Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович
Отвалив в сторону, «Ми-24» потянул вдоль Найгерия-роуд, к возвышенности, где белела вилла «Сомалиа». Эти двухэтажные палаты в стиле ар-деко строили еще при Муссолини, когда высушенное, прожаренное Сомали звалось Итальянским. В ту пору на вилле селились губернаторы колонии, а президенты доморощенные прописались гораздо позже.
Сиад Барре неплохо закрепился – резиденцию окружали ряды кольев с густо намотанной колючей проволокой, траншеи и доты, собранные из «кубиков» – бетонных блоков. Засевшего в подземном бункере диктатора защищала гвардия – «красные береты». Со страху они палили во всё, что шевелится, из автоматов, пулеметов и пушек. Особенно доставалось морскому порту – снаряды рвались, вздымая в гавани пенные гейзеры, а вдали синели корабли – крейсера «Владивосток» и «Ленинград», БПК «Василий Чапаев». Мариманы ждали, когда угомонят ретивых защитничков. Ближе всего к берегу подошел большой десантный корабль «50 лет шефства ВЛКСМ» – видать, морпехи сильно разозлились…
– Грего! – завопил Мартинес из темного коридора. – Камарада хенераль!
Ершов с сожалением покинул свой НП – над виллой «Сомалиа» кружили в зловещем танце уже три «крокодила». Они долбили укрепления из пушек и пулеметов, всаживали НУРСы, разваливая блиндажи – пыль и гарь поднимались непроглядной тучей, заволакивая резиденцию.
Мельком оглядев свою мятую, задубевшую от пота форму, Григорий натянул панаму и усмехнулся отражению в расколотом зеркале – на передовой особый лоск.
Выскочив в коридор, забитый ломаной мебелью, он столкнулся с Очоа. Дивизионный генерал щеголял в выцветшем, латаном комбезе, а простреленное кепи лохматилось вихрами ниток.
– Капитан Ершов! – лихо представился военсоветник.
Белозубая улыбка словно осветила обветренное, загорелое до цвета седельной кожи лицо Очоа.
– А мне больше нравится Грегорио! – Он протянул руку. – Зовите меня Арнальдо, капитан. Привык, знаете ли, что люди и звания не всегда совместимы! А уж оборона Зейлы… Знатное батальное полотно, просто эпическое!
Ершов пожал сухую, крепкую ладонь кубинца, подумав: «Сработаемся!»
Очоа – боевой генерал. У него за спиной не только «барбудос» и Сьерра-Маэстра. Арнальдо дрессировал бойцов в Конго, воевал с юаровцами в Анголе… Было где загореть.
– Пройдемте на ту сторону, камарада хенераль? – улыбнулся капитан. – А то здесь шумно…
– О нет, нет! – экспрессивно воскликнул Очоа. – Досмотрим кино «Взятие «Сомалиа»!
Из разграбленного номера открывался шикарный вид на Могадишо. Кое-где над плоскими крышами, частенько обрамленными зубцами, вился, вяло закручиваясь, серый дым. Изредка бухали взрывы, а на окраине гоготали пулеметы.
– Камарада хенераль… – обеспокоенно напомнил Мартинес, адъютант Очоа. – Стреляют…
– Но не попадают! – рассмеялся генерал. – Местные не умеют стрелять, Хорхе! О, смотрите, Грегорио! Мои мальчуганы!
Вздымая винтами пыль и песок, «Ми-24» кружили по-над самой землей – «красные береты», оглушенные и совершенно деморализованные, сдавались пачками, а на посадку заходил «Антей» – аэропорт Петрелла принимал кубинцев из Браззавиля.
– Пока двести бойцов, – развел руками Очоа, – но все проверены в бою. «МиГи» перебросим попозже, а танки уже в пути – сухогрузы «Эль-Пинеро» и «Камило Сьенфуэгос» скоро обогнут Африку.
– Отлично, – кивнул Ершов. – У меня для вас тоже хорошие вести… Арнальдо.
В генеральских глазах мелькнула смешинка – понимаю, мол, дисциплина не дает избавиться от лишней почтительности. Нахмурившись, капитан продолжил:
– В Москве решили поддержать идею товарища Фиделя Кастро о создании социалистической федерации, куда войдут Сомали, Джибути, Эфиопия и Южный Йемен.
– Манифико! – вырвалось у Хорхе.
– Манифико, – кивнул Очоа.
– Сомали более-менее под контролем. С Джибути особой возни не будет. Йеменские товарищи в курсе. А вот Эфиопия… Там самая работа, – рублено заговорил Григорий, сбиваясь на официальный тон диктора из программы «Время». – Нашу задачу облегчил Менгисту Хайле Мариам – этот «красный негус» перестрелял массу народа. В Аддис-Абебе на площадях, на рынках, у церквей – кучи трупов. Мы нашли более разумного, покладистого товарища… К-хм… Это генерал Аман Андом. Кстати, именно он организовал переворот в Эфиопии, но оказался слишком честным для политических бандитов, вроде Менгисту…
– Позвольте, – нахмурился Очоа, – но Андома расстреляли в ноябре позапрошлого года! Или он застрелился сам – были и такие сообщения… Хм… Темная, конечно, история.
– Еще какая темная! – ухмыльнулся Ершов. – Той самой ночью, когда люди Менгисту затеяли двухчасовую перестрелку с охраной генерал-лейтенанта, ему помогли спастись… – Он подумал, что об участии группы «А» [201] лучше умолчать. – Проблема в том, что Менгисту удалось бежать из императорского дворца. Сейчас он скрывается в провинции Огаден, куда подтягиваются и сторонники и наемники. В распоряжении подполковника танки, артиллерия, авиация…
– Во-оздух! – вскричал Хорхе.
Ершов резко повернулся к окну. Казалось, прямо на него, немного кренясь, пикировал «МиГ-17». Заблистала огнем авиапушка, 37-миллиметровые снаряды угодили этажом ниже – пол задрожал от взрывов, но слышно их не было, все звуки мира покрывал надсадный турбореактивный рев.
Григорий, не думая, скинул с плеча «калаш» и дал очередь. Рядом, скалясь, палил Очоа. Летчик не выдержал, резко завиражил, уходя влево. Гулко, с расстановкой, задолбила зенитная спарка на крыше отеля. Бой длился от силы две или три секунды, но Ершов ясно видел, как прорывались дыры в тускло блестевшем днище истребителя, как заглох двигун, сыпля искрами.
«МиГ» вильнул, скользя на бреющем, задевая крылом листья-опахала пальм, и врезался в белый минарет, распухая черно-оранжевым клубом огня. Каменные обломки и ошметки дюраля сыпанули по улице.
«Отлетался!»
Бравый генерал повесил автомат обратно на плечо, продолжая разговор:
– Значит, нам нужно оперативно перебросить войска в Эфиопию. Лучше всего в Дыре-Дауа. Там отличный аэродром, а из Джибути подходит железная дорога… – Он расплылся в улыбке. – Хорошие места! В Конго меня выбешивали влажность и комарьё, а тут… Сушь да гладь!
Из коридора долетел топот бегущих ног.
– Камарада хенераль! – Адъютант так резко влетел в двери, что едва не растянулся. – Сиаду Барре удалось уйти!
– Поймаем! – отмахнулся Очоа.
– И повесим, – неласково усмехнулся Ершов.
Глава 11
– Сашок, стой здесь и притворяйся статуей, – приказал оперуполномоченный.
– Понял, – смиренно ответил Щукин. Но он не был бы Щукиным, если бы не спросил: – А он точно сюда явится?
– Точно, – буркнул Тихонов. – Больше некуда. Был у них еще схрон на Обводном, так мы там капремонт затеяли… Ну, как бы затеяли! Техники понагнали, строителей в касках… – Он тут же рассердился. – Отставить разговорчики! Бди!
– Бдю! – Саша вытянулся во фрунт, поедая глазами начальство.
Недовольно фыркнув, начальство ушло. Щукин даже позавидовал оперуполномоченному – тот двигался бесшумно и легко. Как большой кот. У него так пока не получалось…
Прислонившись к стволу огромного, раскидистого вяза, Саша устроился так, чтобы видеть все подходы, оставаясь вне поля зрения. Стояла тишина, лишь с недалеких путей разок донесся короткий лязгающий грохот – тепловоз проехал по своим тепловозным делам. А в больнице будто выходной… Или празднуют в ординаторской! Ни-ко-го…
«Интересно, что «БОМЖ» заныкает? – лениво тянулись мысли. – Банку? Или коробку?»
Вспомнилась закладка на Краснолужском мосту. Марта Петерсон сунула в нишу… Он не разобрал издали. Какой-то темный предмет. А потом, когда сам же и взял в руки контейнер, не поверил. Всё думал, что ошибся, переживал, злился на ребят загодя – ведь смеяться будут! Зачем тебе, скажут, обломок шпалы? Вся в креозоте, с ржавыми дырами от костылей… А технари живо раскупорили причудливый контейнер из пластмассы. Глянешь – и забудешь. Ну, шпала шпалой! А внутри деньги лежали, чернила для тайнописи, электронные штучки всякие, вопросник – и записка для любопытного аборигена, ненароком изъявшего закладку: «Товарищ! Ты случайно проник в чужую тайну, подобрав вещи, которые предназначены не для тебя. Оставь деньги себе, но не трогай остального, чтобы не узнал слишком много и не подвергнул свою жизнь и жизни своих близких опасности. Все содержимое выброси в реку, в любое глубокое место и забудь. Никому не говори о своей находке, иначе будут большие неприятности. Ты предупрежден!»
