Алекс и Ангелина Змаевы - Туман над тропами
— Э-э… Я не знаю, кто такой Ацетон, но резать меня не надо!
— Да не тебя, а мех твой… — Крадущаяся подцепила ногтем край
жесткой корки на моих яйцах и слегка потянула. Я поежился. — Гремучка, неси сюда самый острый нож, какой есть.
— Эй, эй, девочки, вы чего?!
— Замолчи! Ага, вот и ножик. Сам, говоришь, полировал? Ну и
отлично. Смотри внимательно, Гремучка. Нам повезло, что этот грязнуля
был достаточно потный и пластмасса у корней волос не прилипла.
Поэтому вот так осторожно оттягиваем край и по одной шерстинке
пе-ре-ре-заем… Ты поняла меня?
— Да, Крадущаяся. А вы, — это она остальным, которые окружили
гамак плотными кольцом, — идите отсюда, не толкайтесь!..
Я успокоенно откинулся в гамаке и закрыл глаза. Хорошо, что
срезать корку с меня будет Гремучка. Уж она-то постарается, чтобы моя
мужская гордость осталась целой.
Она трудилась, высунув язык от усердия, освобождая мою переднюю
сторону, почти полдня. А потом вырезала снизу кусок из гамака и,
перевернув меня на живот, возилась еще почти столько же. И все это
время непрерывно ругалась. Я и не знал, что моя лапочка знает столько
сильных выражений, и иногда вспоминал «божежмоя» и Ацетона,
представляя, кем они могли быть.
— Ну вот, вроде бы все. Вставай. Повернись. — И, наконец,
безжалостно:
— Ты сейчас похож на плешивую больную обезьяну: лысый, красный, в
пятнах. Чтобы к моему возвращению на остров успел обрасти взад! Ты
понял? Я хочу вернуться к нормальному, мохнатому мужу, а не к чему-то
непонятно лысому!
Она хочет вернуться! Она и правда хочет вернуться! А я-то думал,
что Гремучка просто нашла предлог сбежать в более сильное племя и к
взрослому опытному охотнику.
Раз так, придется обрастать.
Марги
14 день 10 луны 10903 круга от н.м.
— Пош-шел! — крикнул Дикий, оттолкнувшись шестом от берега, и катамаран, поблескивая золотисто-желтыми, пропитанными пластиком корпусами и мачтой, медленно вышел на середину реки. Провожали нас почти всем племенем. И то сказать, в последние дни на этих топких, заболоченных берегах устья речки народу было больше, чем в поселке. После того, как сюда сплавили по реке готовые корпуса катамарана и приволокли мачту и гик, начались работы на "верфи". Место оказалось не слишком удобным, но тащить все заготовки дальше через лес представлялось еще худшим вариантом. А потому, проклиная москитов и топкие берега речки, мы сделали ровную глиняную ванну для отливки киля и несколько дней жили возле нее, заливая быстро твердеющую смолу слой за слоем, перестилая ее высушенными тростниковыми листьями. И спустя неделю извлекли из формы плоский блин будущего киля, срощенный с мачтой в единое целое. А потом еще три дня по шею в речном иле собирали всю конструкцию.
Катамаран получился дивно хорош. Поплавки, мачта, поддерживающая ее пирамида рамы — все сверкало желтой застывшей смолой, похожей на толстый слой лака. Руль, как и киль, отлили из пластика с тростниковыми листьями, но раза в два тоньше: это был первый удачный опыт "армированной пластмассы". Парус из серо-желтых полосок небеленого льна пока оставался свернутым.
Управлять "Закатным змеем" собирались вчетвером. Двое на носу с шестами — впередсмотрящие и швартовая команда, еще один из экипажа на корме управляется с парусом, а последний — на руле. Сейчас, в первом плавании, на нос сели Морской и Дикий, шкот в руки взяла я, а румпель поручила Сучку. И ведь таки отправляемся!.. Погода нам благоприятствует, небо ясное, легкий восточный ветерок первое время будет попутным. Ни о каком плавании на материк прямо сейчас речи нет, задачи-минимум гораздо проще и ближе к земле: проверить наше плавсредство на большой воде, найти для него подходящую гавань и обучить экипаж. Поэтому мы следуем вдоль берегов острова на запад, а потом на север. Поскольку ближайший материковый берег расположен от нас к северу или северо-востоку, гавань стоит искать где-нибудь в северной части острова, причем лучше с воды. Когда мы с Сучком исследовали эти места, именно там берега изобиловали глубокими узкими бухтами, похожими на фиорды. Растрескавшиеся скалы переплетены лианами и заросли густым кустарником. Так что, пожалуй, мы сперва исследуем не спеша береговую линию, найдем бухту, а уж потом от нее сделаем тропу до поселка. Разумеется, предприняв всевозможные военные хитрости. Если катамаран поведет себя достойно, и вся затея не пойдет с треском ко дну в ближайший бриз. Но почему-то я уверена в получившейся у нас конструкции, может, причиной тому время и помощь всего племени моей затее.
Течение реки неторопливо вынесло нас в океан. Плеснула волна. Дикий с Морским уложили шесты вдоль бортов и закрепили их в петлях, а мы с Сучком подняли парус. Первый парус над волнами этого мира. Небольшой треугольник, сшитый из узких полос сотканного вручную льна. Итог двухлетней работы девушек племени. Поймав ветер, "Закатный змей" развернулся к западу.
Марги
18 день 10 луны 10903 круга от н.м.
Розовый край солнца заглядывал между скалами. Легкая утренняя зыбь покачивала "Закатного змея", убаюкивая и отгоняя остатки ночного кошмара. О причине моих расшалившихся нервов нечего гадать, и так ясно: Сучок. Последние дни он смотрит на меня как-то странно и избегает разговоров. Что же все-таки случилось? Если не удается поговорить в сторонке, то хоть и при всех. И плевать, что пойдут сплетни. Ой!.. Кажется, не только мне эта мысль пришла в голову. Спокойнее, девочка.
— Встречаешь рассвет?
— Да, Сучок, забирайся сюда рядышком.
Катамаран качается, летят брызги, Сучок устраивается около мачты и из этого гнезда сумрачно смотрит на меня. Молча. Надо что-то сказать, я же решила…
— Что за тень между нами появилась? С той ночи, как мы приплыли на эту стоянку, я не чувствую тебя.
— Тень? Можно сказать и "тень"… будущего.
— Ты что-то видел?
— Да.
— Расскажи. — Качает головой, хмурится, отворачивается. Но если бы сам не хотел рассказать, не пришел бы сейчас сюда. Значит… — Мы же вместе. Что бы там ни было — рассказывай.
— Я видел тебя, с ребенком на руках. Ты кормила ребенка грудью. Рядом в гамаке лежал пожилой мужчина… незнакомый, не из наших. Кажется, раненый,… или больной. Потом он пошевелил головой, ты положила ребенка, взяла плошку с каким-то напитком и стала поить его. А потом поцеловала. Больше я ничего не видел, — все это он произносит ровным глуховатым голосом, совсем не похожим на свой обычный.
Молча перевариваю эту новость. И что сказать? "Все неправда?" Или "тебе все приснилось?" Да ну. Когда я слушаю его рассказы о видениях, во мне просыпаются обе моих памяти. Крадущаяся очень серьезно объясняет их вмешательством духов, а здравомыслящая и циничная Сандра списывает все в случайности и "просто сны". И что думает, нынешняя Марги? А, собственно, какая разница? В любом случае Сучку надо отвечать на его языке. Практических выводов пока два: я вообще-то верю его видениям, будь там случайность или особое покровительство. И еще: для дальнейшего информации пока маловато.
— А я там была какая? Старше?
— Я не заметил… вроде как сейчас, или немного старше.
Н-да, растерялась ты, Марги. И что теперь? Как такое может случиться? Последнюю фразу я, видимо, произношу вслух, потому что Сучок отвечает:
— Как? Может быть набег. Нас всех, парней то есть, перебьют. Девушек возьмут женами. Ты родишь ребенка и будешь счастлива…
— Это единственное возможное будущее? Или там, в твоем видении, я могу оказаться еще как-нибудь?
Задумался. Это хорошо, пусть думает, полезно.
— Ну, еще тебя могут украсть или захватить. Если ты сунешься проводить Гремучку, на берег… А потом то же самое — ты родишь ребенка и будешь счастлива… — Он мрачнеет еще больше: — Или ты сейчас послушаешь меня и сама сбежишь, потому, что узнала…
