Александр Плотников - Коридор
– А, вот в чем дело, – она снова добродушно заулыбалась,
– это поэтому ты насупился, как индюк. Не забывай, я одинокая женщина, и мне надо как-то вести свое дело. И если вам, охламонам, не уделять должного внимания, то вы перестанете ходить в мое заведение.
– Судя по напору, ему ты внимание уделила особо… – непонятно с какой стати на Карла нахлынуло чувство ревности к человеку, с которым он был знаком чуть больше пяти минут и что-то требовать от которого был просто не в праве.
– Если ты и дальше будешь разговаривать со мной в таком тоне, то больше меня никогда не увидишь, – ее голос зазвучал раздраженно, а лицо тут же приняло надменные черты. – И если тебе что-то не нравится, разбирайся со своим фантазером Отто, а на мне не срывайся.
– Знаешь что, – Карл так увлекся разговором, что его начали захлестывать эмоции, – сама разбирайся с Отто, мне теперь на все это наплевать. Я вас обоих почти не знаю, и выяснять, кто из вас пудрит мне мозги, не намерен. У меня и без того голова «больная».
Карл повернулся, намереваясь уйти обратно за шлагбаум, и только тут осознал, какой он осел. Из-за своей несдержанности, а также благодаря этим глупым эмоциям, он умудрился все испортить.
– «Какого черта я завелся? Какое мне дело, что она крутит хвостом направо и налево… И что мне теперь делать? Ведь Мелен была тем связующим звеном, которое могло расставить все на свои места, а своим идиотским поступком я все взял и испортил. Вот недоумок. А может, вернуться, пока не поздно?»
Незаметно для самого себя Карл замедлил шаг, судорожно пытаясь найти единственно правильное решение. К счастью, за спиной послышался негромкий шелест: это «решение проблемы» догоняло его торопливым шагом.
– Постой.
Карл остановился и, не торопясь, обернулся. Мелен, в свою очередь, подошла вплотную. Они были почти одного роста, поэтому ее лицо оказалось прямо напротив его. Выдержав небольшую паузу, она отвернулась в сторону леса и стала говорить так, что слышал ее только он один.
– Да, я встречалась несколько раз с Отто, пока ты был на лечении, но клянусь – между нами ничего не было. – Ее голос звучал ровно и спокойно, от чего казалось, что от него веет каким-то январским холодом. – Он неисправимый романтик, ты это и сам знаешь, а то, что он ко мне «не ровно дышит» и вообще ни для кого не секрет. Я не хочу, чтобы наши отношения разрушились из-за каких-то глупых сплетен твоих сослуживцев, поэтому давай забудем о случившемся и сделаем вид, что ничего не было…
– Ты знаешь, я ни у кого никогда не прошу прощения. Особенно у мужчин, – продолжила она, повернувшись к нему и пристально смотря прямо в глаза, – но для тебя я сделаю исключение.
Ее взгляд почему-то сразу напомнил Карлу доктора Коха. Правда, в этом случае он не испытывал физического отвращения к оппоненту, а скорее, наоборот. Но эффект был тот же.
– Если ты считаешь, что своими действиями я как-то задела твои чувства, то прости.– В ее интонации отчетливо чувствовалась тяжесть каждого слова. Определенно, ей трудно было подбирать нужные фразы.
После всего услышанного у Карла создалось впечатление, что прощение просила не она у него, а наоборот. Если бы он был в другом положении, то наверняка после такой «слезной мольбы» обязательно что-нибудь бы ляпнул. Но лимит глупостей на сегодняшний день и так был перевыполнен, поэтому он усиленно ломал голову над тем, как бы так ее «простить», чтобы по отношению к нему не появилось чувство отвращения.
– Что же касается того, почему я ни разу не зашла к тебе в госпиталь, то на это были причины. Мне надо было закончить наше дело. – Она отошла в сторону и сорвала какой-то лесной цветок.
– Какое дело? – тут же нащупал спасительную соломинку Карл.
– Ты, что, действительно ничего не помнишь? – Мелен обернулась и, сощурив глаза, изучающе на него посмотрела.
– Когда вы все прекратите устраивать мне эти дурацкие тесты? Я действительно ничего не помню. Ни тебя, ни то, что между нами было, и вообще всю прошлую жизнь…
В последних словах опять начали проступать эмоции. И ему на мгновение показалось, что он опять перегнул палку, но ее последующие действия его полностью успокоили. Мелен примирительно улыбнулась, после чего, обняв за плечи, нежно поцеловала.
– Тогда нам очень многое придется наверстать.
Обезоруживающая улыбка и особый женский шарм, которым она обладала, выбили Карла из колеи. Он опять стоял перед ней, как истукан, совершенно не представляя, что делать дальше.
– О, мне уже пора, – произнесла она, повернув руку и посмотрев на наручные часы Карла. – Ты завтра сможешь ко мне вырваться?
– Наверное, да, – совершенно не задумываясь над тем, как осуществит сказанное, ответил он.
– Ну, тогда завтра в половине шестого я тебя жду у себя.
Взяв Карла под руку, она увлекла его в сторону стоящего возле шлагбаума автомобиля.
– Хорошо, а где? – вовремя спохватился он.
– В моем кафе, глупенький, – Мелен звонко рассмеялась и, вытащив из кармана визитку, протянула ему. – Тебе – чтоб не заблудился. Это в двух кварталах от центральной площади, прямо за муниципалитетом. В случае чего, можешь у любого прохожего дорогу спросить. Мое заведение все знают.
Визитка была напечатана на французском.
– Ты помнишь моего двоюродного брата Жана?
– Навряд ли, – его откровенность вызвала добродушный смех.
– Как поживаешь, Карл, тьебе, говорят, пришьлось несладко,
– его немецкий был отвратительным. Но еще хуже была внешность. По всем отличительным признакам он больше напоминал выходца с Кавказа или, на худой конец, Сицилии, нежели француза. Особенно это подчеркивали слегка крючковатый нос и черные вьющиеся волосы. Что же касается родственного сходства между ним и Мелен, то его было ровно столько же, сколько у Майка Тайсона с Эдит Пиаф.
CafeTrafalgar8 rue des Fleurs.
– Спасибо, хорошо.
Жан протянул Карлу плетеную корзину, в которой лежали несколько бутылок вина, небольшой кусок ветчины, палка копченой колбасы и какие-то фрукты.
– Это тебе, чтобы ти поскорее выздоравливал, а то сестра волнуется.
– Спасибо, – смущенно беря корзину, произнес он.
– Не спасибо, а выздоравливай и поскорей, – Мелен кокетливо улыбнулась и еще раз прильнула к его губам, – ты мне еще понадобишься здоровым.
– Ну, раз надо, так надо.
– И не забудь, завтра в половине шестого, – уже садясь в машину, произнесла она.
– Да, я помню, – махнув визиткой вслед, произнес Карл.
Проводив удаляющуюся машину взглядом, он пошел в сторону шлагбаума, возле которого уже поджидал дежурный, как-то гаденько улыбаясь.
– Ну и повезло же тебе. Такую мадам трудно найти даже у нас в Германии.
– Искать надо лучше, – прошмыгнув под шлагбаумом и не смотря в его сторону, ответил Карл. В нем этот тип почему-то вызывал сильное чувство антипатии, из-за чего любезничать совершенно не хотелось.
– А таможенный сбор? – не унимался тот, продолжая так же гнусненько улыбаться.
– На, вымогатель.
Карл протянул дежурному бутылку, в которой вино, как ему казалось, было значительно хуже.
– А может быть, лучше колбаски?
– Обойдешься.
– Передай своей крошке от меня спасибо. И скажи, пусть почаще заходит, когда я стою на КП, – прокричал дежурный вслед, довольно болтая бутылкой.
Карл же неторопливо побрел в сторону лагеря, пытаясь собрать воедино все то, что услышал. Первый раз в своей жизни он сделал как обычно, а получилось лучше. – «Хотя, какая это, к чертям собачьим, моя жизнь. Это сон, причем кошмарный, из которого я никак не могу вырваться».
* * *
– Тебе, я смотрю, понравилось с ним лизаться, – недовольно пробурчал Жан, когда машина выехала на асфальтированное шоссе.
– Перестань молоть чушь. Мне это доставило ровно столько же удовольствия, сколько бы тебе целовать орангутанга.
– Так я тебе и поверил.
Приоткрыв окно, он смачно сплюнул.
– Это твои проблемы.
В машине воцарилась тишина, которую нарушал лишь монотонный звук работающего мотора.
– Что он тебе сказал? – первым не выдержал Жан.
– Что ничего не помнит, – ответила она, выпуская клуб табачного дыма в приоткрытую форточку.
– И ты ему веришь?
– Нет, конечно.
Глава 6
21 июня 1943 г.
I/JG 26
– Распишитесь вот здесь, пожалуйста, – фельдфебель положил на стойку окошка журнал.
– Там в двух местах надо, – добавил он, когда Карл собирался вернуть его обратно.
– Такое чувство, что вы мне танк на прокат даете.
– К сожалению, правила для всех одинаковы. Не я их выдумал, и им подчиняется даже рейхсмаршал авиации Генрих Геринг.
Последние слова были явно адресованы в «огород» Карла. Он ровным счетом ничего не значил для этого фельдфебеля, и тот всеми возможными способами, не запрещенными уставом, пытался это показать. По-видимому, в душе ко всей молодежи он относился одинаково – как к несмышленым выскочкам. Это отчетливо читалось в холодном взгляде, которым он сейчас колюче взирал на Карла через линзы очков.
