Андрей Онищенко - Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"
– И что с того дед, я вижу выгода, какая иль польза для тебя есть?
– Хочу сынок еще малость пожить на белом свете. Гляжу, под старость наградил меня господь за труды мои праведные крещеным хозяином. Если доведется побывать в родных землях православных, обязательно поставлю большую свечку Богородице.
Дед Махор осенил себя троекратно крестным знаменем.
– Чего изволишь, новый хозяин?
Илья, не совсем понимая, откуда взялось это чудо, неуверенно произнес:
– Умыться бы мне, да водицы студеной испить.
– Это можно, я мигом, а впрочем, лучше нам податься до дома. Моя жинка, Олуша, и завтрак мигом сообразит, да и в родных стенах все лучше, чем в чужом дворе.
– Ты это о чем, дед, спятил на старости, какой дом? – сердито произнес Илья.
– Так хан Кара-Кумуч велел тебе шатер поставить, как-никак теперь ты его воин. Правда мал шатер вышел, но тебе, я думаю, хватит. Я гляжу не шибко у тебя хозяйства много, прям как у Тришки, один кафтан, а в карманах шишки.
Илья, молча, пожал плечами, ему нечем было возразить деду Махору. Поднявшись с земли, он направился вслед за семенящим стариком.
Юрта и действительно была мала по сравнению с соседними. У входа в нее крутилась старая карга, такая же древняя, как и дед Махор. Завидев нового хозяина, она низко поклонилась и попробовала выпрямиться, но это у нее не получилось до конца. За долгие годы от непосильного труда ее спина на веки осталась сгорбленной. Приветствовала Илью старуха на тюркском языке.
– Чего стоишь столбом, старая, не видишь хозяину нужно умыться со сна, давай проваливай, да поторопись с завтраком, – распорядился дед Махор и повел Илью внутрь шатра.
Илья оглядел хозяйским глазом внутреннее убранство. В центре, как и у всех был очаг. Несколько старых циновок на полу, развешанный на ребрах шатра домашний бытовой скарб, в общем, юрта производила впечатление жилища рядового пастуха.
– Ну и на этом спасибо, подумал Илья, – роскошь портит воина, а все остальное возьму в бою, своим мечем.
Он отстегнул пояс с оружием и бросил его на циновку, а сам уселся в углу на единственном ковре.
– Я полагаю, этот ковер будет служить мне постелью? – спросил он у деда.
– Правильно мыслишь, хозяин, я его специально забрал у ханского казначея для тебя, а еще у тебя есть корова, пара баранов, пара мешков ржаной муки, мешок гречихи и немного вяленого мяса. Вот и все твое добро. Как говориться, чем богаты тому и рады. Проживем.
Дед Махор развел руками. Во дворе у входа послышался шум. Старая Олуш принесла воду. Илья поднялся с ковра и вышел наружу.
– А ну-ка, старая, плесни мне на руки.
Олуш будто и не слышала слов хозяина, продолжая заниматься своим делом.
– Ты громче говори ей, – вмешался дед Махор, – туга она на ухо. Эй, не слышишь что ли, хозяин требует слить ему, – заорал он что, было, мочи на супругу.
Наконец-то услышав, глухая рабыня бросилась выполнять приказание хозяина. Умывшись и вытерев лицо чистым льняным полотенцем, Илья вернулся в юрту и лег на свое место. Дед Махор, словно верный пес устроился у ног хозяина и с нетерпением ждал новых указаний.
– Давно ли ты с ней живешь? – спросил Илья.
Старый раб махнул рукой.
– Почитай, как лет десять в грехе мучаемся.
– Почему в грехе? – удивленно спросил Илья.
Глядя на старого деда и возившуюся у очага его грязную, оборванную половину, Илья заулыбался оттого, что представил их совместную супружескую жизнь.
– Я православный, крещеный, а она басурманка из племени огузов. Ее, как и меня в отрочестве захватили в полон и продали в неволю. В молодости она была красавицей и ходила наложницей у знатных воинов, а потом, когда ее красота померкла, от труда и тягот она превратилась в ни кому не нужную старую ведьму. Вот и доживаем мы теперь свой век в грехе.
– Ты не ответил, почему во грехе?
– Так, а как же еще жить. У некоторых половецких ханов, из тех, что приняли святое крещение, живут в кочевьях священники. Но наш хан, он старой закалки, не мужик, а кремень, почитает только Тэнгри. Немощные мы с ней стали, пользы от нас мало, хотели нас уже умертвить, да вот служба для тебя подвернулась. Ты не смотри что я стар, многое я умею, и тебе еще сослужу добрую службу.
– Ну, что же, быть тому дед, давай по рукам!
Илья хлопнул деда Махора по плечу и пожал ему руку.
– Приведи мое оружие в порядок, да смотри, чтобы все блестело. После завтрака я хочу нанести визит Кара-Кумучу, а ты сходи до кузнеца. Пусть он мою кольчужку починит, рассечена она в двух местах.
Илья вытащил из кошеля мелкую серебряную монету и вложил ее в руку деда Махора. Тем временем, Олуш закончила свои приготовления к завтраку и разложила еду перед хозяином. Илья был готов уже преступить к еде, но внутренний голос остановил его. Он поднял глаза и посмотрел на старую Олуш. Она с укором смотрела на него из дальнего угла в ожидании чего-то.
– Наверное, я что-то не так делаю? Интересно, что не так? – задался вопросом Илья.
– Ешь хозяин, ешь, нечего смотреть, – вмешался дед Махор.
Однако, глядя на Олуш, что-то останавливало Илью. Не выдержав, он напрямую спросил у нее:
– Добрая женщина, я что-то забыл сделать?
Олуша утвердительно кивнула.
– Может, ты подскажешь мне? – не унимался Илья.
– Юрта новая. Нужно принести жертву хозяину жилища, – молвила она.
Дух-хозяин юрты являлся одним из ключевых элементов определяющих традиционное мировоззрение древних тюрков. Юрта, будучи наиболее организованной, частью пространства, предохраняла своих обитателей от воздействий внешнего мира. Обладая уникальным статусом такой дом как бы жил своей жизнью. Юрта, будучи сосредоточием культуры, занимала особое место в жизнедеятельности человека. Она наделялась теми же свойствами, что и вселенная в целом. Противопоставление верхнего и нижнего миров во многом определяло организацию вертикальной структуры жилища. Крыша юрты соотносилась с небесной сферой. Дымовое отверстие служило своеобразной дверью в запредельные пространства. В серединной сфере пространство юрты делилось на левую (мужскую) и правую (женскую) стороны. Пространственное членение жилища также прямо переносилось и на окружающий мир. У входа в нижний мир, у порога юрты, жили собаки, охраняющие земные пути.
Наряду с отчетливым вертикальным членением, жилое пространство обладало хорошо разработанной горизонтальной структурой. Все шатры тюрков ориентировались входом на восток. По-обыкновению, южная правая сторона юрты считалась мужской, а противоположная – женской. Согласно мировоззренческим установкам, мужская сторона считалась верхней, а женская нижней. У всех тюркских народов жилище заполнялось вещами в соответствии с его разделением.
В середине юрты находился очаг. Главными элементами жилища были дверь на востоке и почетный угол, расположенный за очагом. Эта часть юрты предназначалась лишь для хозяина дома и почетных гостей. Люди, собравшиеся в жилище на обед или беседу, рассаживались по линии восток-запад, всецело пологая, что эта линия в юрте понимается как линия прихода и ухода поколений. Самым почетным было место у стены противоположной входу. Там обычно сидел глава семьи. С его смертью место переходило старшему сыну. Стены являлись границей жилища. Они защищали обитателей дома, обеспечивали его пространственное разделение от внешнего мира. Первым рубежом человеческого пространства были дверь и окно. Функции двери и окна как границы были четко очерчены множеством запретов и предписаний. Человек, входя в юрту, обмахивался сзади правой рукой, чтобы не запустить за собой злых духов. У некоторых тюркских народов существовал обычай, который заключался в том, чтобы отвести беду от юрты, не пускали дальше порога завистливых людей, более того, их вообще иногда не запускали во внутрь. Гость, пересекший границу дома, попадал в новый для него мир и после обмена приветствиями временно включался в его состав.
Подобно человеку, обретавшему зрелость в браке, юрты у тюркских народов считались поставленными лишь тогда, когда кам в сопровождении хозяина обходил жилище вокруг, кропил углы кумысом, угощая всех добрых духов. Гости приносили новоселам подарки, начиналось веселье. Таким образом, новый дом включался в систему связей человеческого коллектива. Создание новой юрты было своеобразным рождением нового существа, с постройкой которого поселялся "хозяин" (хукасы). Так как он жил непосредственно с человеком, то истинные хозяева стремились жить в согласии с ним. Для этого люди приносили хукасы подношения в виде кумыса, молока и так далее, при этом упоминали его знаком благодарности, прося для жителей юрты здоровья, счастья и благополучия…
ГЛАВА 8.
Горячая ячменная лепешка, свежий сыр да ароматный горячий напиток из молока, воды и каких-то полевых трав, сдобренный порцией соли, масла и пряностей, вот, в сущности, и весь завтрак простого кочевника. Илья, быстро справившись с ним, поднялся с ковра, привел себя в порядок и, застегнув пояс с оружием, отправился на поиски Кара-Кумуча. Дед Махор было, увязался за ним, но Илья отказался от его помощи. Кара-Кумуча нигде не было. С раннего утра, в сопровождении нескольких воинов, он ускакал на дальние пастбища. Делать было нечего, Илья разыскал на краю стойбища в табуне своего жеребца и решил объехать окрестности кочевья. За высоким пологим курганом в нескольких верстах от стойбища, его внимание привлекла маленькая речушка с чистой прозрачной водой.
