Совершенно несекретно (СИ) - Иванов Дмитрий

— Как ты там? — переводит разговор на личные темы подруга. — А у нас ваш Съезд показывают! Я даже один раз тебя увидела. А что за милая девушка, что сидит рядом с тобой?

— Это депутат из Узбекской ССР, — надёюсь, что без паузы и растерянности в голосе отвечаю я.

И чтобы окончательно отвести подозрения, добавляю:

— Она подруга моего приятеля, кстати! Он завтра на Съезде выступать будет с самого утра… такой здоровый парень!

Но некую вину всё же за собой чувствую! И сразу по двум моментам. Первый — чуть не спалился с Ленкой! Хорошо бы они с Генкой уже дружить организмами начали, а то Ленка слишком умная, а Генка слишком простодушный — ему намекать мало… Ничё! Завтра прямо в лоб скажу — мол, на тебя такая нимфа с интересом смотрит! Туды её в качель! Может, хоть тогда дойдет.

Вторая мысль была тоже с оттенком стыда, но уже по другой причине. Вспомнил, что бабуле своей давно не звонил… А ведь она просила и наверняка тоже трансляции со Съезда смотрит, переживает.

Ну, раз норвежские товарищи сегодня добры, может, разрешат мне ещё один звонок сделать? А разрешили! Вот что значит связи!

— Да, кушаю хорошо. Не болею. Не мёрзну. Да, ни с кем не ругаюсь, люди вокруг замечательные, — терпеливо отвечаю я на вопросы, которыми меня засыпала бабушка. — Ты-то как? Как здоровье? Как наша кормилица доится? Кстати, я тут такое дело организую…

К месту пришёлся рассказ про поручение Шенина. Бабуля со знанием дела обсудила надои Назаровского совхоза и норвежской молочной породы и дала несколько ценных советов.

Проболтали мы минут тридцать — старушка была очень рада звонку, и я тоже словил какой-то тёплый, домашний вайб. Рассказал ей про некоторые факты со Съезда, про которые по телевизору не упоминали. Например, про подоплёку избрания Ельцина в Верховный Совет. Впрочем, кажется, мне не поверили, что это я дал такой мудрый совет…

Остальных членов семейства в доме не было. Маму Веру с отцом пригласили в гости друзья, и те уехали на машине со своей видеодвойкой на весь вечер. По словам бабули, Батя мой не то чтобы совсем не пьёт, но не частит с этим. А ещё, оказывается, ему предлагали вступить в партию. Но что он решил, бабушка не знает. Интересно… Значит, в семье может появиться ещё один коммунист?

Узнав все домашние новости и получив щедрую порцию бабушкиной мудрости, прощаюсь. Норвежский дежурный, уж не знаю, в каком он там чине, всё это время стоял рядом, флегматично, как истинный викинг, дожидаясь, когда я, наконец, закончу разговор.

Вызываю такси и еду в гостиницу. Первым делом — в ресторан, поужинать как человек. Потом, уже с ощущением приятной сытости, решаю заглянуть к Лене — узнать, как там дела с речью.

— Не будет её сегодня, — с недовольной миной буркнула соседка. Та самая, что с Ленкой до сих пор в контрах. И видимо решив воспользоваться моментом, чисто по-женски подколола «подругу»: — Из окна видела — уехала с каким-то военным. Видно было плохо, но он её за талию обнимал!

— Вот горе-то какое! — изобразил я глубокую скорбь, а про себя отметил: «Отлично, Толя! Всё идёт по плану!»

Прощаясь с язвительной соседкой, отправляюсь спать.

На Съезд прибыл тютелька в тютельку к десяти, и коварная узбекская обольстительница уже сидела на своём месте. Я, памятуя о том, что за мной может наблюдать телевидение, с нежностями к ней не лезу. Наряд Ленки говорит сам за себя — была она одета в то же, что и вчера. А это означало только одно: до гостиницы Миндубаева ни вчера, ни сегодня так и не добралась. Ну что ж, речь сочинять — дело хлопотное!

Хотя о какой там речи может идти речь? Генка — не оратор, и зачитал всё по бумажке, без пафоса и драматичных интонаций. Причём уложился не в три минуты, как другие, а, возможно, стал единственным выступающим, кто умудрился потратить меньше отведенного ему времени.

— Товарищи! — взял слово Горбачёв. — Совершенно правильное выступление депутата от Союза воинов-интернационалистов! Предлагаю включить в повестку обсуждение закона о митингах, особенно той части, которую товарищ Лешнёв доложил! Не должна быть монополия на одно мнение. Важен плюрализм — такой, как мы видим на нашем Съезде!

А Генка, в отличие от своей наставницы, сегодня выглядит немного иначе. Всматриваюсь и замечаю, что у друга новая стильная причёска. Где, интересно, успел с утра? Довольно коротко парня подстригли, но ему идёт.

— Что? — переспросила Ленка, услышав мой шёпот.

— Постригли хорошо, говорю…

— Спасибо! — сдала сама себя Ленка и тут же покраснела.

Сделал морду тяпкой. Чего смущать девушку?

А на сцене Михаил Сергеевич уже вдохновенно вещал о международном положении. Потом плавно свернул на тему жилищного строительства. И вот тут я слегка завис. Как, например, понимать такую фразу: «Среднегодовой объём жилищного строительства за три последних года увеличен на 15 процентов, что свидетельствует о том, что советские люди получили около девятисот тысяч квартир.»

То есть… за три года или за один? Среднегодовой прирост — это одно, количество построенного — другое. Что-то мне подсказывает, что если бы 900 тысяч квартир построили за год, Горбачёв бы об этом сказал отдельно и с гордостью. Скорее всего, это за три года, но звучит так, будто успех гораздо значительнее, чем есть на самом деле.

А вот то, что выделено почти два миллиарда на кредиты — интересно! Деньги хоть и бюджетные, но неплохо было бы их через наш банк пропустить. Хотя бы часть.

Следом генсек жестко прошёлся по тому как реагируют на новый закон об аренде, мол, много регионов, где местные власти приняли его в штыки. По его мнению, недопустимо ставить палки в колёса решениям мартовского пленума. В основном, конечно, говорил про земли колхозов и совхозов. Тут я с ним согласен: развитие фермерских хозяйств будет хоть и не панацеей, но некоторым выходом из продовольственного кризиса.

На обеде нашёл Вепрева и сообщил о скором решении его поручения. Тот поблагодарил, но сильно отвлекаться на меня не стал, ведь Аркадий Филимонович спорил как раз о том, надо ли выделять совхозные земли в аренду или это вредно. Он и ещё пяток колхозников сидели отдельно, и дискуссии были у них очень жаркие.

Отпустили нас опять не поздно — в полседьмого, примерно. Засиживаться до ночи, как в первые дни, уже никто не хочет. Видно, даже самые ярые энтузиасты устали от потока пламенных речей.

— Ну что, Лен, вместе в гостиницу? — шутя предлагаю я.

— Не могу… дела у меня, — отказывается та, избегая смотреть в глаза.

— Ген, тогда давай с тобой по пиву? Посидим где-нибудь в кафешке, на девочек московских посмотрим, — переключаюсь на Лешнёва.

— Нет, мы с Леной в Театр Сатиры идём! «Бешеные деньги» дают!

Простодушный Генка врать не умеет. Чую, тяжко ему придется в семейной жизни!

Ну а раз так, решаю просто прогуляться по городу один. Время ещё детское. Но сначала — в свой номер, наконец-то снять этот опостылевший костюм. Переоделся в спортивный, с надписью «СССР» на спине. Хотя в нём тоже жарко — на улице градусов двадцать, не меньше.

И как оказалось сделал это не зря…

Глава 16

Москва этого времени ещё не выглядит дорого и богато, зато люди душевнее, хоть и бегут все куда-то, торопятся. Рассматриваю архитектуру столицы, пытаясь сравнить её с будущей. Да, город станет краше, выше, наряднее… но не факт, что лучше.

Мечтаю уже о мороженом, как вдруг…

— И прутся и, прутся сюда… Что встал, оглашенный⁈ — обругала меня бабуля в цветастом халате, при этом пребольно пихнув авоськой, битком набитой банками, и наступив на ногу!

Я, между прочим, знаю, кто такие эти самые «оглашённые» — люди, что готовятся принять воцерковление. И даже знаю, что такое «воцерковление». А вот знает ли это бабка? Вряд ли… при социализме жила — какая там церковь? Спешит, видите ли, она… А сама выглядит так, что спешить ей можно только на кладбище.

Бабка остановилась и пристально посмотрела на меня, с предвкушением ожидая ответного хамства. Но я лишь умильно улыбнулся, подражая котику из мультфильма про Шрека… Забыв только, что моя улыбка больше на Шрековскую похожа.