Олег Герантиди - На чужой территории
— А Лев Рубин?
— А это еще кто такой?
— Мой зам.
— Тащи его сюда.
Александр щелкнул переключатель селектора.
— Льва ко мне. — И через минуту в кабинет вошел Рубин.
— Александр, оставь нас, пожалуйста, на полчасика, мы тут поговорим. Распорядись о гостинице для меня.
— У меня переночуешь.
Вечером Судостроев приехал в квартиру Чернышкова с бутылкой мексиканской «Текилы» и с целым пакетом разной снеди. Когда вошел, громко поздоровался.
— Ты чего это? — с удивлением спросил Чернышков.
— Ты один?
— А с кем?
— Что, до сих пор не женился? — Судостроев снял плащ, с удовольствием разулся, надел тапочки и прошел на кухню.
— А это зачем? — спросил Чернышков, указывая на пакет.
— Ты же сказал, что холостяк. Не хочется питаться одной яичницей.
Они сели в гостиной, и после того, как поужинали, принялись строить планы на ближайшие полгода.
— Павел Анатольевич, помните, та девушка в Вашингтоне...
— В Арлингтоне? Эрика? Нормальная девчонка. Мультимиллионерша теперь, не нам с тобой чета.
— Она наша?
— Тебе это зачем? Я тебе других клиентов предоставлю, только адреса успевай пиши.
— Как тебе показался Лев Рубинштейн?
— Нормальный парень. Толковый.
— Ему можно доверять?
— Это я у тебя спросить должен.
— Ты ведь с ним говорил.
— Ну и что? Я что, ошибиться не могу? На первый взгляд вроде тьфу-тьфу, а дальше сам смотри. С чего это бравый немецкий офицер взял себе в помощники еврея?
— Да черт попутал. Показался он мне.
— Вот и мне показался. Ну ладно... только в наши дела — ни-ни!
— Да ты что!
Утром следующего понедельника по охранной фирме «General Security» вышел приказ директора. В нем прописывалась политика фирмы на ближайший год. Намечался рост численности фирмы в связи с открытием филиалов в странах Южной Америки и соответственно — кадровый рост сотрудников фирмы. От личного состава фирмы ожидалось понимание сего процесса и личный посильный вклад, который будет непременно оценен соответствующим карьерным ростом.
За полгода фирма потеснила всех конкурентов и вышла на передовые позиции в охранном бизнесе во всем Западном полушарии. Только агентство Алана Пинкертона пока еще оставалось на недосягаемой высоте.
Жаркое лето 1956 года.
— Офис госпожи Фон, здравствуйте.
— Это кто, Эмили?
— Да, представьтесь.
— У телефона небезызвестный вам Хорхе Родригес. Как поживаешь, детка?
— Господин Родригес, слушаю вас.
— Детка, сейчас тебе должно прийти письмо от меня по экспресс-почте, пожалуйста, проследи, чтобы оно в кратчайшие сроки попало лично в руки Эрике.
— Конечно, мистер Родригес. Оно непременно попадет, и именно в руки госпожи Фон.
— Люблю тебя, детка. Когда я смогу увести тебя на ночь из ресторана...
— Когда меня в него пригласите, мистер Родригес.
Когда Эрика вернулась в офис, после того как, просидев два часа на форуме крупных предпринимателей, на котором их вербовали в спонсоры Демократической партии, чуть не отсидела нижнюю часть спины, с письмом из Аргентины в руках ее уже ждала новая помощница, так теперь стало принято называть личных секретарей.
Эрика взяла письмо, зачем-то взвесила его в руках и, задумавшись, на автомате, прошла к себе в кабинет.
Именно об этом предупреждал ее на смертном одре Вернер Штольц: «Эрика, этот Родригес — страшный человек... это дьявол... Эрика, наступит время, и он придет за твоей душой».
Тогда она приняла его слова за предсмертный бред, но как-то уж все ужасно точно совпало. После побоища, устроенного им итальянцам, после того, как сама она стала одной из богатейших женщин США, Родригес-Судостроев исчез, исчезли и его помощники, а сам Вернер стал быстро угасать и тихо умер через два месяца, оставив ее одну управлять созданной им, что греха таить, корпорацией.
А теперь вот это письмо. Она осторожно ножом для бумаг вскрыла пакет. Вытащила бумагу, все как обычно — на бланке холдинга «Родригес Инк. », ее постоянного партнера по внешнеторговой деятельности, письмо, собственноручно написанное Судостроевым.
Эрика, прежде чем начать чтение, прошла к бару, налила себе из пузатой бутылки коньяка и, изрядно отхлебнув, принялась за письмо.
«Эрика, здравствуй, родная!
Я нечасто тебе пишу и не знаю, с него начать, только произошли некоторые события, которые круто изменили мою жизнь. Что это за события, я не могу тебе сейчас сказать, и именно поэтому не пользуюсь телефоном. Только я сейчас отчаянно, дико, совершенно безумно нуждаюсь в твоей помощи. Помоги мне, ведь я всегда по первому твоему зову являлся к тебе, всегда решал любые проблемы, которые вставали перед тобой. Не спрашивай ни о чем, не звони мне, все равно я ничего не скажу. Ты нужна мне здесь, в Буэнос-Айресе, сама, лично, и срочно. Я взял на себя смелость заказать на твое имя билет на «ПанАм», там один рейс, с посадками в Сан-Хосе и Ла-Пасе, поэтому жду тебя. Прошу, не откажи в помощи старому другу.
Твой П. С. Родригес».
— Несколько сумбурно, — констатировала Эрика для себя, — не похоже на нашего суперагента... хотя, учитывая его эмоциональность... — Она включила селектор. — Эмили, зайди.
— Слушаю, госпожа Фон.
— Эмили, ты принимала почту?
— Да, мисс.
— Что-то просили передать еще?
— Звонил сам господин Родригес.
— Что он говорил?
— Просил передать вам письмо лично в руки, не вскрывая.
— Что еще?
— Ничего больше, мисс, — слукавила помощница.
— Это точно был Хорхе Родригес?
— Да, мисс.
— Почему ты в этом так уверена?
— Я знаю его голос, мисс, и он всегда говорит со мной, как с глупой девчонкой...
— А это не так? — Эрика уже начала закипать, врет ведь в глаза и не понимает, что она видит ее насквозь. — Прости, я не хотела тебя обидеть. Пойми, Эмили, мне очень важно знать, был ли это сам Родригес, или кто-то другой...
— Да сам, сам, я-то его узнала сразу, по голосу, и он меня...
— Ладно... иди. Стой! Дай распоряжение выкупить билет на рейс в Буэнос-Айрес на завтра, на «Панамерикэн эйрлайнс», позвони... хотя нет, я сама, иди.
Эрика сама позвонила в штаб-квартиру Демократической партии и попросила перенести встречу с вице-президентом на две недели. Ее там не поняли. Для сотен предпринимателей такой шанс выпадает только раз в жизни, а многим вообще никогда не выпадет. Ведь встреча с вице-президентом может обрушить на нее золотой дождь. Только Эрике было не до дождя. Она уже в мыслях неслась над Кордильерами, в неизвестность.
Огромный «Боинг» прошел вдоль посадочной полосы, немного приподнялся и, заложив крутой вираж, приземлился на три точки.
«Хулиганит шеф-пилот», — подумала Эрика, но пассажиры, подогретые напитками, засвистели и захлопали на весь салон, благодаря летчиков за полет и выражая восторг их классу.
— Видно, я еще долго буду удивляться американцам, точнее, их открытому, поистине детскому восприятию мира. Не всем американцам, — поправила она себя, — а только простым. Есть еще такие сложные американцы...
Она встряхнулась, вспомнив цель своего полета. Какие еще могут случиться неприятности у Судостроева, у этого теневого лидера всего Западного полушария. Неужели смерть Сталина пошатнула его положение? Но ведь во главе Советского Союза встал Берия, верный сталинец и многолетний шеф Судостроева, что-то здесь не так.
Она взяла с собой минимум вещей, поэтому и багаж получила, и таможенный досмотр прошла быстро, и через четверть часа уже вышла из таможенной зоны в здание аэропорта. На выходе стоял сияющий Судостроев, а рядом ее давний знакомый — господин Шварц, он же Александр Чернышков. Павел быстрым шагом подошел к Эрике, выхватив чемодан, обнял ее, поцеловал в щеку и увлек за собой, к выходу.
— Ничего не говори, ничего не спрашивай, все потом, рад тебя видеть, милая.
— Хорхе, как это все понимать?
— Вот, знакомься, это Шварц...
— Хорхе, не тупи, мы знакомы, объясни мне... — Они уже подошли к длинному лимузину Родригеса.
— Садись. — Когда они уселись в просторный салон, Судостроев махнул водителю — поехали и, закрыв окошко перегородки между салоном и водителем, повернулся к ней: — Эрика, это сюрприз.
— Какой еще сюрприз? Я ничего не понимаю.
— Я же говорю, все узнаешь вечером.
— С тобой все в порядке?
— Эрика, посмотри на меня, ну конечно же, все в порядке!
— А почему нас преследует машина сзади?
— У тебя нет мании преследования? Почему преследует? Сопровождает!
— Кто это?
— Это ребята Алекса Шварца.
— А кто такой Алекс Шварц? — Эрика повернулась к Чернышкову. Светлый костюм. Белая шляпа. Светлые волосы, голубые глаза. Тяжелый взгляд человека, который знает свою цену и цену собеседника и который никогда не сделает меньше, чем может.
— Я ж говорю — познакомьтесь! — Родригес откровенно веселился, что еще больше возмутило Эрику.
