Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства
— Может, чешую возьмём? — спросил Клоп.
— Зачем? — Чустам распределял груз так, чтобы седельные, не съезжали вбок, и подвязывал две специально изготовленные для похода верши — пусть уж сырая рыба, чем голод.
— Ну, вдруг какому купцу продадим?
— Ага. Вот он обрадуется то подарку. Даже четырём — мы тоже как товар пойдём. Нет, с учётом Звезданутого — пяти.
— Что уж мы с купцом не справимся?
— С купцом-то справимся, а вот где ты их видел без охраны?
Клоп спорить больше не стал.
— Хромой, я прокачусь?
Я пожал плечами — мол, если хочешь….
Корм легко запрыгнул на жеребца и сначала рысью, а потом галопом исчез среди деревьев. Прошло минут десять, в душе стала подниматься тревога.
— Думаешь, вернётся? — равнодушно спросил Клоп.
Не одного меня посетили нехорошие мысли.
— Если бы хотел, ночью бы уехал и мечи прихватил.
— Так они и сейчас у него, — Клоп, сорвав травинку, сунул её в рот.
Его спокойствие передалось и мне.
— Значит, вдвоём пойдём.
Наши опасения оказались напрасны, Чустам появился на разгорячённом коне спустя пару минут. Не знаю как он умудрился на галопе не потерять седельные сумки перекинутые через круп….
— Держите, — к нам подошёл Ларк с перевязанным травой пакетом из небольших листьев — местная вакуумная упаковка для жареной рыбы. — Толикам сказал, что кувшин под ёлочкой.
Елочка в округе была одна, так что мы поняли.
— А сам он чего не пошёл провожать?
— Сказал, что вы не девки и ему есть чем заняться.
Толикам маниакально пытался проделать топором дыру в двери.
— Ну да, в роли жён у нас вы. Давай, Хромой, — корм собрал пальцы в замок.
Я, встав ногой ему на руки, довольно грациозно, в смысле не брюхом на широкую спину, залез на Звезданутого.
— Передай умнице, мужики скоро вернутся, и в щёчку чмокни, — Чустам взяв под уздцы жеребца, пошёл в сторону дороги.
— Какие у вас нежности, — подначил Клоп.
Я повернулся и помахал рукой Ларку.
Мы уже отошли метров сто, когда Клоп встал:
— Кувшин!
Пришлось разворачиваться.
Гадость эту сложили в седельные, нарушив всё равновесие создаваемое кормом в них. Меня особо близость кувшина не радовала — не факт, что мы смогли плотно заколотить обратно пробку.
Шли вдоль реки. Поскольку фляг у нас не было, а солнце припекало, от воды было принято решение пока не отдаляться. Лето! Запах зелени. Игривое солнце изредка бросало слепящий луч сквозь облака ещё нежно зелёных листьев. Сказка, а не дорога.
Целый день стучать мягким местом о позвоночник жеребца занятие не самое приятное, я это понял ещё в прошлый раз. Изредка я менялся то с кормом, то с Клопом, разминая потянутые мышцы. А тянулись они не слабо. Я уже и ноги поджимал и на спину Звезданутому ложился…. Чустам с Клопом только ухмылялись. На время моего спешивания скорость передвижения конечно падала. Но мы собственно и не торопились особо. Раза три останавливались отдохнуть. Блаженство-о-о. Кайф, просто растянуться на земле и дать отдохнуть мышцам спины. Вот никогда бы не подумал, что при езде на лошади спина тоже устаёт. Не сильно, но когда ложишься на землю — чувствуешь, что спина была в напряжении.
Где-то посередине дороги, посетила смутное беспокойство. Вот бывает, сидишь где-нибудь в кафе и затылком ощущаешь, что тебя изучают. Ощущения были подобными, только в кафе, это были обычно девушки, и самое страшное, что тебя могло ожидать — девушка окажется не в твоём вкусе. А вот здесь….
— Ты чего вертишься? — спросил Клоп.
— Да так, — ну не признаваться же в непонятном страхе.
Спустя минут пятнадцать ощущение исчезло. К мосту подъехали в сумерках. В кусты поставили верши, и, отдохнув, поехали, ну а кто-то пошёл вдоль дороги, в поисках уставших путников.
Два дня! Два дня псу под хвост! Ни один крестьянин, ни один обоз на ночь не останавливались. Причину мы выяснили только на второй день, тайно проехав за парой телег прямо при свете солнца — в шести часах ходьбы от моста, было огромное село. Покрутившись на опушке леса, решили пробраться в него ночью и хоть лопату какую, да одёжи стибрить. Опять же верёвки нужны были и обувь — Ларк свои «мокасины» почти до дыр сносил, да и остальных немногим лучше. А если честно, то просто стыдно было возвращаться пустыми.
Сразу как стемнело, решили не ходить — подождать пока село уснёт.
— Ну что идём? — наконец решился Чустам.
— Ну, пошли.
Оба ещё минуту после этого лежали.
— Мужики, — не вытерпел я, — либо пойдёмте, либо поехали домой.
— Да боязно как-то, — Клоп наконец сел.
— Тогда пошли обратно. Чего здесь околачиваться?
Парни встали и потянувшись пошли в сторону дороги. Я подпрыгнув завалился на жеребца и закинув ногу сел:
— Стойте, — шёпотом окликнул парней.
— Что ещё? Залезть не можешь? — обернулся Чустам.
— Там, кажись костёр.
Поскольку наше временное убежище находилось в небольшом овраге с пологими и заросшими краями, то стоя огонь не видно было, а вот со Звезданутого открывался прекрасный вид на пляшущее между деревьев пламя. Не близко, правда, к нам — с километр, хотя в темноте навскидку определить расстояние до костра в лесу….
Парни, забежав на пригорок, замерли.
— Ну вот, — прошептал Клоп, — а то в деревню, в деревню….
Обоз, остановившийся, судя по всему, не так давно, состоял из пяти крытых телег, ну или тентованых фургонов. Мужиков в нём было предостаточно, я насчитал одиннадцать. Лошадей — восемь, наверно часть принадлежала охране, а может в некоторые телеги по две впрягали, но сомневаюсь. Пока мы производили разведку, мужики снарядили гонца в деревню. Тот вернулся почти через час. Хотя…. Измерение времени здесь, для меня довольно субъективное понятие. Я никак не мог соизмерить наш час к данному временному пространству, даже пытался секундами считать. В смысле раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, как в школе учили. Но, так и не смог вычислить точную продолжительность дня. А со временем стал терять и ощущение часа, причём чем дальше, тем ситуация становилась печальней.
Местные вообще не заморачивались, и делили день на половину, четвертину и осьмушку, причём понятия эти в зависимости от времени года могло разниться очень сильно. Сутки здесь однозначно длиннее, хотя и не намного, месяцев, в смысле лун, четырнадцать, а дней в луне — тридцать три. В общем, трава зеленее и небо глубже. С расстоянием, кстати, та же фигня. Местный километр или верста, кому как лучше, равнялась тысяче шагов и в дословном переводе на русский звучала — тыча, то есть тысяча без средней буквы. Вроде всё аналогично, но… я не уверен, что средний рост местных, а соответственно и длина шага, совпадали с нашими.
Гонец даже лошадь рассёдлывать не стал, сразу потащил привезённый баул к костру. Из мешка начали появляться деликатесы: хлеб, колбаса, что-то завёрнутое в тряпочку, но наверняка вкусное. Судя по поднявшемуся гаму, после того как он достал бутыль, к продуктам прилагался дезинфицирующий раствор. Ну не могли мужики так радоваться молоку, или там, подсолнечному маслу. Хотя… мы бы, пожалуй, порадовались.
— Эх, оставили бы чуток, — прошептал Клоп.
— Ничего, мы их скоро нашей настоечкой угостим, — ответил корм.
— Думаешь, стоит? — я как-то побаивался этой магической или химической жидкости.
— Да ты смотри. Тут и лошади, и лук, и одежда, готов на сотню палок поспорить, найдётся.
Так-то Чустам был прав. И прибарахлиться можно, и не последнее у селян тащим — эти ещё наживут.
— Когда начнём?
— Вот утихомирятся немного….
— Мне кажется лучше сейчас, пока они все вместе сидят, — предложил Клоп.
Мужики действительно расположились кругом, потеснившись для самого важного. Наверняка купца. Почему я решил, что он самый важный? Не знаю. С виду крепкий парень постарше меня годков на восемь-десять, да и одет не броско, но…, чувствовалось в отношении обозников к нему что-то. Двое из обозников, толи в круг не вошли, толи не по чину, но ужинать сели отдельно.
— Давай сейчас, — согласился Чустам.
— Что, прям так кидать будем?
— Орочьей каши переел что ли? Разлить надо по ветру, да и всё. Кинешь, они разбежаться успеют.
— А вдруг не подействует? — усомнился я.
— Тогда давайте половину выльем, а половину оставим — не подействует кинем.
— Треть. Мы ещё на случай орков или ещё кого оставить хотели.
— Давай треть.
Ветерок хоть и небольшой, но был, зайдя с наветренной стороны, мы плеснули в несколько мест снотворного. Меня ещё больше загрызли сомнения — жидкость впитывалась в почву. Отойдя назад, мы учли свою ошибку, и раздели Клопа — у него рубаха была самая рваная. Вымочив рубаху, Чустам заткнув рукавом нос подкрался практически на расстояние метров пяти к заканчивающим ужин мужикам и повесил тряпку на ветку.
