Джим Батчер - Холодные дни
Тук увиливал и изгибался как тростник, но атака была неудержимо яростной, а враг не уступал ему в скорости. Тук успел подставить плоскость щита, прикрывшись ею от нового удара и остановил его, но уже при следующем ударе волнистый клинок фламбержа опустился на край щита и отсек от него еще кусок, оставив небольшой алюминиевый прямоугольник, пристегнутый к руке Тука. Тук взвился в воздух, но его противник последовал за ним, и, обмениваясь ударами, они закружились вокруг фонарного столба, рассыпая снопы искр, когда вражеский меч ударялся об импровизированный клинок Тука.
Я хотел вмешаться, но размер, как всегда, имеет значение. Моя цель была крошечной и двигалась очень быстро. Бойцы метались так стремительно, что даже если бы мне повезло в кого-то попасть, в равной степени это мог быть и Тук, и Капитан Крюк. Благодаря Мэб, моя практика по части вызывания духов была гораздо более сфокусированной и точной, чем прежде, однако мой контроль не был настолько избирательным, насколько требовался для подобной задачи. А кроме того, я все еще держал свой гигантский вентилятор, отгонявший головорезов Крюка. Так что все, что я мог поделать – это наблюдать.
Крюк размахнулся, целя в голову Тука, но тот пригнулся в самый последний момент, и фламберж застрял, врезавшись в металл фонарного столба.
– Ага! – воскликнул Тук и вонзил свой кухонный нож в бронированную руку Крюка.
Тот скрючился – явно от боли, – и фламберж упал на землю.
– Сдавайся, злодей! – закричал Тук. – И прими правосудие Пицца-Лорда!
– Никогда! – пропищал Крюк из-под шлема, извлекая пару кинжалов размером с зубочистку. Он поймал атаку Тука в блок, скрестив кинжалы ножницами, отбил кухонный нож в сторону и взмахнул одним из них, стараясь полоснуть Тука по горлу. Тук отпрянул, но кинжал резанул его поперек груди, рассекая броню с той же легкостью, с какой это сделал бы фламберж.
Мой генерал-майор отскочил, закричав от боли.
Это пространство мне и было нужно, поэтому я развернул свой вентилятор, обрушив струю на Крюка. Ураган подхватил маленького эльфа, который уже начал двигаться к Туку, и швырнул его на стену здания, причем ветер, отразившись от стены, по сути помог Туку. Он умудрился сгруппироваться в полете, крылья его застрекотали, и малыш, немного виляя, рванулся ко мне. Я поймал его свободной рукой и притянул к себе, защищая своим телом от Крюка.
Облако вражеских фэйри металось и кружилось вокруг нас. Им явно не хватало командира, и они все еще пребывали в беспорядке от ураганного ветра, который я на них обрушил – но и сам я почти полностью выдохся, и через две секунды после того, как они сосредоточатся, я стану трупом.
– Ну, ноги, не подведите, – пробормотал я.
Продолжая придавливать ветродуем капитана Крюка, который, как я полагал, был их главарем, я шагнул вперед, к автомобилю, взглядом оценив ситуацию. Запах бензина доносился не от Кадди, а от наполовину смятой машины, которая оказалась слишком близко к вещмешку с бомбой.
Я в последний раз наподдал мощи ветродую и нырнул в Кадди, захлопнув за собой дверь. Там я положил Тука рядом с Бобом со всей осторожностью, на какую был способен.
– Что происходит? – глухим голосом завопил Боб, которого ударом забило в складку пассажирского сидения.
– Мне надрали задницу крошечные фэйри! – закричал я в ответ, пытаясь завести машину. – Я облажался: эти сволочата знали, где меня искать!
Раздался громкий хлопок, и миниатюрный стальной кинжал пробил пассажирское стекло, превратив его в паутину трещин, через которую почти невозможно было что-либо рассмотреть.
– Мать твою! – сказал я.
Боб истерически расхохотался.
Кинжал исчез, и через мгновение то же самое произошло со стеклом с водительской стороны.
Вот ведь срань. Для существа размером с Элмо из «Улицы Сезам» Крюк оказался слишком умным. Он лишал меня обзора.
Я дал задний ход и вывел машину с тротуара на дорогу, рассыпая вокруг кирпичи и обломки. Едва я вырулил на улицу, как ветровое стекло тоже взорвалось сетью трещин, поэтому я решил ехать задом, глядя на дорогу через плечо. Несколько секунд все было хорошо, потом треснуло и заднее стекло.
Я заскрипел зубами. При нормальных обстоятельствах я опустил бы стекло и высунул голову наружу, но этой ночью с гарантией получил бы кинжалом в глаз.
Иногда приходится выбирать между глупым поведением и самоубийственным. Так что я продолжал гнать вслепую – задом! – в центре Чикаго, а Боб весело ржал, клацая челюстью.
– Крошечные фэйри! – хихикал он, катаясь по сидению; Кадди немного трясся и подергивался. – Крошечные фэйри!
Мой план работал секунд десять, а потом я врезался в припаркованную машину. Мне повезло – это была легковушка. Рассмотреть ее я не мог, но она отлетела от Кадди как биллиардный шар от кия. Удар выбил руль у меня из рук, и Кадди ринулся на противоположный тротуар. Там он врезался в металлическое ограждение и завис задними колесами над ступеньками лестницы.
Я попытался высвободить Кадди, но шинам не за что было уцепиться.
Остановка – конечная.
В сердцах я чертыхнулся и врезал кулаком по рулевому колесу. Потом заставил себя закрыть глаза и подумать. Думай, думай, не паникуй. Спокойнее, Дрезден.
– Генерал-майор, – окликнул я. – Ты в порядке?
– Нормально, милорд. – Он тяжело дышал. – Бывало и хуже.
– Нам надо сваливать, – сказал я.
– Удираем! – хихикал Боб. – Спасайся кто может! Крошечные фэйри!
Я рыкнул от бессильной ярости и напялил на Боба бейсболку Красной Шапки.
– Хорош валять дурака. Это серьезно.
Кепка лишь слегка заглушила голос Боба. Сейчас он делал вид, что задыхается:
– Серьезно! Крошечные! Фэйри! М-м-могущественный чародей Дрезден!
– Не думай, что ты действительно такой юморист, каким себе кажешься, – одернул я шутника. – Тук, есть какие-нибудь идеи?
– Заловить их всех в магическом круге? – предложил Тук.
Я вздохнул. Конечно… Мне просто нужно собрать их всех в одно и то же время в одном месте – в магическом круге, для создания которого у меня ничего не было.
Тук отличный малыш. Только… консультант из него никакой.
Разбитые окна сейчас купались в оранжевом свете, отчего паутина трещин стала еще заметнее. И оранжевого света было до черта.
– Вот же хрень, – я с трудом дышал. – Не хочу, чтобы меня запомнили, как чародея, который потратил свое предсмертное заклятие на шайку бродячих гвоздестрелов.
Звук, раздавшийся затем, был невероятно зловещим.
На заднем крыле Кадди кто-то откручивал крышку бензобака.
Нетрудно было догадаться, что последует дальше. Огонь.
– Э, нет, – сказал я. Я забрал бейсболку, перевернул все еще хихикающего Боба макушкой вниз и сунул Тука в полость черепа. Его руки и ноги торчали во все стороны, но малыш не жаловался.
– Эй! – запротестовал Боб.
– Поделом тебе, Хохотунчик, – отрезал я. И зажал череп подмышкой как футбольный мяч.
Я знал, что шансы выжить, оторвавшись от роя этих летучих фэйри-пираний у меня невелики, но они были неизмеримо больше тех, которыми я располагал бы, оставшись в машине и поджариваясь живьем. Адские колокола, я бы все сейчас отдал за свой защитный браслет! Или свой старый посох. Да что там, у меня даже зонтика не было.
Я не был уверен, сколько магических сил оставалось у меня в запасе, но все-таки прочитал защитное заклинание, придавая ему форму кокона, который должен защитить меня на бегу. Я не смог бы удерживать этот щит достаточно долго, но, быть может, мне очень, очень повезет, и я продержусь против адского роя столько, сколько нужно, чтобы найти какой-то выход.
Я сделал несколько резких вдохов, – никакой паники! – вылетел из «кадиллака», выставив щит с криком: «Defendarius!»
Маленький Народец ринулся на мой щит сразу же. Однажды я ехал во время града, спрятавшись под листом гофрированного железа. Звук примерно такой же, только сейчас он был гораздо ближе и чертовски опаснее.
Я перешел на спринт. В облаках пыли, клубах тумана, который напустил мой ветродуй, и в рое обезумевших от ярости фэйри мне почти ничего не удавалось рассмотреть. Я выбрал направление и побежал. Десять шагов. Двадцать шагов. Враг продолжал бомбардировать мой щит, а я продолжал вливать в него свою волю, чувствуя, как мое тело все более и более тяжелеет.
Тридцать шагов – я ступил в колдобину на тротуаре, споткнулся и упал.
Упасть в драке – вообще-то паршивое дело. Желания встать на ноги уже нет. Наверное, поэтому фраза «он пал» на протяжении столетий служила синонимом смерти.
Я пал.
И услышал самый прекрасный звук в жизни. Где-то поблизости сердито зашипела кошка.
Маленький Народец испокон веков живет в смертельном страхе перед Felis domesticus[24]. Кошки внимательны, любопытны и достаточно быстры, чтобы поймать маленького фэйри. Черт, домашняя кошка может преследовать, убивать и поедать большее количество видов, чем любой другой хищник на земле. Они – несравненные охотники, и Маленький Народец об этом знает.
