Физрук-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
— Да. Кто это?
— Не узнаешь, сука?..
Я, конечно, узнал и потому с удовольствием ответил:
— От суки слышу…
— Верни мне Эсмирочку, мою ненаглядную, падла…
— Это какую?.. — злорадно переспросил я. — Ту, что ты на меня стучать настрополил? Я-то здесь при чем?.. Куда ты ее послал, там и ищи!
— Я тебя урою, физрук, — пообещал Рогоносец. — Мало тебе тогда по пустому горшку твоему дали, теперь огребешь по полной…
— Что, опять пошлешь своего сержантика? — осведомился я. — Если ты мужик, Сильва, так может пересечемся, один на один, а?..
— Мы встретимся еще, сопляк, но так, что тебе мало не покажется…
— Ну если кишка не держит, давай хоть своего мента… Только уж теперь пусть не прикрывается пацанами…
— Ходи теперь, оглядывайся, гнида…
Это становилось скучным, и я положил трубку. И почти сразу же телефон зазвонил снова. Я хотел было сразу послать звонившего в пешее эротическое путешествие, как услышал совсем другой голос.
— Простите, Александр Сергеевич, за этот хамский звонок, — произнес он. — Звонивший получит соответствующее внушение.
И сразу же запищали короткие гудки.
— Лягушка-прослушка и мышка-наружка, — прокомментировал я, снова положив трубку. — Как же вы все меня достали.
Завалившись на диван, я стал смотреть «Эммануэль». И этот, по меркам более позднего времени, вполне невинный фильм, навел меня совсем на другие мысли. Стоит ли мне соблюдать воздержание, после того, как Илга ушла? Может, вспомнить подружек дней моих суровых? Из тех, кто не слишком разборчив в мимолетных связях — химичка, биологичка, прелестная «хозяюшка» кабака для местной элиты… Можно осчастливить Маринку Михайлову…
Есть и более свежая кровь — секретарша главы здешнего спортобщества, Ниночка, старший лейтенант Красавина и модельер-конструктор Вершкова… Кстати, а она уже приехала? Надо позвонить. Я поднялся с дивана, отыскал в своих, толком не разобранных вещичках, записную книжку, нашел номер домашнего телефона Вершковых, набрал его на диске. Не отвечали довольно долго. Я уже подумал было, что дома никого нет, как вдруг в трубке щелкнуло и раздался тихий, явно старческий голос:
— Алё!
— Добрый вечер! — вежливенько обратился я. — Могу я услышать Машу?
— И тебе не хворать, — отозвалась старушка. — Сейчас я ее покличу…
Ага, значит, приехала уже. Я слушал как пожилая родственница подзывала Вершкову. Потом прозвучало радостное шлепанье и в трубке послышался не менее счастливый голос:
— Да. Слушаю вас!
— Привет, Машуня!
— Ой, Саша, здравствуй! — выкрикнула она, едва меня не оглушив. — Ты откуда звонишь⁈
— Из дому. Я еще вчера прилетел.
— Ой, как хорошо! А я так соскучилась!
— Тогда давай завтра, после работы, встретимся, — предложил я.
— Конечно! — откликнулась она. — Ты мне позвони на работу, ладно!
— Договорились.
— Ну тогда до завтра, а то тут меня бабушка дергает.
— Ладно, беги к бабушке.
Она положила трубку, так и не поинтересовавшись судьбою сумки Арабова. Я пошел на кухню, чтобы убрать то, что осталось после вчерашнего чаепития моей жены и ее гостя. Помыв посуду и наведя порядок, я открыл холодильник. Там было две кастрюльки, достав их и открыв, я обнаружил в одной суп, а во второй картофельное пюре. Была и еще тарелка с котлетами. Я не стал делать красивых жестов, не выбросил приготовленную бросившей меня женщиной еду, а наоборот — разогрел и слопал. Не испытывая угрызений совести.
Другое я сейчас испытывал. «Эммануэль» закончилась. Я вынул кассету и хотел было сунуть ее в сумку к другим кассетам, но затем мне стало любопытно, что там мне еще дядя подкинул. Поэтому я начал вынимать другие кассеты и выкладывать их на диван. В сумке обнаружились два первых «Крестных отца», «Пролетая над гнездом кукушки», «Китайский квартал», «Заводной апельсин», «Апокалипсис сегодня», «Изгоняющий дьявола», «Вся президентская рать» и далее в том же духе. Данилов-старший оказался эстетом не только по части антиквариата, но и кино.
К счастью, среди этих умных фильмов, оказалось кино и попроще. «Кулак ярости», «Путь дракона», «Игра смерти», «Большой босс» и другие фильмы с Брюсом Ли. Ну что ж, надо на выходных устроить пацанам кинопоказ. Для девушек тоже было кое-что. В смысле — для совместного с ними просмотра — «Глубокая глотка», «Калигула», «Аморальные истории», «Греческая смоковница», «Подглядывающий». Прямо хоть сейчас приглашай какую-нибудь мало стеснительную деваху и приобщай ее к шедеврам мирового эротического киноискусства. С продолжением.
Физиологически я к этому был готов, а вот морально — нет. И это меня насторожило. Ведь я искренне считал, что вернулся к холостяцкой жизни. К новым легким и приятным приключениям. А оказывается меня то ли совесть мучает, то ли сомнения? Что за хрень? По поводу чего? Неужто я все еще жду возвращения Илги⁈ Эдак, ожидаючи, можно и импотенцию заработать! Вон и Оленьку в Москве зря обидел отказом, да и Машины невысказанные ожидания не оправдал… Ах, вот оно в чем дело! Я не получил доказательств супружеской измены и теперь моя принципиальная натура сопротивляется! Все ясно…
Аж немного грустно стало… Может, чем дальше, тем вернее я становлюсь Сашком? Сидит, стервец, где-то глубоко внутри меня и постепенно вытесняет личность Вована. Как кукушонок выпихивает из гнезда своего конкурента. А что? Вполне может быть! Сначала — шок. Циничный, жадный до денег и баб, бизнесмен В. Ю. Данилов ворвался в крепкое молодое тело правильного, морально устойчивого комсомольца А. С. Данилова. Подмял его своей раздобревшей с годами тушей, очухался, огляделся и давай этим молодым во всех отношениях телом вовсю пользоваться.
Однако со временем, Сашок тоже очухался и давай Вована выпихивать, но не целиком, а, скажем, по некоторым направлениям. И циник и бабник сначала влюбился, искренне и чисто, как юнец, потом стал налегать на педагогическое самообразование, потом увлекся классным руководством, затем стал блюсти супружескую верность, попутно включившись в борьбу с нечистыми на руку дельцами и пособниками врага. А еще занялся общественной работой. Теперь вот, вместо того, чтобы пойти, скажем, к Людмиле Прокофьевне или, на худой конец, к Елизавете Ефимовне, сидит и занимается самокопанием.
Конечно, картина, которую я себе нарисовал, была не столь примитивна. Все-таки память, словарный запас и вообще реакции на происходящее у меня остались от В. Ю. Данилова. И тем не менее и от А. С. Данилова кое-что сохранилось — умение играть на гитаре, например, или знание английского. В общем, не так уж и мало, если разобраться. Кстати, о гитаре. Надо бы приобрести. А то странная получается ситуация — умеющий играть, не имеет инструмента. Можно ли в этом городишке достать «Ямаху», «Старлорд» или «Гибсон»?.. Во! Сразу и названия откуда-то выскочили! Сроду ведь не интересовался!
Посмотрел на часы. Ну да время-то еще детское. Пойти, что-ли, бухла какого-нибудь раздобыть? Миллионер, блин… Куча денег, а счастья нету. Сбылась мечта идиота!.. Нет, эдак я себя доведу самоедством до ручки. Жизнь-то продолжается!
Я и в самом деле, оделся, обулся и выскочил на мороз. У Сидорыча из будки поднимался дымок. Он там себе буржуйку приспособил. Небось квасит по-тихому? Взять сейчас еще парочку пузырей, закуси и позвать старика к себе. Мы же не буржуи какие-нибудь недорезанные, мы с понятием. Я вышел со двора и побрел в сторону улицы Ленина, который как раз-таки ненавидел всякую зажиточную сволочь.
— Больной! — окликнул меня смутно знакомый женский голос. — Куда это вы спешите, да еще душа нараспашку?
Я оглянулся. И не узнал девушку в скромном пальтишке, пуховом платочке и валенках. Правда, эти веселые и лукавые глаза я точно где-то видел!
— Ну я так и думала, что вы не позвоните, Саша! — сказала она.
— Наташа! — сообразил я. — Сестричка!
Конечно, это была она, медсестра из больницы, где я валялся с сотрясением мозга. Она мне написала номер своего телефона, но не указала имени. Да мне было и не до нее. Тогда! А сейчас? Девушка подошла ко мне и застегнула распахнутую дубленку. От ее, вполне невинных прикосновений, настроение мое пошло на подъем.
