Анатолий Логинов - Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар
Несколько дней ничего не происходило, затем командующий 38-м воздушно-десантным корпусом генерал Г. И. Хетагуров связался с генералом Леонардом Мак-Дауэллом, командовавшим британскими войсками в Кале, и в ультимативной форме потребовал в недельный срок эвакуировать войска с территории Франции. Иначе, говорилось в послании, советские и французские войска будут вынуждены силой выдворить британские войска с захваченной ими французской территории.
Англичанам пришлось эвакуировать войска из Кале. Эвакуация проходила под неусыпным контролем русских. Каждый корабль, приходивший в порт, обязательно облетали русские реактивные бомбардировщики, часть из которых несла подвешенные торпеды. После окончания эвакуации выяснилось, что в бригаде «Свободной Франции» не хватает половины личного состава.
Норвегия. Район города Нарвик
Понесшие большие потери, но еще не разбитые части немецких горнострелковых дивизий 2-й, 3-й и «Норд», а также 169-й пехотной дивизии поспешно окапывались в районе города Нарвик, ожидая очередного удара Северного фронта маршала Конева.
После первоначального замешательства из-за непонятных атмосферных явлений армия «Север» начала наступление и даже смогла захватить окраину Петсамо. Оказывавшие сильное сопротивление русские изрядно уступали наступающим в численности. Но немецкие успехи были непродолжительными. Первоначально авиация русских затруднила снабжение и передвижения немецких войск, затем к ним подошли подкрепления, и, используя превосходство в технике, они отбросили упорно оборонявшихся горных стрелков на исходные позиции. Позднее же положение стало резко ухудшаться. Снабжение становилось все хуже, финны вместо обещанной поддержки объявили нейтралитет, а русские становились все сильнее и сильнее. Их реактивная авиация захватила полное господство в воздухе, флот обстреливал немецкую оборону в прибрежных районах, а армия, уничтожая узлы немецкой обороны артиллерийскими обстрелами, при поддержке танков и самоходок постепенно оттесняла армию «Север» в глубь норвежской территории. Потом русские, подтянув дополнительные силы, провели наступательную операцию, захватив Киркенес и Вадсё, а остатки немецких войск вынуждены были отступить к Сейде. Попытки немецкого флота обстрелять русских пресекались противодействием той же авиации и неожиданно сильной береговой артиллерией. Оказалось, у русских имелись специально разработанные 100– и 130-миллиметровые подвижные береговые орудия, которые следовали за передовыми частями.
Затем русские, подтянув дополнительные силы армии и авиации, нанесли еще один страшный удар по практически не получающим снабжения немецким войскам. Прикрываясь с воздуха реактивными торпедоносцами, используя катера в извилистых, не дающих преимущества крупным кораблям фьордах, русские высаживали морские десанты в ключевых точках побережья, рассекая на части оборону немцев. Последние попытки флота противодействовать русским были прекращены после потопления эсминца Z-24 русскими управляемыми ракетами, запущенными с двух тяжелых бомбардировщиков. Две попавшие в него ракеты (еще одна прошла мимо, а одну зенитчики эсминца все же сбили) отправили его на дно вместе с большей частью экипажа и представителем ОКМ адмиралом Гроссом, бывшим на борту.
А теперь остатки немецких войск и флота окапывались в районах Нарвика и Тронхейма, собираясь подороже продать свои жизни. Странно, но ни русские, ни англо-норвежские войска не спешили с наступлением, как будто чего-то выжидая. А затем внезапно пришло известие о подписании мирного договора между СССР и Германией. Генерал фон Фалькенхорст, подписав приказ о капитуляции своих войск, застрелился. Часть немцев сдалась англо-норвежцам, часть – русским. Среди сдавшихся русским был и знаменитый «папаша Диттль», командовавший 4-й горноегерской дивизией.
Медленно продвигавшиеся на север норвежцы из двух недавно сформированных бригад встретились с советскими войсками неподалеку от Нарвика. Оказывается, заняв его и приняв капитуляцию немцев, русские дальше не двинулись. Настороженные норвежцы были удивлены дружеским отношением русских, подозревая какую-то ловушку. Как оказалось, подозревали они зря, потому что после установления контактов в передовые части приехал лично маршал Конев и в Нарвике состоялись переговоры между ним и представителем норвежского королевского правительства.
Конев с военной прямотой потребовал, чтобы Королевское норвежское правительство выдворило со своей территории войска англичан и подписало с СССР договор о дружбе и взаимопомощи. Норвежец, старый опытный дипломат, настолько опешил, что даже не сразу нашелся, что сказать. Ситуацию удалось разрулить специальному посланнику советского МИДа А. Ф. Богомолову. В результате долгих и трудных переговоров было решено, что английские и русские войска будут выведены из Норвегии одновременно. До завершения вывода они останутся на тех позициях, которые занимают сейчас, при этом они не могут вмешиваться во внутренние дела Норвежского королевства, не могут увеличивать численность более, чем было согласовано сторонами в данном соглашении. После завершения вывода войск Норвегия обязуется принять на себя статус нейтрального государства, гарантами чего выступят СССР, Швеция и Великобритания. Договоренность по этому поводу с Великобританией норвежское правительство берет на себя. В результате в Бергене, Ставангере и Лиллехамере появились английские гарнизоны численностью по пехотной бригаде каждый, а в Нарвике, Тромсё и Вадсё гарнизонами встали полки 77-й гвардейской стрелковой дивизии.
САСШ. Канада. Бухта Арджентия
Третьего августа 1941 года, в воскресенье, поезд президента САСШ покинул Вашингтон и отправился в сторону Нью-Лондона. Согласно официальным сообщениям в газетах, президент вместе с группой друзей отправился на рыбалку. Пересев в Нью-Лондоне на яхту «Потомак», президент вышел в море. Полученное сообщение о начале русско-японской войны не повлияло на его планы. На следующее утро у Саут-Дартмута на борт яхты приняли норвежскую принцессу Марту с двумя дочерьми и шведского принца Карла со свитой. Оттуда под приветственные крики собравшихся на берегу зевак яхта отправилась в залив Баззардс. Там президент и его гости весело проводили время, удя рыбу с кормы яхты. Вечером яхта вернулась в Саут-Дартмут, президент, лично управляя лодкой, отвез своих гостей к яхт-клубу. На следующий день зеваки, следящие за яхтой, видели, как она с президентом на борту ушла на север. Они были бы очень удивлены, узнав правду. На самом деле президента на борту яхты не было. Он и его советники еще вчера вечером, пока яхта крейсировала у берегов острова Мартас-Виньяра, пересели на борт тяжелого крейсера «Августа», который в сопровождении шести эсминцев на всех парах спешил к побережью Ньюфаундленда. Через два дня отряд кораблей вошел в небольшую бухту Арджентия, где на борту линкора «Принс оф Уэллс» Рузвельта ожидал Уинстон Черчилль.
Секретность, на которой настаивал Рузвельт, привела к тому, что подготовка к встрече была скомкана и настолько поспешна, что не была даже согласована повестка дня. Военных известили в последний момент, даже секретарша президента Грейс Талли не имела никаких сведений о предстоящей встрече.
Ранним утром сэр Уинстон поднялся на борт крейсера, где его уже ждал Рузвельт, а оркестр играл гимн «Боже, храни короля».
– Наконец-то мы встретились, – первое, что сказал Рузвельт.
– Я не менее вашего счастлив встретиться, – ответил Черчилль, вручая Рузвельту послание от короля. После обмена приветствиями и взаимного представления участников, проведения ряда протокольных мероприятий, в числе которых было и торжественное богослужение на борту линкора «Принс оф Уэллс», участники приступили к делу.
Обсуждения и беседы в течение трех дней велись как непосредственно между первыми лицами, так и между военными делегациями параллельно.
Новости с полей русско-японской войны не радовали. Становилось понятно, что русские настолько сильны, что могли громить одновременно и Германию и Японию. А такой расклад сил требовал дополнительного осмысления, особенно учитывая невозможность для Рузвельта проявить инициативу в развязывании войны. Усиление сторонников изоляционизма и пацифизма в САСШ требовало от него очень осторожной политики в этом вопросе. Хотя недавно ему и удалось провести через конгресс и сенат законы об усилении вооруженных сил и разрешение на ввод войск в Южный Вьетнам, но дальнейшая эскалация военных действий могла быть заблокирована его противниками. Черчилль же настаивал на ведении жесткого курса по отношению к России. Он предлагал президенту подписать совместную декларацию с предупреждением Москве, что дальнейшие территориальные притязания России и продвижение ее войск в Европе и Азии приведут к ситуации, когда Англия и САСШ будут вынуждены принять ответные меры, даже чреватые осложнениями между ними и СССР. Было заметно, что Черчилль опасается серьезного конфликта, в котором ослабленная предыдущей войной Англия останется один на один с русскими, захватившими Европу. Рузвельт отнесся к этому сдержанно. Он отметил большое военное превосходство Советов и внутриполитические причины, затрудняющие его действия. Он не меньше, чем Черчилль, желал ограничения влияния русских, но если премьер-министр предлагал простой и эффектный способ конфронтации, то президент предпочитал тактику затягивания времени, переговоров, сдерживания русских. Рузвельт предполагал отодвинуть любой прямой конфликт до момента, когда армия и флот САСШ станут сильнее, а общественное мнение – более восприимчивым к его аргументам.
