Поступь Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Не приходилось. Я же по открытой воде ездил.

— Ясно, — покивал царь. — Лицо-то не обморозил?

— А мне сразу подсказали, предложив обильно жиром открытую кожу помазать. Я отказываться не стал. Оно, видно, и спасло. Не представляю, чтобы со мной было, если бы не послушался. Обморозился бы. Ей-богу обморозился.

— Без всякого сомнения. — охотно кивнул царь.

— А как у вас там дела идут? Дорога к Бендер-Аббасу уже готова? — переключил беседу на более важные вопросы царевич.

— Никак нет. Даже не тянут. Она как дошла до Кермана так и отвернула на восток. Уже до Систрана довели.

— Систран это же на самой границе владений пуштунов.

— Да, — кивнул помощник посла. — Стройка идет очень быстро. Небрежно, но быстро. Климатические условия позволяют. Мосты через реки там не требуются. Морозов-то у них не бывает. Нормального водоотведения тоже не нужно. Так что стройка идет невероятно ловко. На это продвижение от Кермана на восток все поставляемые нами рельсы и уходят.

— А качество укладки?

— Я не могу о нем судить, так как не разбираюсь. На вид дорога есть и по ней проходят поезда.

— Ее, я так понимаю, тянут для обеспечения наступления?

— Разумеет. Пуштуны совершают вылазки, но после того разгрома под Исфаханом они никогда не бывают многочисленным. По сведениям, которые удалось собрать людьми шаха, они свергли Мир Махмуда Хотаки. И теперь у них нет единства. Из-за чего он так и рвется туда. Не желая упускать момент слабости.

— Так и он слаб.

— Не настолько.

— К тому же там остаются наши войска. — подал голос Петр. Отчего Алексей скривился.

Отец настоял на то, чтобы в Иране остались русские войска. И не просто прикрыли столицу, а активно действовали как союзные контингенты.

Сам царевич бы на это никогда не подписался. Воевать за чужие интересы, пусть даже и союзные он считал последним делом. Во всяком случае вести наступательные боевые действия. Царь же… он был куда более амбициозен и менее кропотлив в обдумывании ситуации.

Только вмешательство Алексея тогда позволило получить хоть какую-то плату за эту помощь. Ну… не совсем плату. Скорее, новые возможности. Так, Дербентское и Кубинские ханства получилось купить за десять миллионов рублей. Через что приобрели весь южный Дагестан и большую часть Азербайджана.

Еще за три миллиона выкупили земли Кувейта. Их Иран во время последней войны с османами таки сумел себе отжать. Но что с ними делать не понимал. Поэтому и отдал в нагрузку к ханствам. Если быть более точным, то покупка Кувейта стала необходимым условием для приобретения этих ханств. С тем, чтобы прикрыть иранские владения в нижнем Междуречье от набегов бедуинов. Уж в чем-чем, а в том, что русские там организуют хороший контроль, в Исфахане не сомневались. И не прогадали.

Собственно опыты с воздушным шаром Алексей начал среди прочего именно из-за необходимости контролировать те земли. Да и верблюжью кавалерию стал создавать. Для начала отдельный полк карабинеров, вооруженный револьверными карабинами и утроенным боекомплектом в трех подсумках. И вообще — взялся за Кувейт очень крепко, прекрасно понимая, КАКОЕ это в будущем окажется золотое дно. В прямом смысле слова.

В завершение, в качестве бонуса, в руки Москвы попали острова в Ормузском заливе. Их России сдавали бессрочно с ежегодной платой в 100 тысяч рублей с правом раз в десять лет корректировать цену на процент инфляции или, так сказать, облегчения рубля.

Здесь тоже у Ирана был умысел. И они скорее навязали эти острова, чем уступили. Как ранее всучивали их разным европейцам. Дело в том, что в регионе действовал очень крупный контингент различных пиратов. Из-за чего эти острова выступали естественной защитой Бендер-Аббаса от разбоя. И постоянно подвергались опустошению.

Взамен выставленный в Иран армейский корпус, подкрепленный конной армией степного военного округа, оставались в стране. И не только для подготовки обновленных вооруженных сил шаха, но и для ведения активных боевых действий с пуштунами и их союзниками. Например, очень важным делом оказался разгром арабского мятежа, вспыхнувшего вокруг Бендер-Аббаса. Которые, впрочем, не сильно-то и упорствовали после поражения союзного войска при Исфахане.

Дел хватало.

В прямом и переносном смысле. Просто для того, чтобы страна не расползлась по швам…

Помощник посла ушел.

— Добрый ты, щедрый, — фыркнув смешливо произнес сын.

— Царь и должен быть таким, — добродушно ответил Петр. — Тебе бы тоже неплохо научиться щедрости.

— А кто экономить будет? — усмехнулся Алексей.

— Да… дилемма…

— К тому же воевать просто так за других — дурная затея.

— Но они же наши союзники.

— Поэтому мы вмешались, спасая положение. Помогли. Предоставили оружие с инструкторами. А дальше сами. Иначе это не союзник будет, а балласт. Тем более, Иран не какая-нибудь Дания — серьезная держава с серьезными ресурсами. И жесты доброй воли в таких делах не только не нужны, но и вредны — на шею сядут.

— Я не хочу это за ново обсуждать. — нахмурился Петр.

— Как пожелаешь. — нахохлился Алексей.

— Ладно, не дуйся. Я знаю твою натуру. И потому уступил, когда ты запросил у послов выкупить те два ханства.

Помолчали.

— Тесть письмо прислал. — нарушил тишину сын.

— С этим буером?

— Да. Просит оставить на поселение в Иране хотя бы часть экспедиционного корпуса.

— Это еще зачем?

— Часть унтеров и офицеров живут с местными женщинами. В основном из семей кызылбаши. После тяжелого поражения под Кандагаром у них многие остались без кормильца. А тут — воины. В их понимании — равные им люди. Духовенство же требует прекратить этот разврат. Аббас обещает, что если они останутся и перейдут на его службу, то он распространит практику законных браков мусульманок с православными.

— Вот оно как…

— Кое-кто из солдат тоже отличился на любовном фронте. Но с девушками из семей попроще.

— Удружили так удружили… — покачал головой царь.

— Аббас пишет, что в случае положительного решения он готов в Исфагане начать строить православный храм. При условии, что мы в Москве начнем строить шиитскую мечеть сопоставимого размера.

— А фанатики? У него же там их имелось множество.

— Имелось. Та повитуха была его людьми взята в разработку. Через нее вышли на заказчиков. Думаешь, чего арабы то приморские восстали, когда пуштуны вторглись? Их влиятельные семьи оказались в этом замешаны по уши.

— Как будто они куда-то делись…

— Они эмигрировали. Кто-то на тот свет, а кто-то и на другую сторону пролива. Кроме того, вскрылась их связь с пиратами, а также участие в знаменитой шелковой афере. С ней, конечно, давно покончено, но они украли у казны очень большие деньги, за что поплатились имуществом, конфискованным по итогу. Там, в районе Бендер-Аббаса, и находился главный узел оппозиции Исфахану. Но не явный. Именно эти люди финансировали фанатиков, что год за годом сковывали по рукам и ногам шаха и его представителей.

— А другие?

— Есть еще какие-то силы на Западе в районе Междуречья. Но они не сильно возмущаются. Им по итогу торговля нравится намного больше войны. Особенно после того, как мы ввели кавалерийский полк в Кувейт. Нашего присутствия они опасаются.

— Интересно… — задумчиво произнес царь.

В этот момент в помещение вошла Миледи, имея на удивление встревоженный вид.

— Что случилось.

— Иосиф умер. От оспы.

— Заразили?

— Да бог его знает? Она у них регулярно вспыхивает. Скорее всего, случайно…

— А Карл жив?

— Да. Тоже ей переболел, но уже идет на поправку.

— Твою налево…

В оригинальной истории Иосиф Габсбург скончался от оспы в 1711 году. Но тут ему повезло, и он протянул еще несколько лет. Впрочем, от судьбы так и не ушел.

Петр сильно от этой новости напрягся.

На фоне гибели Филиппа Испанского и беспорядков в Париже эта смерть Иосифа выглядела крайне подозрительно. Но Алексей, честно глядя ему в глаза, стал уверять — он тут ни при чем. Так что, хоть определенные подозрения у царя остались, но он принял ответ сына. Пусть и с трудом.