Великий князь Русский (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

На саму верхотуру Головня слазал дважды — сразу после достройки и как приехал из Москвы особый дозорный. Привез он приписаное к крепости личное государево имущество — зрительную трубу, чудо великое, в коей дальнее близким кажется. Некоторые полагали оную трубку искушением от нечистого, да только по ней «Отче наш» написан и Крест Животворящий об осьми концах медной зернью выложен.

Но то вещь тайная, выносить с вышки запрещено, как и рассказывать о ней посторонним, а даже и своим домочадцам, а кто запрет преступит, того велено бить кнутом без жалости. Хранится она в замшевом туле, передается от дозорного к дозорному с великим бережением, но только государеву человеку дозволено чистить и смазывать трубку.

Вот в нее и разглядел востроглазый паренек давно чаемые англицкие корабли, что шли к Андреевску под красными крестами на белых прапорцах.

Едва получив весть о том, что гости показались на виднокрае, Головня еще раз проверил, все ли готово, все ли успели довезти. Купцу ведь каждый день дорог, ждать — деньги терять.

Меха в бертьяницах преизрядно, да еще Елисей Груздь успел до Мезенского острога обернуться, где дважды на год большой торг с пермянами и самоядью. Мягкой рухляди нынче набралось много — сверх всего запаса государев воевода Вышата Ахмылов с Камы особый обоз прислал. Тамошние людишки мех над паром выделывают, отчего шкурки становятся дымчатые, да мягкие, словно пух.

Привел обоз подручный Ахмылова, из жильцов московских, с кем Головня в Спас-Андронике у греков-номикосов учился. Вот он сказывал, что ставят там по рекам по Чусовой да по Вишере крепкие городки и сажают туда охочих людей да великому князю изменников, казни избывать. И те людишки который год с рудознатцами от Чердыни и Перми на Камень ходят, бережения ради.

Что из красных песков в чердынских краях медь плавят и добывают змеевик-камень на поделки, Илюха знал, что иные руды ищут и находят, тоже знал. Из той меди да англицкого олова государевы мастера Кассиодор и Збынек многие пушки и колокола льют. Но знакомец шепнул, что не только медь и железо есть на Камне: будто по речкам по Улсе, Сурье, Кутиму да Велсе золото рассыпное сыскали.

Но то знание тоже тайное, не для всех. Уж англянам про то ведать точно не положено. Как и про вологодскую эр-го-ста-сию, прядильню великую, где чуть ли не сто человек работает, и в которую свозят пеньку с окрестных уездов. Англяне-то в прошлые разы распробовали канаты да веревки, да пожелали впредь смоленые покупать. Пожалуйте, гости дорогие, для вас нынче целый амбар мотками забит.

Есть и мыло, и наливки в стеклянных бутылках, и тертый до гладкости змеевик-камень и многие другие государевы товары. Вроде все готово, но без неурядицы не обошлось — Ставрос на лодейном поле под англян три вымола построил, а они в пять кораблей пришли!

Встречать их весь посад вышел, все светские братья — послушники без пострига, даже почти все монахи. Да что там братия, ученики, что в сколии монастырской сидели, сорвались и смотреть побежали, за что потом были розгами сечены. Новенькие, порядков еще не знают. Много сюда народишку прибывает от Вологды, от Галича, от Соли Вычегодской, даже с самого Новгорода. Их-то сразу видать — о себе высоко понимают, но уважение оказывают, Ильей Гавриловичем величают, по отчеству. Приятно, что не говори.

— Караки большие, наряду на них много, людишек пол-триста, — докладывал Затока. — Четыре с торгом, пятый корабль в охрану, чтобы от дацких немцев и мурманов идти бесстрашно, головой же на нем сын боярский Ульян Разсон, а с ним торговые мужики Иван Бекер, да Фома Кирби, да Яков Пекот, да Егорей Торсен.

— Куда пятый корабль отвернул, сказывали? — насупился Илья.

Вот только не хватало, чтобы англяне в Дышущем море шастали, ходы высматривали.

— Иван Бекер баял, что Разсон пошел мурманов проведывать, чтобы сюда, на корельское устье, безвестно не пришли.

— Скажи Елисею, чтобы сам сбегал посмотреть, али кого из опытных мореходов послал за англянами приглядеть.

Едва Затока обернулся, как явились сами Бекер и Кирби, с улыбками до ушей:

— Сколь рады видеть сэра стольника…

— Окольничего, — прервал льющуюся из англян радость Головня.

Минут пять ушло на поиск подходящего перевода, сошлись, что окольничий еще не лорд, но уже не стюард. Звание государь дал вперед, поездки ради: велено Илюхе, а с ним иным людям, отправляться за море с англицкими гостями. Головня когда грамотку с указом прочел, понял, почему князь-Василий с первого же появления англян их язык учить заставлял. Да прислал ведающего их наречие толмача, из рижских немцев, да велел тех англицких прикащиков, кто в Андреевске зазимовал, всякий час выспрашивать.

Закончив с поздравлениями, Кирби перешел к жалобам:

— Кораблю места у пристани недостало, разгрузка затягивается, время уходит!

— Позапрошлый год разгрузились в два дня, так за навигацию успели дважды обернуться! — покивал Бекер.

— Вы прошлый год двумя кораблями тогда ходили, «Гуд Хоуп» и «Гуд Траст», а нынче четырьмя, баш на баш и выходит.

— Так оборот больше, если четырьмя обернуться… — начал было объяснять Бекер.

— Эээ, нет, гости дорогие! — лукаво улыбнулся Головня. — Великий князь путь чист дал пяти кораблям в год.

— Пять в год это очень мало! — заволновался Кирби.

— Можно и больше, но то позволено будет только торговому братству, в кое с нашими купцами совокупиться надобно.

И подал им грамотку.

Англяне, пока читали, то глаза пучили от изумления, то губы растягивали в улыбке, но как закончили, Кирби сказал:

— Компани дело доброе, но учреждение оной без королевского решения невозможно.

— Ну так съездим в Англицкую землю, к крулю вашему, — и предъявил Илюха вторую грамотку.

У англян-то рожи вытянулись, да с государем не поспоришь. А когда Илюха сказал, что с ним посольский дьяк, да торговый мужик, да Затока, да толмач, да слуги пойдут… Оба англянина в голос завопили, что на кораблях места нету, что одного, край двух человек, возьмут, а десятерых, да с посольскими поминками, невозможно никак!

— Коли я один приеду, а хоть бы и вдвоем, — строго отмел возражения Головня, — государю вашему великое умаление чести будет. Тем паче, если без поминков. Мыслю, что вас он не пожалует и новую компани учредить не дозволит.

Англяне призадумались, да Илюха им медку добавил, чтоб сговорчивей были: великий князь разрешил часть товара отпустить без оплаты, на пробу. Полотно льняное, да пищали устюжские на вертлюгах, зело годные к морскому бою. А как Головня назвал, почем впредь их торговать будет, так Кирби да Бекер примолкли, а глаза их от жадности забегали. Еще бы, столько товара, да с оплатой через год! Но все равно Бекер попытался цену сбить — дескать, товар новый, и как еще с ним повернется, неведомо.

— Ну, нет так нет, — притворно вздохнул Головня и потянул список к себе.

— Почему же нет, — зло зыркнул на Бекера Кирби. — Мы согласны!

— Коли мы урядились, дам своих людей, караки ваши разгрузить и товары в них покласть. Своих же людей отпустите отдохнуть, им в кабаке за государев счет нальют. Но предупредите, чтоб без непотребства, с этим у нас строго!

— По рукам, — согласился Кирби. — Коли все быстро сладится, да ветер не упустим, в три седмицы до Скарборо дойдем.

Когда закончили грузить «Гуд Лак» и «Гуд Чарити», вернулся «Гуд Форс», а следом Елисеев человек — доложил, что англяне крутились в рукавах да протоках, глубины вымеряли, но трижды садились на мель и стаскивали себя гребными лодками.

Государь как знал — так и сказал, что коли начнут иноземцы к Свято-Андреевскому монастырю ходить, то пути вызнают. И сразу же стало ясно, для чего в крепости столь много пушек и для чего пришлют еще, литых в Устюжне из свинского железа.

Перед самым отходом недосчитались англяне пятерых, пришлось вборзе учинять розыск.

— Слишком сильно поите! — негодовал Кирби.

— Кто ж знал, что у вас с кораблей людишки бегут? — возражал Илюха, отлично знавший, куда делись пропавшие. — Они давеча с лодейщиком сговорились и ушли на Колмогоры.