Грустное начало попаданства (СИ) - Леккор Михаил

Однако, забудем обо всем бытовом, — приказал уже себе Сергей, — работай над планом, нет хорошего плана, нет эффективной работы Комитета. А значит, скорее всего, не будет и самого Комитета. Или он будет слабым и никчемным бюрократическим звеном в СССР. Мало ли их было в прошлой реальности?

Сержант госбезопасности Кормилицына между тем вернулась обратно, села на свой секретарский стол в полной готовности. Даже карандаш показала и пачку нелинованной бумаги для печатания печатной машинки. Дескать, готова работать над черновиком.

— Что же…. Пишите, Алена, в правом верхнем углу — совершенно секретно. С новой строки — только в одном экземпляре. Еще в одной новой строке — товарищу Сталину.

С новой строки, в центре — Докладная. Ниже там же — План работы Всеславянского Комитета на 1938 год и в перспективе на ближайшие годы.

Ниже опять в центре заголовок. Цифра 1. Праздники, в которых предполагается участие сотрудников Комитета.

Сергей остановился, подождав, пока Алена допишет. Потом приказал: цифры пока писать не будем, поскольку наберем мероприятия, еще посмотрим на порядок. Так?

Так, — подтвердила секретарь.

— Ага! — усомнился начальник в компетентности своей подчиненной. Спросил на всякий случай: — Какой самый важный и крупный большевистский праздник, который должен всегда быть в сердце каждого советского человека?

Алена в сомнении смотрела на своего начальника. Вопрос был очень простой, но с большой подковыркой. Что еще скажет советский человек в положении великого князя. Нехотя ответила, повинуясь требовательному взгляду:

— Наверное, годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции 7 ноября. Да?

— Кхм. Да… Ладно, сначала посмотрим на такой казус — революция Октябрьская, то есть было в октябре 1917 года, а у вас она в ноябре. Как так? — Сергей указал взглядом ее место в дурдоме.

Алена, с раннего детства привыкнув к этим понятиям, что Октябрьская революция была в ноябре 1917 года, и никогда не думала критически про эти учебные предложения, и оказалась просто в ступоре.

— Как же так, — растерянно всматриваясь в самой же написанные карандашные строки, пыталась их понять Алена. В конце концов, смело сказала, — а ведь точно не сходится! И что надо говорить, Сергей Александрович?

— Это я у вас спросил, товарищ сержант гозбесопасности. Как же вы работаете в НКВД, а так идеологически неподкованные?

Обвинение для того времени было опасное и обидное. Алена с жаром его опровергла:

— Неправда, я каждый день читаю нашу советскую прессу — «Правду» ЦК ВКП (б) и нашу ведомственную «Вестник НКВД». И хожу в политкружок на работе. Просто, — она засмущалась, — у нас так не спрашивают. Так ведь и можно попасть прямо во враги Советской власти.

«М-да, что-то ты наглупил, умник, — отругал себя попаданец, — тут тебе не XXI век. Следи за собой, а то снова попадешь в Лубянку и тогда уже не вылезешь!»

— М-да, вопрос оказался неудачным, — признался он и тут же указал: — хотя работники НКВД должны это знать. Но все-таки нет, главный праздник, от которого ликует и радуется сердце каждого советского человека — день рождения нашего Вождя и Гениального Учителя Мудрого Наставника Иосифа Виссарионовича Сталина!

— О-о! — воскликнула Кормилицына, хотела что-то еще сказать, но запнулась, увидев предостерегающий знак председателя Комитета. Вместо этого стала быстро кропать карандашом по бумаге.

— Затем и остальные светлые светские праздники, — сказал Сергей, — с десяток самых важных хватит. Дальше, обязательно надо вписать патриотические праздники на основе церковных и дореволюционных памятных дат. Одно мы уже взяли — празднество Кирилла и Мефодия, затем можно праздник благоверного святого великого князя Александра Невского, знаменитого своими полководческими деяниями. В XVIII–XIX вв. можно еще найти больше, тут и знаменитые войны и видные полководцы.

Сергей Александрович задумчиво почесал подбородок и посмотрел на скромно сидящего секретаря.

— Не знаю, — буквально пролепетала та, — я те факты, которые не входят в «Краткую историю ВКП(б)», совсем не знаю.

— Да уж, наверное, не знаешь, — хохотнул Сергей и прямо признался: — я когда смотрю на тебя, то только смотрю на твои красивые формы, не больше. Никакие сведения я не прошу. Сам понимаю, знания не те, да, девушка?

Алена что-то неразборчиво пробормотала, по-видимому, обругала великого князя, но продолжать этот сюжет не стала, все-таки он начальник.

А Сергей, вдумчиво посмотрев на Алену, стал перечислять важные праздники, которые он обнаружил в памяти попаданца.

Вдвоем они написали/насчитали важные праздничные даты на три листа. Алена остановилась и с любопытством посмотрела на председателя Комитета. Что он еще может представить?

— Ну что уставилась, не красивый я, — проворчал Сергей и уточнил: — и знаков отличия у меня нет, не заработал еще.

На это Алена только хмыкнула. Вот ведь красивые бабы, везде найдут, что сказать, хотя бы междометиями!

Помолчал немножко, не обращая внимания на ужимки девушки, продолжил диктовать, глазами показав на карандаш: «Бери, работай!»

— На следующий листе по центру заголовок — 2. Праздничные поездки председателя Всеславянского Комитета, подчеркни — на праздники семьи Романовых и, снова подчеркни, общероссийские дореволюционные праздники.

— Това-арищ председатель Комитета, — протянула Алена, прописав это крамольное предложение, — но…

И не продолжила, понимая, что их подслушивают. А Сергей только удивился ей. Ну и пластичная у нее нервная система. Другой бы сотрудник НКВД уже за пистолет взялся, или что у них есть — наганы. А эта только посмотрела осуждающе. Дескать, сколько волка не корми, он все равно в дикий лес смотрит. На всякий случай сказал:

— Предлагаемый план пойдет секретарю ЦК ВКП (б) товарищу И.В. Сталину. В случае его неодобрения, разумеется, он не станет разрабатываться. Понятно, товарищ Кормилицына?

И он снова ткнул в роскошную люстру, где, по его мнению, был подслушивающий микрофон.

Попаданец, кстати, не так уж был не прав, хотя по уровню техники текущую реальность он все-таки преувеличивал. Два человека — сотрудника НКВД — находилась в специальной подслушивающей комнате и слушали разговор председателя Комитета и его секретаря. Для этого им всего лишь надо было снять деревянную пластину, закрывающую слуховое окошко и прикрытое рядом книг. Один из них к тому же стенографировал. Так что наркому товарищу Ежову передавалось все и не только от сержанта гозбесопасности Кормилицыной А.М!

Впрочем, попаданец это подозревал и если прокалывался, то случайно, от длинного языка, дошедшего от XXI века.

— 3. Секретные поездки председателя Всеславянского Комитета, связанными с делами белой эмиграции и иностранными разведками.

Так, дописали, товарищ Кормилицина?

— Дописала, — кивнула Алена.

— Дайте посмотреть, — Сергей бегло посмотрел, не нашел к чему придраться, дал обратно: — перебелите аккуратно чернилами, положите мне на стол. Пока я не вернусь, караулите! Печатать пока не будем, печатной машинки все равно нет.

Сам он ушел недалеко — до временной телефонной комнаты, почти будки. Комната это располагалась прямо над подслащивающим помещением, но Сергей этого не знал и даже не догадывался, загруженный важными делами.

Неизвестно, для чего эти маленькие комнаты предполагались до революции, но после Октября 1917 гола их сразу направили на прослушку. И когда Всеславянский Комитет здесь оказался с председателем великим князем во главе, тем более.

Потом, после недолгого размышления, верхнюю комнату все же рассекретили и и сделали ее временно телефонной.

Там было три телефона — внутридомовой, городской и прямой до Кремлевский. До него-то Сергей и добирался. Соединившись при помощи А.Н. Поскребышева до вождя он, прежде всего, поздоровался:

— Добрый день, товарищ Сталин!

Глава 13

Телефонная связь была замечательной, будто он снова перенесся в технически подкованный XXI век. Сергей слышал не только голос Вождя, но и его дыхание, тяжелое и старческое, перетянутое издержками табачного дыма. Докладывал: