А. Живой - Сицилийское королевство
– Я здесь по делам Фридриха. А венгерский король Андрей – мой родственник. Он дал мне приют, но потом решил взять меня в заложницы. Так его научил римский папа, который поссорился с Фридрихом. Я недавно узнала об этом, из письма магистра тевтонцев, который служит моему мужу.
Констанция помолчала, поглаживая руку механика.
– Но пока Андрей не прибыл сам, он велел своим людям охранять меня. Тогда Великий Магистр Герман фон Зальц прислал отряд рыцарей, чтобы для вида усилить охрану, а на самом деле побыстрее вывезти меня из Венгрии на побережье, где в безопасном месте ждет галера. Я ждала только предводителя тевтонцев с главным отрядом, чтобы отправится в путь. Но он не приехал, зато появились вы. Вот солдатам Андрея и тевтонцам и пришлось сражаться вместе против общих врагов.
«Господи, – с каким-то отчаянием подумал Забубенный, – ну почему все всегда происходит из-за женщин, либо из-за денег? Или из-за того и другого вместе».
Григорий пригорюнился, разглядывая сначала разгоравшийся рассвет за окном, а потом закрытые двери. Перед ним встал жестокий выбор. Теперь из этой спальни у него было только два пути. Первый – все-таки отдать Констанцию Субурхану. Но, если она расскажет великому монголу об этой ночи, то Забубенный не жилец. Субурхан не простит измены. Но и Констанция тоже его не простит. Не тот характер. Если он теперь отдаст ее монголам, она молчать не будет, в этом Забубенный не сомневался. Да и не мог он, как честный человек, уже так поступить. Отдать свою женщину другому – Забубенный так не умел. Не важно, чья она там жена, но хоть и недолго, Констанция была его женщиной.
Значит надо помочь ей бежать. Только как? Да и что будет с ним самим тогда?
– Фридрих меня не любит, – вкрадчиво произнесла Констанция, – но наградит тебя, если ты меня спасешь. Даст тебе все, что захочешь, воин.
Забубенный напрягся. Вспыхнула недавняя обида на Субурхана. Вспомнилась далекая Русь. Душа разрывалась на части.
– Как тебя зовут? – Констанция положила ему голову на грудь. Механик вдохнул запах ее волос.
– Григорий, – ответил он, вздохнув, – но не воин я, а механик.
Констанцию это не смутило. Она подняла голову и поцеловала его в губы.
– Фридрих любит механиков, – сказала Констанция и вдруг прошептала, понизив голос, – здесь есть подземный ход, Грегор.
Глава двенадцатая. Обратной дороги нет
Забубенный привстал на локтях. Кровь застучала у него в висках. И вдруг он понял. Поздно. Теперь у него не было выбора. Отдать Констанцию монголам он не мог, а это означало, что и вернуться на Русь он тоже не мог. Во всяком случае, прямо сейчас. Ибо, что бы там не случилось дальше, а сейчас он должен был помочь ей бежать. И сам бежать вместе с ней. Пока не вернулся Каюк. А там все как-нибудь устроится.
Забубенный вскочил. Натянул одежду, кольчугу, пристегнул меч.
– Где ход?
Констанция подалась вперед. В ее глазах появилась надежда.
– Здесь в подвале. В этой башне.
– А ключ?
– Спрятан в шкатулке.
– Одевайся, – приказал механик королеве, – и достань ключ.
Констанция подчинилась, выскользнула из-под мехов, которыми укрывалась, и быстрыми шажками босиком направилась к своему платью, которое валялось в углу спальни. Там, где они его бросили. Увидев обнаженную фигуру, Григорий даже замешкался, в голову полезли мысли совсем не по делу. Но, взяв в руки платье, Констанция замерла. Подняла на Забубенного озадаченный взгляд.
– Мне нужны фрейлины, чтобы одеться, – вдруг сказала она, – сама я не смогу.
Забубенный поверил, вспомнив свою недавнюю борьбу с этим платьем.
– Тебе нужны не фрейлины, – вдруг сказал он, – а другая одежда. В таком платье далеко не убежишь. Лучше какие-нибудь лохмотья. Есть что-нибудь подходящее?
Констанция озадачилась еще больше.
– У меня нет лохмотьев, – разочарованно сказала она, поеживаясь, – ведь я жена императора, ты забыл?
– Почти, – пробормотал механик, отводя взгляд от обнаженной красавицы, которая в задумчивости стояла посреди спальни, размышляя о том, что ей надеть даже за полчаса до возможной гибели, – только одежду все равно надо сменить. Надень платье служанки.
– Что ты задумал, Грегор? – поинтересовалась Констанция.
– Пока еще сам не знаю, – ответил Забубенный, – надо придумать, как избавиться от охраны. Главное, чтобы Хулачу раньше времени ничего не заподозрил. Ладно, залезь пока в постель. Я позову служанок.
Замерзшая жена императора нырнула под шкуры. Но беспокойство ее не покидало.
Выйдя на балкон, Забубенный осмотрелся. Ворота закрыты. Пожар в угловой башне стих. Монголы Хулачу-хана патрулировали стены и двор. Стояли на краю площадки, которую только вчера вечером отвоевал Егорша со своими орлами. Григорий попытался разглядеть, что твориться в недалеком селении Печ, но там все было тихо. Никаких вооруженных отрядов пока не появилось. Ни монгольских, ни венгерских. Забубенный вернулся в спальню. Констанция смотрела выжидательно.
– Как ты узнала о подземном ходе? – К механику, волей неволей, вернулся ненадолго трезвый рассудок, – туда легко подобраться?
– Этот замок строили тевтонцы, когда пытались закрепиться на этой земле, – сообщила Констанция, – потом его отдали венграм, но секрет хода сохранили. Великий магистр тевтонцев прислал мне ключ от тайной двери, словно знал, что придется воспользоваться.
– Догадливый, – кивнул Григорий.
– За первой дверью еще три двери. Две ложных, а одна настоящая. Ход начинается сразу за ней и ведет под стенами и лесом на берег реки.
– Ход узкий? – поинтересовался механик.
– Я знаю о подземелье только со слов магистра, – ответила жена императора, – сама я туда никогда не опускалась.
– Ладно, проберемся, а что потом? – не удержался Забубенный. – Ты знаешь дорогу? Куда бежать? Да и лошадей нет.
Констанция помолчала, но недолго. Посмотрела на Григория, словно рублем подарила.
– Нам надо только выбраться из замка, Грегор, – сказала Констанция, слегка тряхнув волосами, – а недалеко отсюда, почти сразу за лесом, стоит имение Шубичей. Это друзья. Они помогут. Дадут лошадей. Проводят до побережья.
Забубенный направился к двери, подумав о том, что это имение Каюк мог давно сжечь, но другого плана не было.
– Среди моих слуг есть двое пажей, – вдруг добавила она, – обученных искусству метать ножи. Они могут тебе пригодиться.
– Как их зовут? – механик остановился у самых дверей. У него уже созрел план.
– Иблио и Гюнтер, духовные сыновья покойного епископа, – королева перекрестилась, – но они не знают твоего языка. Позови их, если сможешь, вместе с фрейлинами, Изабеллой и Агнессой. Я сама сообщу им все.
Забубенный толкнул ногой дверь. Трое монголов стояли у дверей, двое в конце пролета на лестнице. А между ними сидели едва живые от страха семь человек – пять женщин и два худощавых подростка.
– Кто из вас Изабелла, – спросил Забубенный по латыни, в надежде, что его поймут, – и кто Агнесса?
Его поняли. Две девушки поднялись с холодных ступеней. Обе были в дорогих платьях, сразу видно, что не крестьянки, и обе красавицы. Одна блондинка, с длинными волосами, украшенными золотистым гребенем. Другая шатенка, невысокая, но статная девушка. Обе держались гордо, несмотря на свое положение.
Забубенный толкнул дверь и жестом указал внутрь. Девушки осторожно поднялись. Оглядываясь на монгольских солдат, вошли в спальню. Забубенный продолжил допрос.
– Иблио и Гюнтер, – проговорил он громко, указав на ту же дверь.
Пажи, пройдя между монголами, последовали внутрь.
– А этих, – приказал Забубенный двум монголам с лестницы, указав на оставшихся девушек, одетых попроще, – отвести вниз и ждать там.
Девушки, не поняли ни слова по-монгольски, но затрепетали. Уж больно грозен был Забубенный. Монголы ожили, и, подтолкнув копьями пленниц, повели вниз, надеясь, что им дадут разрешение позабавиться с теми напоследок.
Тут механик заметил двух черниговцев из отряда Егорши. Они молча подпирали стену, ожидая выхода механика. Один из них был с мечом, другой с арбалетом.
– А где Егорша? – спросил Забубенный, только сейчас вспомнивший, что не видел командира черниговского спецназа со вчерашнего вечера.
– В башню ушел оружье диковинное смотреть, – ответил один из ратников, – велел нам тут тебя дожидаться.
– Дай-ка мне свой самострел, – сказал Забубенный, – он мне может пригодиться. А вы оба идите к воротам, скажите, что я вас прислал на усиление. И передайте Каюку, что сам скоро буду.
Черниговцы подивились странному приказанию, на воротах народу хватало и без них, но подчинились. Приказ есть приказ. Перед дверями в спальню осталось только двое монголов, вооруженных копьями и щитами. Глядя в спины спускавшихся по лестнице черниговцев, Григорий подумал, что больше может с Егоршей и не увидеться.
