Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Морозов Владислав Юрьевич

И тут совершенно неожиданно ожила радиогарнитура на голове Бока.

В ушах возник слегка напуганный голос лейтенанта Байнбриджа, стоявшего со своей машиной в дозоре на юго-восточной окраине, в трёх улицах от БТРа Бока:

— «Боло-1»! Сэр! Это «Боло-4»! Воздух! Самолёты противника!

— Я «Боло-1»! Приказываю всем укрыться!! Воздух! Немедленно укрыться!! Повторяю! Воздух! — продублировал Бок приказ всем своим командирам, не особо рассчитывая, что они (особенно это касалось державшихся особняком голландцев) успеют на него как-то отреагировать.

И действительно, вряд ли кто-то из них успел что-нибудь предпринять, поскольку рёв самолетов прямо над головой стал слышен через какие-то секунды, явно раньше, чем эту опасность можно было бы отразить, ну или, при невозможности отражения, надёжно спрятаться от неё.

С западной окраины, в белый свет как в копейку, ударили те самые голландские зенитки «Эрликон». Бок плохо видел небо из своего БТРа, но понимал, что их цветные трассы летели явно чёрт-те куда.

В небе мелькнули две пары стреловидных и, кажется, двухдвигательных самолётов. Глухие взрывы бомб последовали почти одновременно с рёвом двигателей, после чего самолёты исчезли за горизонтом столь же стремительно, как и появились. На самом деле самолётов было шесть, три пары. Это были фронтовые бомбардировщики «Як-28», и точно бомбить с них, даже ночью, предварительно хорошо разведанные и, в общем, неподвижные цели было несложно. Экипажи «Яков» накрыли всё, что намечалось, и ушли без потерь.

С этого момента тишина в городишке закончилась.

То есть закончилась она за бортом БТРа капитана Бока. А вот в радиоэфире, наоборот, воцарилась унылая тишина, перемежаемая треском и воем помех. Попытки связаться с кем-то из подчинённых были тщетными. В полутьме боевого отделения Бок видел растерянные лица своих радистов, сержантов Гилкеса и Уилера, которые явно ничего не понимали. Кроме явного осознания того неприятного факта, что, где-то поблизости явно врубилась мощная аппаратура РЭБ.

У Бока противно вспотели спина с ладонями, и вылезать из машины наружу ему совершенно не хотелось. В оптику он видел, что часть бомб, похоже, были кассетными и накрыли большую часть техники, стоявшей между домов на восточной окраине городка.

По первому впечатлению особенно пострадали противотанкисты.

Через окуляры дальномера Боку было видно, как за домами ярко горят танки и бронемашины, разбрасывая длинные искры, рвутся боеприпасы, а среди этих костров суматошно бегают и орут разом наплевавшие на противогазы и ОЗК американские и голландские солдаты. При этом незнамо куда перемещается (а точнее — пытается переместиться, тыкаясь на заднем ходу в стены домов и снося заборы) уцелевшая техника.

Можно было констатировать полную потерю управления.

Попытки Бока ещё раз связаться с кем-то по радио вновь утонули в треске и вое.

— Томми! — приказал Бок сержанту Гилкесу после некоторых раздумий: — Выйди из машины и срочно найди лейтенанта Байнбриджа! Его БТР должен быть вот тут, если по прямой — через три улицы. Скажи ему, что связи нет и не будет. Пусть пришлёт двух-трёх человек, они необходимы мне в качестве связных! И не забудь надеть противогаз!

Отдав этот приказ, Бок оторвался от дальномера и, нагнувшись к Гилкесу, показал ему предполагаемое местоположение Байнбриджа на крупномасштабной карте Эрмело.

— Есть, сэр! — отозвался сержант, наблюдая, куда именно на карте указует командирский палец. С видимой неохотой натянув резиновый намордник и каску, Гилкес неловко выбрался из БТРа через кормовую дверь и, взяв свою «М-16» наперевес и опасливо оглядываясь по сторонам, быстро исчез в освещаемой пожарами темноте здешних узких улиц. Шансы на то, что он быстро вернётся невредимым, а тем более приведёт с собой кого-нибудь ещё, были, мягко говоря, не очевидны.

Провернув командирскую башенку вместе с дальномером назад, Бок понял, что часть бомб, похоже, упала на позиции дураков-зенитчиков на западной окраине. Хотя из машины Бока их позиция была совершенно не видна, зарево над крышами в той стороне просматривалось отчётливо.

Другие только что сброшенные на Эмерло бомбы были явно зажигательными и содержали в себе что-то вроде напалма. Осматривая окрестности в оптику, Бок пару раз невольно отшатнулся от дальномера, потому что местами на улицах городка стало светло, как днём. И там и сям возникли обширные очаги пожаров — загорелось не меньше десятка домов, построенных когда-то с применением большого количества дерева и прочих горючих материалов. Видно было, как мечутся выбежавшие из горящих домов местные жители, но тушить пожары всё равно было некому. Местные пожарные, даже если бы они попытались это сделать, ни за что не смогли бы проехать по забитым боевой и транспортной техникой узким улицам. К тому же, городке уже давно не было бензина. Ни у кого, кроме, разумеется, военных.

В общем, всё, что сейчас видел и слышал отрезанный от управления Бок, — суматошная стрельба, беготня и хаотическое движение техники.

Потом по ушам Бока ударило сразу несколько слитных взрывов, от которых загорелись две стоявшие на улицах, метрах в двухстах от него, голландские БМП и попадало замертво на мостовую несколько солдат.

Бок снял бесполезные радионаушники, и в его ушах, где-то за тонкой бронёй «М-113», возник смутно знакомый шум.

— По-моему, это вертолёты, сэр, — доложил механик-водитель, последнее время откровенно бездельничавший на своём сиденье, капрал Брент и тут же предложил:

— Может, отъедем?

— Стоим! — ответил на это Бок и переспросил: — Что ещё за вертолёты?!

— Явно не наши, сэр! — отозвался Брент, которому тоже кое-что было видно через перископы водительского места. — По-моему, судя по звуку, это «Хайнды»!

При этих словах Боку очень хотелось, чтобы его БТР стал каким-нибудь не отличимым от окрестных строений угольным сараем. С советскими боевыми вертолётами этого типа капитан и его люди за последние дни уже неоднократно встречались, и далеко не все морпехи эти встречи пережили...

Однако всё, что он сумел разглядеть в свою оптику, — какие-то мелькнувшие над самыми крышами домов длинные тёмные силуэты и продолжающиеся взрывы вокруг, сопровождаемые визгом мелких осколков и какофонией пулемётных очередей.

Собственно, капрал Брент был прав на все сто. Это были советские боевые вертолёты «Ми-24В» из 225-го боевого вертолётного полка, до начала этой войны дислоцировавшегося в ГДРовском Альштадте — восемь штук, четыре пары. Своё дело вертолётчики знали, поскольку уже получили некоторый боевой опыт и знали об отсутствии у противника как средств ПВО, так и воздушного прикрытия. Экипажи прекрасно видели цели в подожжённом бомбардировщиками городке, к тому же у них были достаточно точные разведданные на этот счёт.

В таких условиях стрельба из всех видов оружия, даже при отсутствии на «Ми-24» ночных прицелов, особого труда не составляла. Сначала в дело пошли НАРы, потом вертолётчики открыли огонь из пулемётов, а три экипажа произвели и пуск ПТУРов, добившись двух попаданий в танки противника.

Вертолёты проскакивали над черепичными крышами домов, исчезали и снова возвращались, делая новые и новые заходы. Любая попытка вести ответный огонь по винтокрылым машинам вызывала немедленную реакцию в виде неуправляемой ракеты, ПТУРа или пулемётной очереди из бортового ЯКБ.

Зенитные средства в виде батареи голландских автоматок были подавлены ещё накануне, стрельба из зенитных пулемётов танков и БТРов, да ещё в ночное время, по определению не могла быть эффективной, так же, как и огонь из стрелкового оружия.

Минут за пятнадцать «Ми-24» подавили практически всё, что могло стрелять внизу, и вроде бы ушли, прекратив атаки,

Во всяком случае, так показалось Боку. Но при этом он начал слышать нечто другое. Поскольку сержант Гилкес так и не вернулся, уточнить обстановку было некому. А раз так, Бок плюнул на противогаз и, откинув крышку люка командирской башенки, высунулся из него по пояс. В окружающем воздухе стояла воняющая горелой резиной и ещё бог знает чем неровная дымная пелена. И в этой пелене вязли отчётливые звуки автоматической стрельбы где-то на северо-западной окраине городка. Причём, судя по звукам, огонь вёлся в основном не натовцами. И несколько коротких очередей прозвучало где-то совсем близко.