Шайтан Иван 7 (СИ) - Тен Эдуард

— Тебя, Виктор, тоже не признаешь сразу. Ну, расскажи нам, как докатился до жизни такой.

Он опустил голову, и по его лицу разлилась краска стыда.

— После того боя меня наградили знаком отличия Военного ордена, произвели в прапорщики и направили командиром двух орудий в форт Градовка. Все, кто участвовал в той схватке, получили медали «За храбрость», а фейерверкер Буланов Георгиевский крест. Год назад к нам назначили нового коменданта, штабс-капитана Жаботина. Самодур и пьяница, с непомерными амбициями. Принялся всех муштровать и строить. Меня с моими артиллеристами просто замучил придирками. Неделю назад он в очередной раз придрался к Буланову и ударил его по лицу — дважды, до крови. Я не выдержал, заступился, напомнил, что кавалеры Георгия не подлежат телесным наказаниям. Он начал кричать на меня, осыпать оскорблениями… Тогда я дал ему пощёчину и вызвал на дуэль. Он кинулся на меня с кулаками, повалил на землю, началась драка. Мои ребята бросились разнимать.

— И пока растаскивали, случайно уронили штабс-капитана несколько раз. А потом — ещё один, для верности, — закончил я за него. Подполковник Булавин тихо хрюкнул, до него наконец дошёл скрытый смысл сказанного.

— Всё было именно так, господин полковник! Никакого призыва к бунту и в помине не было. Клянусь честью офицера!

— Ладно, ладно, я тебе верю, — кивнул я, а затем обернулся к Булавину. — Что скажете, Максим Сергеевич?

— Спорить не буду, ситуация, возможно, и впрямь такова. Но даже в этом случае самое мягкое наказание для него — увольнение со службы без выслуги и лишение мундира. В противном случае его могут ждать куда более суровые меры. Поднять руку на начальника, пусть и подлого… В рапорте штабс-капитана Жаботина чётко указано: «побои и подстрекательство к бунту». Есть подписи двух свидетелей. Не знаю, что и сказать…

— Господин полковник! — с внезапной горячностью воскликнул прапорщик. — Ладно я… Но умоляю, отведите беду от моих людей! Помогите им, если это возможно, ради Бога! — В его голосе звучала искренняя, отчаянная забота о подчинённых. — Это они кинулись меня защищать. Жаботин — здоровенный детина, да ещё и пьяный был, себя не контролировал. Если бы не они, он бы меня просто изувечил…

Я вопросительно посмотрел на Булавина.

— Пётр Алексеевич, даю вам слово, что мы самым внимательным образом рассмотрим дело прапорщика.

— А как же пьяный дебош и явное превышение полномочий со стороны Жаботина? — не унимался я.

— Ни одной официальной жалобы или рапорта на его действия до сего дня не поступало. А показания арестованного, увы, не могут служить основанием для начала расследования против штабс-капитана.

— Максим Сергеевич, ну вы же известный волшебник военной юриспруденции. Неужели нельзя ничего придумать?

Булавин задумался, нервно постукивая пальцами по столу.

— Максим Сергеевич, — наклонился я к нему, понизив голос. — Я верю прапорщику. Две сотни человек находятся под командованием этого, судя по всему, неадекватного типа. Уверен, если ваш следователь под гарантию безопасности свидетелей начнёт расследование, он найдёт массу доказательств пьянства, самодурства и превышения полномочий со стороны Жаботина. И поверьте, тот с огромной радостью согласится уволиться «по собственному желанию». Прапорщик же наказан по всей строгости: уволен без выслуги и мундира. А его люди, чтобы искупить вину, отправятся ко мне в батальон штрафниками. Всё чисто, красиво и укладывается в рамки ваших полномочий. Как вам такой расклад, Максим Сергеевич?

— Ну, я не знаю., Пётр Алексеевич. — Потянул Булавин раздумывая.

— Хотите я поеду с вашим следователем, и попрошу Жаботина написать рапорт об увольнении?

— Нет! — сразу категорично заявил Булавин. — Ещё раз нет, Пётр Алексеевич. Вы то выкрутитесь, даже не сомневаюсь. А я останусь разгребать после вас с огромным убытком к своей репутации. Остановимся на вашем варианте, попробую протолкнуть его. И не надо благодарить, простой благодарностью не отделаетесь.

— Всегда восхищался вам, Максим Сергеевич.

— Оставьте, Пётр Алексеевич. Я вам не верю, льстец из вас никудышный. Хорошо я пошлю следователя в форт Градово. Думаю всё так и произойдёт, как вы говорили. Бумаги на увольнение и отправку штрафников займёт не меньше двух недель.

— Максим Сергеевич, пусть всё идёт своим чередом. Вам какая разница, где будет сидеть прапорщик и эти два штрафника? Я заберу их с собой, и пусть они начинают отрабатывать все свои провинности. Поверьте это не моя прихоть, это крайняя служебная необходимость.

— Да, но это не положено и вообще, как вы себе это представляете?

— Всё просто. Я напишу вам рапорт, в котором укажу, что забрал штрафников чуть раньше положенного, а прапорщик не при делах. Как только его уволят он приедет и заберёт документы. Они нужны ещё вчера, Максим Сергеевич.

— Ладно, черт с вами, уговорили. Пишите рапорт и за то, что я пошёл вам на встречу, без очереди выделите на управление карету с усиленными рессорами, оплату оговорим при получении.

— Благодарю вас, Максим Сергеевич. Чего встал прапорщик, шевели булками. — Весело скомандовал я довольный исходом тухлого дела.

— Чем шевелить? — потерялся ошарашенный прапорщик от всего происшедшего с ним.

— Дежурный, выдай личные вещи господину прапорщику и двум артиллеристам прибывших с ним. Пусть ожидают господина полковника.

— Слушаюсь. — Дежурный увел прапорщика.

— Теперь скажите мне, Пётр Алексеевич, зачем вам так срочно понадобился прапорщик и его люди? –поинтересовался подполковник когда они остались одни.

— Максим Сергеевич. Я видел прапорщика и его людей в бою. Это честные служаки и умелые артиллеристы. А мне сейчас они нужны, как никто другой.

— У вас что артиллерия появилась? — удивился подполковник.

— Максим Сергеевич, узнаете всё в своё время, да появилась. Искал артиллеристов и вот случайно нашел. Благодарю вас за содействие. А к штабс-капитану Жаботину обязательно присмотритесь, терпение людей не бесконечно.

Я вышел на улицу. Прапорщик со своими людьми стоял рядом с Пашей.

— Здравия желаем, ваше высокоблагородие. — вытянулись два крепких артиллериста. Слабосильных в артиллерию не брали. Оба без погон, но со счастливыми лицами.

— Благодарствуем, господин полковник. Выручили из беды.

— Ладно, благодарить, службой отработаете.

— Так мы завсегда, со всем старанием. — дружно закивали они.

— Давай Паша к постоялому двору. Покорми страдальцев и поищи, может кто из нашего МТС в сторону базы собирается. А мы прапорщиком в гостиницу пообедаем и помыться тебе не помешает.

Прапорщик смутился от запаха, который шёл от него.

Уже сидя в номере гостиницы я смотрел на то, как оголодавший прапорщик активно поглощает пищу, сидя в исподнем. Его одежду приводили в порядок.

— Гос.ин по…. — пытался сказать Виктор.

— Когда я ем, я глух и нем. — остановил я его. — Ешь спокойно, подавишься ненароком.

— Что со мной будет? — не удержался он от главного вопроса.

— Всё будет хорошо, Виктор. Из армии тебя выгнали, не беда. Пойдёшь служить в Кавказское казачье войско. Ты же имеешь высшее образование?

Виктор помотал головой. — Два курса университета.

— Ну, неоконченное, высшее. Получишь чин хорунжего и будешь командовать двумя четырёх орудийными батареями.

— Вы не шутите? — удивился Виктор.

— Я, что похож на шутника?

— Виноват, господин полковник, — смутился прапорщик.

— Всё будет, как я сказал. Твоё дело хорошо служить и выполнять мои приказы со всем тщанием и старанием. И тогда, прапорщик, жизнь наладится и пойдёт в гору, если тебя не убьют.

Глава 17

Прибыли на базу. Князь Андрей сразу обрадовал меня известием. Во время дружеской встречи наших воспитанников и станичной команды в игре в мяч, произошла массовая драка. Провели совместное расследование со станичной управой и порешили не раздувать из мухи слона. Всяко бывает, а как мальцам выяснять отношения между собой, но при всём должны соблюдать неписанные правила. Лежачего не бить, биться до первой крови, без применения колющих, режущих предметов и других правил.