Константин Калбанов - Несгибаемый. Не буди лихо…
— Это-то понятно. Но отчего ты решил, что эти акробатические номера, могут заставить взглянуть на ДВС под другим углом? — усомнилась Александра.
— Потому что, дорогая, это не акробатические номера. Это новое слово в тактике воздушных боев. Это самый настоящий переворот. Внезапные атаки под разными углами. Резкий взлет и пикирование. Мертвая петля позволит из преследуемого превратиться в преследователя. Взмыл свечой ввысь и упал на голову противнику, изображающему свои плавные «па», с постепенным набором высоты. Вы только обрисуйте эти возможности летчикам, участвовавшим в воздушных боях. Да они душу отдадут за такой двигатель.
— Петр, ты не веришь в свою победу? — внимательно посмотрев на соратника, поинтересовался Кессених.
— Верю. И это вовсе не запасной вариант. У нас есть конструкторское бюро. Так отчего бы не начать новую веху. Авиационное моторостроение только на начальном этапе схоже с автомобильными. Чем дальше, тем больше отличий. И эту работу нужно начинать уже сейчас. Думаю для начала мы еще что-то сможем придумать, чтобы заткнуть за пояс паровики по маневренности. Во всем остальном они будут впереди. Но для истребителей, самое главное это маневренность.
— И скорость, — не согласился Отто Рудольфович.
— Ну не думаю, что он так уж уступит в скорости. Главное все же это несомненное преимущество в маневренности.
— Хм. Ладно. Мы подумаем в этой области, — переглянувшись с Александрой, ответил Кессених.
— Не зна-аю, — покачав головой, с сомнением произнесла Александра. Мы уже работаем на разрыв. Конечно можно расширить штат, привлечь еще инженеров, авиаконструкторов. Но… Небо это небо. Оно не прощает ни пижонства, ни самоуверенности.
— Все так, — согласился Петр. — Но так уж случилось, что кто-то должен сделать первый шаг. И кроме нас его пока сделать некому. Начнем. А там… Между нашими мирами много общего. Очень много. И пусть события порой сильно разнятся, исторические личности по большей степени остаются самими собой. И Сикорский построил своего «Муромца». Но он не создавал двигатель, а использовал готовый, установив его на свой самолет.
— То есть, те кто способствовал развитию авиационных моторов, просто пока не открыли своего потенциала, хотя и находятся среди нас, — поняла Александра.
— Именно, — с задором согласился Петр, откидываясь на спинку стула, и энергично взмахивая рукой. — Нужен толчок, чтобы в них загорелась страсть. Сегодня, для покорения неба они строят паровые машины, вкладывая весь свой недюжинный талант в них, просто потому что в них убита вера в ДВСы. Кто-то уже просыпается, начинает думать в иной плоскости. Но пока еще даже не представляет насколько большой потенциал у новых двигателей. Поэтому, по инерции продолжает двигаться в кильватере у признанных авторитетов. Но стоит только встряхнуть это болото… И вот это-то нам по плечу. Еще как по плечу.
— Петр, ты самый настоящий возмутитель спокойствия, — осуждающе покачав головой, произнесла Александра.
Но это так. Ради порядка. Пастухов уже видел в ее взгляде искорки задора. Кессених, бурча себе под нос, что-то записывал в большом рабочем блокноте. И судя по тому как порхает ручка, и резкими росчерками скрепит перо, он занят какими-то расчетами. Попутно что-то прикидывает и вычерчивает черновые схемы. Ну как черновые. Дай бог Петру так чертить начисто.
Александра поднялась со стула, и обойдя большой стол инженера, встала за его правым плечом. Ее взгляд был прикован к листку бумаги, где одна за другой появлялись какие-то формулы, выкладки и диаграммы.
Для Петра полная абракадабра. Он даже не пытался вникнуть в суть математических расчетов. Вот когда дело дойдет до практических вопросов… Он конечно никогда не имел дел с авиационными двигателями. Но на начальном этапе предложить что-то сможет.
Глава 6
— Петр Викторович, ну нельзя же так-то. Эдак вы настроите репортеров против себя, а они злопамятны. И потом, все эти газетчики могут неустанно грызть себе подобных. Но как только их задевает кто-то со стороны, они тут же дружно набрасываются на него.
— Уже знаете. А ведь ни в одной газетенке и словом не обмолвились о моем скандальном поведении.
— Работа у меня такая.
Ротмистр сделал приглашающий жест, напротив себя, за столом уставленным довольно дорогими яствами. Н-да. Цепной пес самодержавия любил побаловать себя изысканной кухней. За казенный счет, разумеется. Конечно у жандармов высокое жалование, но не настолько, чтобы столоваться в отдельном кабинете ресторана «Астории». Пара-тройка походов в месяц, это еще вполне приемлемо. Но о регулярном посещении подобных заведений нечего и мечтать.
Н-да. И снова «Астория». Вот как тут не быть суеверным. Пусть его высокоблагородие пока еще и не сказал ничего такого-эдакого, но Петр не ждал от этой встречи ничего хорошего. Ну вот не складывалось у него хорошее ни с жандармским управлением, ни с этой клятой гостиницей и ее рестораном. И плевать, что на этот раз он в отдельном кабинете.
Тем не менее, Пастухов благодарно кивнул, и опустился на стул с высокой спинкой. После чего, тут же принялся за расставленные на столе блюда. Избежать встречи, как и самого места он не мог. Но с другой стороны, вкусно поесть он любил. Так отчего бы не подсластить горькую пилюлю хотя бы великолепными блюдами.
— Итак, господин ротмистр? — прожевав первый кусок и бросив, на жандарма вопросительный взгляд, произнес Петр. — Я весь внимание. Вы весь пригласили меня вовсе не для того, чтобы попенять, за резкие высказывания в отношении репортеров.
Что и говорить, с этой пресс-конференцией Петр едва не сел в лужу. И даже кое-кого настроил против себя. Недостало ни выдержки, ни гибкости, ни еще бог весть чего. Словом, если бы ребятки решили его линчевать, поводов для этого он предоставил достаточно.
— Разумеется я здесь не за этим, — с улыбкой заверил Потапенко. — Но я попросил бы вас обращаться ко мне по имени-отчеству. Ведь я в партикулярном[6] платье.
— Ну да. И что, Григорий Юрьевич, от этого наша беседа принимает менее официальный характер, и станет для меня более приятной.
— Петр Викторович, вы приняли нашу помощь.
— А у меня не было другого выхода. Даже если бы я пожелал открутить все обратно, то у меня ничего не вышло бы. Вы бы не дали. Уж не знаю, в чем тут дело, но вы тут же вцепились в меня как клещ.
— И прошу заметить, не только я.
— Так в чем же дело? Ну кроме как внутри, так и внешнеполитической важности данного мероприятия?
— Ну, не стоит столь уж пренебрежительно высказываться по поводу политического аспекта. Для экономики ваш автопробег будет более чем полезен. Потому что явственно укажет на новую транспортную артерию, пронизывающую всю страну. А это существенный толчок к развитию автомобилестроения и сопутствующим направлениям. Ведь автомобили нужно заправлять топливом и обслуживать, шоферам где-то отдыхать и питаться. Но главное это все же политика. И не столько внутренняя, сколько внешняя. И здесь вам отводится одна из ведущих ролей.
— Даже та-ак, — не смог удержаться от сарказма Петр.
Пастухов чувствовал, что уже влип. Он понимал это с самого начала. Вот только понятия не имел где именно, и в чем это выразится. Единственно, что он знал наверняка, так это то, что ему это не понравится.
— Напрасно иронизируете, Петр Викторович. Вам выпала честь, послужить интересам России.
— Че-эсть?
— А вот тут ирония и вовсе неуместна. Коль скоро вы живете в государстве, то должны сознавать, что кроме прав, у вас есть еще и обязанности. И одна из первых, служить интересам отчизны.
— А если я не желаю служить интересам государства там, где посчитаете это нужным вы? Если я хочу просто жить. Платить налоги, обеспечивать работой людей, помогая им содержать свои семьи. По примеру моего тестя, я недавно открыл техническое училище, есть автошкола. Начал строительство рабочего городка. Это ведь то же своего рода служба. Разве нет?
— И то что вы делаете просто замечательно. Несмотря на серьезные траты и напряжение сил, вы сегодня осуществляете задел на будущее. Но скажите, сможете ли вы выжить без поддержки государства? Заметьте, я сейчас даже не о физическом выживании, а об экономическом. Через сколько вы разоритесь и пустите все ваши начинания на ветер? То-то и оно. Любишь кататься, люби и саночки возить, — назидательно закончил ротмистр, и отправил в рот кусочек мяса, нанизанный на вилку.
— А ничего, что наши начинания в первую очередь выгодны России? — все же попытался возразить Пастухов, положив руки сжимающие вилку и нож, на край стола.
— Возможно. Но это в дальней перспективе, и пока еще не столь однозначно, — сглотнув, ответил жандарм. — Даже промышленное производство каучука может оказаться не столь уж выгодным, и вы вылетите в трубу. Думаете, производители и поставщики природного каучука будут просто так смотреть на то, как вы отнимаете у них такой лакомый рынок сбыта как Российская империя? Да они начнут поставлять каучук по сниженным ценам, превращая ваше производство в убыточное. Государство же может решить эту проблему всего лишь принятием соответствующего таможенного тарифа на природный каучук.
