Борис Царегородцев - Второй шанс адмирала Бахирева
– Два румба влево. Увеличить ход, – тут же последовал приказ Владиславлева.
Мы быстро отрывались от противника, выходя за дальность его огня. Подчиняясь приказу, мы уходили на север. А чтобы заманить его подальше в море, держась в десяти милях впереди противника, временами сбрасывали скорость. Этим маневром мы давали противнику возможность приблизиться и повод для открытия огня. Как только он производил один залп, вновь увеличивали скорость и разрывали дистанцию. Так как за нами увязались два броненосца типа «Виттельсбах» – это были «Швабен» и «Церинген», – а у них калибр такой, что могут одним снарядом – попади он в нужное место – сразу остановить крейсер, про эсминцы я молчу – для них и одного снаряда хватит, чтобы пойти на дно, мы броненосцы близко к себе не подпускали. Но кроме броненосцев нас преследовали еще два крейсера, «Принц Генрих» на пару с «Бременом», и четверка эсминцев. Но этого противника мы так не опасались и вполне могли с ними потягаться, не будь рядом броненосцев. Так мы, понемногу играя в кошки-мышки, уводили противника подальше от берега. Если с нашими машинами будет все в порядке, кроме «Бремена» и эсминцев, догнать нас больше некому. Когда мы уходили от Мемеля, то передали на «Петропавловск» адмиралу свой курс и скорость, а также состав преследователей. Я уже представлял, что вот скоро позади наших преследователей покажутся дымы наших линкоров и как противник начнется метаться в поисках выхода из создавшегося положения. Но куда они смогут уйти со своей-то скоростью от наших линкоров? И вот гремят над морем залпы двенадцатидюймовых орудий, и как эти снаряды сокрушают крупповскую броню! Проходят еще какие-то мгновения, и броненосцы, перевернувшись, уходят на дно Балтики. Туда же вслед уходят и остальные корабли противника. Так было только в моих грезах, а на деле вышло немного иначе. Не прошло и двух часов, как вдруг погоня за нами прекратилась. Мы всего-то успели их миль на тридцать увести. А немецкие корабли почему-то стали отворачивать от нас и брать курс обратно к Мемелю.
– Ваше высокоблагородие, немцы повернули на обратный курс.
– Как повернули? Неужели мы так от них оторвались и они решили, что нас уже не догнать?
– Не отрывались мы, находились на пределе дальности их орудий. Они изредка постреливали, проверяя дистанцию, некоторые снаряды в паре кабельтовых от «Баяна» падали.
Я вышел на мостик глянуть на немецкие корабли. В восьми милях от нас находились броненосцы и броненосный крейсер, на милю ближе держались «Бремен» и эсминцы. Так и есть, они разворачивались на обратный курс, и не абы как, а все вдруг, то есть одновременно. Если бы броненосцы просто решили прекратить нас преследовать из-за своей невысокой скорости, они бы оставили «Бремен» с эсминцами проследить за нами до темноты и попытать счастья в ночной торпедной атаке. Но даже в этом случае они не прекратили бы своего преследования из-за нехватки пары узлов. У них была бы надежда: а вдруг на одном из наших кораблей случится поломка машин или выйдет из строя котел? Или же торпеда в ночной атаке?
Нам пришлось бы сбрасывать скорость, чтобы взять корабль на буксир или снять команду, а его затопить.
– Срочно сообщить на «Петропавловск» адмиралу, что корабли противника повернули на обратный курс. Петр Петрович, поворачиваем на обратный курс, передать на «Баян» и эсминцы преследовать противника.
– Ваше высокоблагородие, как преследовать? У них перевес в силах, они нас разнесут в два счета. Да и скоро начнет темнеть, а в темноте недолго и на торпеду с эсминцев налететь.
– Петр Петрович, голубчик, им сейчас не до нас. Видите, как они убегают в порт. По всей видимости, получили сообщение от патрульного корабля, что тут поблизости находятся русские дредноуты. Они решили, что мы были приманкой для них, чтобы выманить в море.
Теперь мы преследовали противника и понемногу начали сокращать дистанцию. И вот я уже отдаю приказ носовой башне открыть огонь по крайнему в колонне крейсеру. Наши снаряды заставляют немного понервничать командира концевого корабля, которым в данный момент был броненосный крейсер «Принц Генрих».
– Дымы справа двадцать, – поступило сообщение от сигнальщиков.
Я приник к смотровой прорези боевой рубки и увидел, как с юго-запада на полном ходу – это видно по густому дыму, стелющемуся за кораблями, – приближались наши линкоры и крейсера, а чуть в стороне и впереди «Новик».
Минут через пять, как нами были замечены наши линкоры, в полумиле от отряда немецких кораблей выросли три высоченных столба воды – это пристреливался головной линкор Бахирева.
– На пределе старается достать Коронат, чтобы не дать противнику укрыться в гавани. Если они успеют в гавани скрыться, а мы сумеем их там утопить, то со временем немцы смогут их поднять и отремонтировать, – поделился я своими соображениями. – Нужно топить их на подходе, там, где большие глубины. Значит, и затраты на подъем будут значительными.
Следующий залп с линкора приблизился к кораблям еще на один кабельтовый.
– Передать на «Петропавловск»: недолет составил четыре кабельтовых, – приказал я.
Нам отсюда было лучше видать, где падают снаряды, так как мы шли позади немцев, а не перпендикулярно, как наши линкоры. Несколько минут наши огня не открывали, но было видно, что второй линкор выходит на параллельный курс своему собрату, намереваясь поддержать его огнем.
– Пока наши линкоры молчат, давайте немного постреляем. Передать на «Баян» Вейсу: выйти уступом влево. Петр Петрович, прикажите открыть огонь.
Крейсера вновь открыли огонь из носовых башен по концевому крейсеру, но после седьмого залпа стрелять прекратили, чтобы не сбивать прицел у вновь открывших огонь линкоров. Теперь они доставали до противника, но по-прежнему стреляли только носовыми башнями. Видя это, я отдал распоряжение лейтенанту Мохоловцу корректировать огонь линкоров.
Вот все три немецких броненосных корабля открыли огонь, но после двух залпов прекратили его, так как для них дистанция была слишком велика, а пока решили прикрыться от огня линкоров дымовой завесой. На правый траверз стали выходить эсминцы. Вначале я подумал, что они пытаются организовать торпедную атаку, но увидел, как за эсминцами потянулся густой серый дым, который начал стеной отгораживать броненосцы от линкоров.
– Петр Петрович, помешать противнику ставить дымы.
Как только корабли открыли огонь по эсминцам, тут же противник открыли огонь по нас, принуждая маневрировать и этим сбивать прицел или вовсе прекратить огонь. Тогда нам с «Баяном» пришлось перенести огонь на крейсера и вступить с ними в перестрелку. Наши эсминцы, пользуясь тем, что их орудия более дальнобойные, продолжали обстреливать эсминцы противника, не боясь получить от них сдачи. Не выдержав сосредоточенного огня с эсминцев, противник прекратил ставить дымовую завесу и бросился под защиту своих броненосцев.
Два отряда кораблей приближались к Мемелю, до которого оставалось менее десяти миль. Это полчаса ходу, но линкоры уже вышли на параллельный курс и задействовали всю артиллерию главного калибра. Вскоре противник начал получать накрытия. Снаряды рвались вблизи кораблей, осколки секли небронированные участки надстроек и бортов.
Видя, что броненосцам приходится туго, «Бремен» и эсминцы, увеличив скорость, стали обгонять свои броненосцы, намереваясь быстрее скрыться в порту. За ними вдогонку – как нам вначале показалось, – не выдержав огня с линкоров и бросая свои броненосцы, поспешил броненосный крейсер «Принц Генрих». Нет, крейсер не бросил своих собратьев, а как более слабый, становился во главе колонны, предоставляя честь принять самому последнему броненосцу, но и более сильному и лучше защищенному, все поздравления с наших крейсеров.
Броненосцам до спасительной бухты оставалось пройти семь миль, еще немного, и они смогут скрыться в порту. От огня линкоров у них пострадали только борта да надстройки, посеченные осколками, это в надводной части. Но были и подводные повреждения от динамических ударов близко разорвавшихся снарядов. Местами повылетали заклепки, кое-где разошлись швы, вода начала поступать внутрь корпусов, это все незначительные повреждения, прямых-то попаданий не было. Казалось, спасение совсем рядом, как в средний броненосец попало сразу два снаряда. Это отличился «Петропавловск». Один из снарядов ударил между башнями среднего калибра в районе второй дымовой трубы и вызвал пожар. Второй попал в фок-мачту, позади броневой рубки. Эти попадания не сказались на скорости корабля, и он спешил побыстрее добраться до берега. Бахирев приблизился к берегу так близко, что береговые батареи начали пристрелку, но пока с большим недолетом.
Через пару минут в броненосец, идущий последним, попало сразу несколько снарядов. От такого удара он, похоже, даже подпрыгнул в воде. Корабль покатился влево, замедляя ход. Нам было хорошо видно, что броненосец стал крениться в сторону линкоров, а в его средней части и на корме бушевали пожары. Он все больше и больше отставал от своих товарищей, забирая левее принятого всеми другими курса. По всей вероятности, у него вышло из строя рулевое управление, а также имеются неполадки в энергетической установке. Крейсер «Бремен» и эсминцы успели прорваться к Мемелю и теперь могли не опасаться, что их потопят в паре миль от берега, где значительнее глубже, чем в порту. Естественно, лучше потонуть в порту или у самой косы, на которую можно будет в случае чего выброситься, но не допустить больших жертв среди членов экипажей под снарядами русских двенадцатидюймовых орудий.
