KnigaRead.com/

А. Авраменко - Смело мы в бой пойдём…

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн А. Авраменко, "Смело мы в бой пойдём…" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Красногвардеец Алексей Ковалев. Ярославль. 1923 год.


Ярославль просыпался приветствуемый ревом заводских гудков. С рабочих окраин потянулись бесконечные колонны двуногих муравьев. Тяжело шагая, сунув мозолистые руки в карманы измасленных тужурок и пиджаков или за пояса выцветших косовороток, чуть горбясь, ежась от утренней прохлады, шли рабочие заводов Нобеля и Дукса, резинщики с «Треугольника» и металлисты с казенного, брели каменщики и кузнецы, железнодорожники и мукомолы. Это двигалось одно из подразделений великой армии труда, строители и созидатели всего сущего.

Но сегодня они шли не на труд. Вот уже неделю как в городе идет тихая, незаметная простому глазу работа. То в одном углу, то в другом, то в цеху, то на улице собираются группки рабочих. Перешепчутся о чем-то — и нету их. Милиционеры, постовые да участковые, кабы заметили — сказали бы: «Дело-то не чисто. Не иначе, как к стачке или того хуже — к бунту собираются.» Но не видели того милиционеры, а кто и видел, так внимания не обратил. А зря…

Вот взметнулось внезапно над одной группой красное знамя, вот над другой, вот затянул кто-то «Варшавянку»:

Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами…

А в другом уже запели:

Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе!
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе!

И мелькают уже то там, то тут винтовки с красными флажками. Плотнее сбиваются толпы, тверже идут. Грузовики вдруг появились. И телеги. С них оружие раздают: «Разбирай, товарищи!» Заметили постовые милиционеры, да поздно уже. Только свистни — тут тебе и конец придет. И бежать не вздумай: хорошо, коли в спину только булыжник кинут, а то ведь и выстрелить могут… Вот и стоят милиционеры, смотрят мимо, а сами в душе Богу молятся: «Господи, пронеси! Господи, не допусти!»…

А толпа уже на отряды разбиваться стала. Кто-то на заводы, на фабрики пошел: администрацию громить, у инженеров-кровопийц и мастеров-иуд ответ за весь трудовой люд спрашивать. Кто в город отправился: к Городскому Совету, к Управлению милиции, к банкам да конторам — потрясти гадов, хозяев да купцов. А кто и обратно к окраинам сворачивает: с лавочниками да с казарменными начальниками расквитаться. И все организовано, расчётливо: три отряда туда, два отряда — сюда… «Эй, товарищи, с «Нобеля» есть кто? Ведите туда еще сотню!»

Идет вместе со всеми и командир красногвардейской сотни Алексей Ковалев. Он не из рабочих родом, из учительской семьи вышел. Гимназию три года назад окончил. А из университета выгнали, за большевистскую пропаганду. Знали, халдеи проклятые, что Ковалев — активист Красного молодежного союза, вот и завалили на экзаменах. Только разве этим настоящего борца с ног свалишь, с пути собьешь? Нет, не дождетесь!

Плюнул тогда Ковалев на высшее образование, и с головой в партийную работу ушел. И не зря. Хоть и молод, а уже есть чем гордиться! В Донецке вместе с Урицким работал, в Сормово — вместе со Свердловым. И сюда прибыл на партийную работу не последней спицей в колесе: командир группы у самого Семена Нахимсона!

Весело шагает Ковалев. В Питере сейчас бои идут, в Сормово — до сих пор Советы большевистские держатся. Еще чуть-чуть поднажать — рухнет старый мир, как прогнившая яблоня в саду. Поднимется над землей красное знамя труда, поднятое первым в мире государством победившего пролетариата.

Вот впереди выстрелы слышны. Это Ярославский военный комиссариат штурмуют. Тяжело товарищам приходится — вон из окон пулемет ударил. Развернул Ковалев свою сотню. Пошли красногвардейцы дворами, прячутся за поленницами, к длинному зданию красного кирпича подбираются. Вот уже и близко совсем.

Сжал Ковалев в руках браунинг, обернулся к своим и крикнул зычно, так что бы всем слышно было: «Товарищи! За народ, за революцию — вперед! Ура!» Закричали красногвардейцы «Ура!» и бросились в атаку. Полетели в окна гранаты, ахнули пачками винтовки, из окон им навстречу — пулемет хлестнул. Упали первые убитые товарищи.

Было бы в здании комиссариата не два пулемета, а пять и защитников не семь десятков, а сотни три — тут бы и полечь всей ярославской Красной гвардии. Но было как было, и вот уже над комиссариатом алый стяг развивается. А во двор, куда буржуи новобранцев загоняли, уцелевших защитников вытаскивают. Тут самое главное не ошибиться. Если солдат обманутый — объяснить, на кого оружие поднял. Если унтер — раз-два по морде сытой, да пообстоятельней растолковать, что против народа, против воли его, против свободы святой не д?лжно идти. Вдумчиво так растолковать, да смотреть: понимает или нет. Если не понимает — к стенке. И офицеров-эксплуататоров туда же. Офицеров-то как раз больше всего и набралось. Первым — полковник Перхуров, кавалер георгиевский, стоит, одним глазом на всех смотрит. Второй-то выбили. Прикладом, надо полагать. Взглянул Ковалев на офицеров, рукой махнул: «Кончай, товарищи, гадов!» Треснул сухо винтовочный залп. Кончено.

Кто- то Ковалева за рукав тронул. Обернулся — стоит паренек в спецовке. «Вы, — спрашивает, — товарищ Ковалев? Вам от товарища Нахимсона приказ». Развернул Алексей лист, втрое сложенный, а там написано, что товарищ Ковалев назначается командиром восточной завесы, и имеет право подчинять себе любые другие отряды и группы повстанцев. Печать красная и подпись: Председатель Ярославского Революционного Военного Совета С.М. Нахимсон.

Теперь торопиться надо. На очереди вокзал. Только до него еще добраться надо. Не все милиционеры понимают, что раз они на защиту народа поставлены, так и против народа идти не должны. Некоторые участки сопротивляются и на телеграфе несознательные элементы засели. Из револьверов да карабинов огрызаются, так и норовят свалить зазевавшегося борца за всеобщее счастье.

Бегут красногвардейцы, торопятся. Вместе с ними спешат рабочие отряды. Вот с «Нобеля» три сотни бойцов подошли. С маху вынесли два участка, кинулись дальше, да на третьем застряли. Больше часа провозились. Да еще в одном сквере по ним пальбу дружинники открыли и с ними человек десять студентов. Так их тоже, пока передавили, время потратили. Теперь наверстывать надо. Телеграф — задача первоочередная. Вдруг смотрит Ковалев: в сторону вокзала человек пять улепетывают. На них шинельки юнкерские, у двоих — барахлишко какое-то в руках. Золотопогонники будущие. Остановился Алексей, у одного из красногвардейцев винтовку взял, прицелился было влепить одному промеж лопаток. А тот возьми, да и запнись. Фуражка слетела, сам по мостовой прокатился. И увидал тут Ковалев лицо однокашника своего гимназического, Соколова Севки. Семь лет за одной партой просидели. Дружбы особой между ними не водилось, а только за одной партой враги долго не сидят. И пронеслись тут перед глазами у Ковалева все эти семь лет в одну секунду, как, говорят, у человека перед смертью вся жизнь за один миг проходит.

Вспомнилось Алексею, что так и не вернул он Соколову книжку понравившуюся, Карла Мая «Верная Рука». А Севка и не вспоминал. Точно на яву увидал и даже запах почувствовал от тех марципанов, что вместе у Филиппова съели, когда географию прогуляли. Вспомнились пасхальные каникулы, когда вместе в Сокольники ездили, сани и коньки на масленную…

Опустил Ковалев винтовку, сказал: «Далеко, чего патроны зря жечь?» Пусть бежит Севка. От революции все равно никуда не уйдет…


Дружинник Всеволод Соколов. Петроград. 1923 год.


Ночная улица ярко освещена отсветами пожаров и горящими автомобилями. Около окна, заложенного до половины мешками с песком, на столе стоит пулемет, уткнув свое тупое рыло в щель бойницы. Рядом с пулеметом сидят трое юнкеров: портупей-юнкер Соколов и двое первогодков Пашков и Никольский. Макаров съежился и сторожко курит, пряча огонек в шинель, Пашков выставил над мешками маленькое зеркальце и смотрит как в перископ на улицу. Никольский безучастно прислонился к стене и словно бы подремывает. Вокруг набросаны в изобилии расстрелянные гильзы, пустые обоймы от винтовок. Несколько жестянок из-под консервов напоминают о недавнем ужине, который столь невежливо прервали мятежники. Всего полчаса назад красногвардейцы и солдаты учебных батальонов в который раз пытались штурмовать Павлондию. Ну да не на таковских напали: на улице лежит десятка три тех, кто заплатил за столь необдуманную попытку самую дорогую цену. Да еще сколько-то раненых краснопузые унесли с собой.

Докуривая папироску короткими злыми затяжками, Всеволод размышляет о превратностях судьбы. Ведь совсем недавно самой главной заботой портупея были фортификация и математика, в которых, если честно, юнкер далеко не силен. Вся энергия уходила на то, что бы убедить преподавателей означенных дисциплин в своей преданной любви и бесконечном уважении как к преподавателям так и к дисциплинам, что бы выйти из училища первым разрядом если не за знания, то хоть за старание. И вдруг все в одночасье переменилось. Как говорит их ротный, штабс-капитан Тучабский: «И волшебно изменилось все и вся, вокруг и здесь!» Оказывается, что можно и вообще не выйти из училища, а погибнуть, глупо или со славой, во время страшного русского бунта. Соколов тщится вспомнить какие-нибудь подходящие к моменту стишки, которых он знает превеликое множество, но на ум ничего не приходит.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*