Андрей Дай - Без Поводыря
На этом, в сущности, мой бег от потенциального ареста и закончился. Дальше был радушный прием у местного богатея, баня и праздничный – как же! – генерал благодетель прибыл – ужин. И долгие, задушевные разговоры под настойку. О Судьбе Отчизны, конечно же. Ну и о наших дальнейших планах – немножко. О том, что нужно учиться сотрудничать, и кооперироваться, а не конкуренцию на пустом месте затевать. О сукне, шерсти и чугуне. Об угле для паровых машин мануфактуры, пароходах и деньгах.
Вместе с началом Великого поста, в заштатный городок прибыл Каинский купец, скрытый якобинец и стяжатель, Дмитрий Федорович Мясников. И на лице этого удивительного, готового сражаться за то, во что верит, хоть со всем светом сразу, человека было выражение, с которым обычно приговор суда выслушивают, а не в гости ходят. Поспешил его успокоить. Да и Гилевы с Кравцовым были, после моих-то внушений, предельно радушны. Так что разговор получился… деловой. Слава Господу, обошлось без ссор, обид и хватаний за бороды. Это Васька – мужчина у нас здоровенный, ему такой метод решения деловых вопросов только развлечение. Ну да переживет как-нибудь.
А вот Мясникова удивили. И тем, что зазвали его, чтоб договориться о сотрудничестве и взаимопомощи, и обращением с ним. А больше всего тем, что я позволял себе говорить с купцами по-простому, без присущего вельможам высокомерия, и принципиально отказывался принимать чью-либо сторону. Непредвзятым судьей все же не получалось быть – слишком много общих интересов связывало меня с Гилевыми, но ведь и за только-только начатое в Каинске ткацкое производство я был в ответе.
Дмитрий Федорович не поленился и образцы своих тканей с собой привезти. Много лучшего качества, кстати, чем с Бийского заводика. Такой выделки, которая могло и военных заинтересовать. Тем более что цены на его сукно с привозным, большей частью – заграничным, вообще вне конкуренции были. Тут же, не откладывая в долгий ящик, сел писать рекомендательные письма начальнику штаба округа, полковнику Акселю Самойловичу Кройерусу. Не уверен, что именно он в управлении войсками в Западной Сибири должен заниматься вопросами поставок для армии, но больше я никого в Омске не знал. Дюгамель уже уехал, а новый командующий – генерал Хрущев – заставлял себя ждать.
Обговорили цены, по которым товары станут продаваться на Ирбитской ярмарке. Васька, тоже не любитель тянуть кота за хвост, немедленно приобрел существенную партию для перепродажи в Монголии и на Чуе. Договорились о совместных усилиях по продвижению Томского сукна на восток. В Красноярск и Иркутск.
Иностранным благодетелем Мясниковского завода оказался все-таки немец. Людвиг Кнопп. Учился выходец из Бремена в Англии, где и обзавелся нужными связями. В восемнадцать лет приехал в Империю, как представитель одной из островных фирм, но лет десять уже как занимается собственным делом. В первую очередь конечно – поставками самого современного оборудования для ткацкого производства. Но, по словам Кнопповских приказчиков, за долю в прибыли готов раздобыть даже артиллерийский завод.
Мефодий отнесся к объяснениям каинского купца с сарказмом, а вот я всерьез заинтересовался. Путь от Троицкого до Колывани был долгий, времени хватило и на фантазии, и на планирование дел, и на наведение порядка в скопившихся за два года блокнотах и записных книжках. Вот в одной из них и обнаружилась сделанная рукой великого химика Зинина запись – несколько формул и описание процесса получения синтетического красителя для ткани из каменноугольной смолы. А я-то, дурень, голову ломал – что делать с отвратительного вида субстанцией из зловонных ям, куда сливали отходы коксового производства! У меня в руках было сырье для изготовления сверхдефицитного порошка, за который не только Гилевы с Мясниковым, а и половина Российских мануфактурщиков душу продадут. Я был абсолютно уверен, что и формулы эти и процессы были отлично известны в той же Пруссии или Англии. Так почему бы было не попробовать, через этого пронырливого немца, господина Кноппа, обзавестись нужным оборудованием? К лету у меня и специалисты нужные как раз образуются. Не зря же я можно сказать – из своего кармана стипендию некоторым молодым людям в столичной Медико-Хирургической Академии плачу?! Тогда еще, в бытность свою в Санкт-Петербурге, озаботился оформлением соответствующих договоров. Теперь эти господа молодые специалисты обязаны отработать по три года на моих предприятиях. Понятное дело – по профилю. Не рабочими же!
Что-то в этом роде я собравшимся и объяснил. Чем вызвал совершенно неожиданную реакцию Василия Гилева – он пихнул брата локтем в бок и засмеялся.
– Признаю, – печально выговорил Мефодий, и кивнул.
– А я те чево говорил, брат?! По иному и быть не могло!
– В чем собственно дело? – поинтересовался я. По лицу Мясникова легко было понять, что и ему стало любопытно, но он все еще чувствовал себя в нашей компании несколько скованно, и спросить постеснялся.
– Да тут вон оно как вышло, Ваше превосходительство…
– Благородие, – поторопился я поправить младшего Гилева. Не нужно было, чтоб кто-нибудь из дворовых смог опознать в бородатом казачьем офицере беглого экс-губернатора. – Мы же договаривались…
– Простите, Герман Густавович… Ваше благородие… Мы тут, пока вашего прибытия ждали, за подсчеты взялись. Баланс, значится, подбивали. Ну и по всему выходило, что после ярманки, у нас, вместях с Кирюхой, никак не меньше мильёна будет. Вот я, ваше… благородие, возьми да и брякни – мол, то-то благодетель наш обрадуется… А Вася…
– А я, Герман Густавович, – снова хихикнул Гилев-старший. – Тут же говорю, дескать, мы батюшке генералу и похвастаться не успеем, как он новое что-то предложит, куда прежнего дороже и прибыльнее. Такой вот, благодетель наш неуемный! Ан по моему все и вышло…
– Это… кхе-кхе… Ваше благородие, истинный крест, дорого встанет. Как бы…
– Ну так неужто всей компанией-то не осилим? – вскинулся я. Слишком уж захватила меня идея, одним махом решающая проблемы экологии, и обещающая, в случае успеха, стать одним из самых прибыльных моих предприятий. – Нас здесь четверо. Да сам немец – пятый. Пусть Кнопповская фабрика и в миллион обойдется, чай по двести-то тысяч найдем на такое-то дело?
На самом деле – это было весьма спорное утверждение. Во-первых, двести тысяч серебром для Сибири все еще оставались циклопической суммой. Совокупный годовой оборот первого в Томске Общественного Сибирского банка не превышал четырехсот тысяч рублей серебром. А ведь, до недавнего времени – это был вообще единственный кредитно-финансовый институт от Тюмени до Хабаровска. Обладателей состояний превышающих миллион серебром за Уралом по именам все знали…
У Мясникова пока денег не было. Все, даже самые последние, оставляемые в кубышке на "черный" день, запасы уже были вложены в суконную фабрику. И все-таки Дмитрий Федорович согласился участвовать в новой компании. Надеялся удачно расторговаться в Ирбите, да и планы захвата восточного рынка внушали определенный оптимизм.
Весь капитал Кирилла Климовича Кривцова, в виде зерна, спал до весны в огромных амбарах на берегу Оби. С началом навигации – самые высокие цены, и покупатели сами за продавцами ходить станут, упрашивать. Потому и он согласился. Пока каинский промышленник спишется с Кноппом, пока тот выяснит – возможна ли вообще поставка в далекую Сибирь полного комплекса нужного оборудования, глядишь, и лето в самом разгаре будет, не то, что весна.
Моего мнения и не спрашивали. Раз уж я сам предложил – то уже и отказаться не мог. Хотя и моих капиталов – только долговых обязательств на пять с лишним миллионов. И было подозрение, что и вырученных с продажи изумрудов денег на покрытие долгов не хватит. Тут и анекдот припомнился – когда спрашивают нового русского, что бы он стал делать, если бы нашел чемодан с миллионом долларов. Долго бы роздал – говорит. А остальные? – спрашивают. А остальные – подождут! Вот и я вроде того же. Участвую, чуть ли не во всем, что в губернии нового появилось. Заводы строю и железные дороги, а капиталов так и скопил. Зато я, как один из владельцев Томского Промышленного банка, всегда мог рассчитывать на кредит.
Дольше всех думали Гилевы. Надували щеки, переглядывались. То Васька, то Мефодий открывали, было, рот, чтоб что-то сказать, но спотыкались о заинтересованные глаза и… так ничего и не говорили.
О делах Гилевых я был осведомлен. Как-никак – считался официальным компаньоном их с братом торгово-промышленного дома "Братья Гилевы и Ко". Потому и знал прекрасно о причине их сомнений. Очень уж хотелось Василию собственную железоделательную мануфактуру. Маленькую. Такую, хотя бы, как у меня в Тундальской деревеньке. Прошедшим летом в Чуйскую степь шесть караванов ушло с товарами. Ткани, выделанные кожи, керосин, зерно и мука, и очень много железа. И заказов – еще больше. Кобдосский амбань намекал, что и пушки готов купить. Даже старые, из которых императорская армия еще в Наполеона палила. Но где же их взять-то? Самим из чугуна вылить, если только. Понятное дело – поставки оружия в Китай могут кому-то не понравиться. Так ведь никто на каждом углу о пушках, да скупаемых из цейхгаузов да арсеналов старых кремневых ружьях, кричать и не собирался.
