескотни – бой был учебным. Одна из пар его явно проигрывала.
– Олень! Тупой криворукий олень! – кричал Виктор, не отрывая взгляда от мельтешащих в небе самолетов. Кричать он мог сколько угодно, кроме пары зевак и летчиков, ждущих своей очереди на вылет, его никто не слышал. Причина для гнева была самая прозаическая – проигрывающие летчики были его подчиненными. Рябченко с ведомым успешно сливали бой паре пилотов из первой эскадрильи.
– Сопляки они у тебя, – рядом, также задрав голову вверх, скалился Иванов, – куда им против моих…
– Ну, Рябченко… ну, олень… так эпически продуть… – стонал Виктор. – Ну, пусть только сядет. Ноги вырву! Он у меня, как еж, полетит.
– Хе-хе, – развеселился Иванов, – а почему как еж-то?
– А ты не смейся. Какие тут твои? – напустился Саблин на Ивана. – Для тебя они все теперь общие. Давно ли эскадрилью сдал?
– Не корову проигрываешь. – Радость в глазах у Иванова на секунду приугасла. – Нормально твои держались, но в виражах слабоваты…
– Да какие там виражи… – Виктор обреченно вздохнул. – Я же этого Рябченко полгода учил. В голову вбивал, сам показывал. Зачем он в них вообще полез, когда преимущество по высоте захватил? Только ведущим стал – враз хвост распетушил, а думать за него дядя будет? Ну пусть только сядет… Вообще молодежь какая-то убогая пошла. Раньше сказал молодому – и можно больше не напоминать. А теперь? В одно ухо влетело, в другое вылетело. Балбесы! Ничего, сейчас я им клизму ведерную-то поставлю. Для улучшения мозговой активности…
– Кстати, ты сегодня вечером сильно занят? – Иванов вдруг стал серьезным. – Если можно дела спихнуть, то поехали.
– Куда? – удивился Виктор.
– Узнаешь, – ухмыльнулся Иванов, – я тебе обещал как-то…
…Проснулся Виктор затемно. Долго глядел в спертую, липкую темноту, потом нашарил на подоконнике папиросы и зачиркал зажигалкой. Огонек осветил скромное убранство комнатенки, разбросанную одежду, остатки вчерашнего пиршества на столе. Несмотря на очень раннее утро, все еще было душно, лицо ощутимо зудело от комариных укусов, и он подумал, что зря не открыли на ночь окно. Сделал первую, самую вкусную затяжку и откинулся на тощую подушку.
– Чего проснулся? – Соседка по койке подняла голову, сонно захлопала глазами. Она долго терла лицо, потом заскрипела пружинами матраса, пошарила по столу и зачиркала найденной зажигалкой. Загорелась керосинка, вновь осветив и разгром в комнате, и соседку. Это усилие словно исчерпало в ней всю энергию, и она вновь обессиленно привалилась к спинке кровати. Ее звали Роза. Армейский врач-стоматолог, тридцати шести лет от роду. Высокая, чернявая, улыбчивая. Вместе с Раей – подружкой, коллегой и соседкой – она хозяйствовала в этом домике.
