Александр Громов - Русский аркан
Катенька только усмехнулась. Но дальше в статье пошло такое, что стало не до смеха: сообщалось, что регулярное движение поездов по Транссибу будет открыто лишь в сентябре!
Затóченный лучшими учителями ум великой княжны мгновенно разделил задачу на три части. Первая: добраться до Москвы. В Казани нет шансов попасть на поезд. Да в Москве и затеряться легче.
Вторая задача: оказаться в числе пассажиров любого из двух «первых» поездов.
Третья: не попасться.
Ибо других вариантов попросту нет. Не ждать же сентября!
Сызрано-Рязанская железная дорога перевезла ничем не примечательную пассажирку. В Рязани великая княжна заподозрила слежку. Обоснованно или нет – неизвестно. Скорее всего, нет, но беглянка сделала еще одну петлю.
Бегущий по воде на гребных колесах грузо-пассажирский пароходишко долго вез ее в Муром. На сей раз Катенька путешествовала без билета, заплатив помощнику капитана. Мало ли полупочтенной и вовсе непочтенной публики носят в себе пароходы, бегающие вверх и вниз по Волге-матушке, по Каме, по Оке! У-у! Не сосчитаешь. Кстати, пассажиров всегда реально больше, чем проданных билетов.
Из Мурома – во Владимир. Местным поездом – неторопливым, пробирающимся по одноколейке среди дремучих лесов будто бы с опаской. Тут другая публика, чем в экспрессах, и куда менее пристальное внимание к пассажирам. Пашпорт на имя Аграфены Дормидонтовны Коровкиной не вызывал у кассиров и кондукторов никаких подозрений. Катенька понемногу начинала думать, что ее страхи были лишними. Возможно, старый и забавный генерал Бубнов до сих пор не хватился пропажи. Возможно, даже хватился, но не был допрошен умным дознавателем, который сопоставил бы пропажу документа и молодую пассажирку, не потребовавшую никакой платы за репетиторство…
От Владимира до Москвы великая княжна снова ехала местным поездом, но уже сердясь на себя и думая: «А не перемудрила ли ты, голубушка?»
В конце концов! Пашпорт – чужой, но настоящий. Перечисленные в нем приметы не совсем совпадают, но что можно сделать в этом отношении, то уже сделано. Изменена прическа. Изменен цвет волос. Приобретен естественный загар. Руки, две недели мытые только холодной водой, огрубели. Щеки можно чуть-чуть надувать, чтобы лицо казалось полнее. Еще важнее простонародная вульгарность поведения – она должна выглядеть естественной, не наигранной. (Ах, как помогли любительские спектакли для семейного круга – забава, но серьезная, с приглашением лучших театральных режиссеров, костюмеров, гримеров!) Наконец, походка. Ее легко изменить подбором обуви. В данном случае походку надо было просто-напросто лишить воздушности. Толстая стелька сделала тесным левый башмачок. Мучение – зато результат налицо.
Ковровый баул с тряпьем украли еще на волжском пароходе. К счастью, уцелел ридикюль с деньгами и драгоценностями. Катенька рассердилась ненадолго – баула было не жаль. Приметой меньше. Теперь с ней ехал рыжий обшарпанный чемодан, многое повидавший в своей чемоданьей жизни, а под старость купленный за рубль в самом захудалом комиссионном магазине Сызрани.
Кто сможет опознать великую княжну в скромной пассажирке? Теоретически ее знает вся Россия по портретам августейшей семьи, появляющимся в газетах и журналах всякий раз в день тезоименитства государя или годовщины коронации. Но кому, кроме сыщиков, придет в голову, что великая княжна находится в розыске?! Кто догадается сопоставить портрет и саму натуру?
За окном долго ползли назад городские окраины унылого вида – фабричные здания красного кирпича, дымящие трубы, заборы, целые кварталы скучных домов барачного типа… Потом как по волшебству возник ниоткуда и ослепил белизной Андроников монастырь по-над Яузой. Поезд тяжело задышал, понемногу тормозя. Приехали.
С чемоданом в руке великая княжна ступила на дебаркадер. Ни один носильщик не метнулся к ней, чтобы заработать двугривенный, предложив услуги. Предлагали другим. Кто-то бесцеремонно толкнул ее, кто-то ушиб кладью. Катенька чуть было не рассердилась, а потом чуть было не прыснула. Вошла в роль – так терпи! Радуйся, что камуфляж хорош.
Крики, толкотня. Дым дешевых папирос, окурки и шелуха из-под семечек под ногами. Первопрестольная.
Да вдобавок и жарко. Почти как в раскаленном Екатеринодаре.
Плавящийся в черном мундире краснолицый распаренный городовой надзирал за порядком на площади, пуча глаза и шевеля усами. Катенька постаралась пройти мимо как ни в чем не бывало. Основы физиогномистики несложны, и уж основами полиция владеет. Первое и главное: если ты стоишь на посту, а идущий мимо тебя прохожий прячет глаза – останавливай его окриком, свистком или физическим воздействием. Кто добропорядочен, тому незачем прятать глаза при встрече с полицией. Не станут это делать и авторитетные «фартовые» с выкидными ножами и револьверами в карманах плисовых штанов, а станут те, кто полиции по зубам: мелкоуголовная шантрапа, бродяги, высланные за сто первую версту лопоухие «политики» из бывших студентов, и третьеразрядные беглецы от правосудия. Этих – хватай без сомнений!
На глазах городового Екатерина Константиновна купила газету у крикливого мальчишки и спокойно дождалась сдачи с пятиалтынного. Всем понятно? Одежда, походка, прическа, повадки о чем-нибудь говорят? Простоватая на вид приезжая барышня, сверх меры утомленная провинцией, желает показать московским аборигенам, что она не какая-нибудь дура. Она, может, завтрашняя курсистка, а через год-другой – служащая телефонной компании. И это не предел!
Вышло превосходно: краснорожий городовой посмотрел на Катеньку, как на пустое место. Не заинтересовала.
Извозчик – не лихач даже, а обыкновенный «ванька» на замызганной пролетке, но несомненно из породы ванек-разбойников, запросил рубль с полтиной за часовой наем. Еще недавно великая княжна подивилась бы дешевизне, но теперь лучше изучила быт папенькиных подданных. Извозчик, конечно, не знал стыда-совести и действовал как кровосос, пользуясь многолюдностью места и повышенным спросом. Да еще и с козел не слез и с чемоданом не помог, сказавши: «Не-е, барышня, я себе не враг. Третьего дни штрафт платил, а за что? За то, что слез с козел и толпился на тротуаре. И не толпился я вовсе, а пристав проезжал мимо – мне штрафт. Мало того, что заплатил аж десять рублев, дык еще цельный день псу под хвост!» – и вполголоса прибавил такое, что великая княжна покраснела, а затем почла за лучшее решить, что ослышалась.
Но куда ехать? Где устроиться незаметно, но с удобствами и как можно приватнее? Только не в гостинице и не в пансионе. Снять дешевую квартирку – иное дело. И непременно заплатить вперед месяца за три, но не больше, чтобы усыпить малейшие подозрения домовладельца…
Сказано – сделано. Час еще далеко не истек, когда Катенька нашла приемлемый вариант – квартирку на пятом этаже доходного дома в Дурасовском переулке. Две маленькие комнаты, кухонька, чулан, уборная и ванная с дровяной колонкой – для жизни мало, для существования достаточно. Скучная темная мебель с грубыми завитушками заставила великую княжну фыркнуть, но и развеселила. Обои только-только начали выцветать, притом далеко не везде. Клопов, по заверению владельца, недавно морили патентованным средством и выморили почитай что всех, а тараканов и мышей здесь якобы никогда не водилось.
Катенька не поверила, но мажорного настроения не утратила. Раздражало только название переулка – Дурасовский. Расспросив хозяина о причине этой несуразицы и узнав, что лет сто назад здесь проживал, владея большой недвижимостью, купец Дурасов, великая княжна вздохнула: ничего не поделаешь, фамилию просто так не изменишь. Да и не купец окрестил переулок – москвичи. Им-то чем чуднее название, тем больше удовольствия.
Оставшись одна, Катенька проверила дверные замки. Их было два, но одним из них, кажется, никогда не пользовались. Пожарная лестница – далеко от окон, снаружи в квартиру не влезть. Лестница черного хода – узкая, с выщербленными ступенями и поломанными перилами, пахнет пылью и кошками, выводит в проходной двор. Очень хорошо, что двор проходной, потому что всякое может случиться…
От прежних жильцов в ванной и кухне осталось немного дров – ровно столько, чтобы один раз нагреть воды. Стряпать Катенька не собиралась, потому что не умела, а значит, дровяной запас можно было пополнить и завтра, подрядив для этого дела дворника. Но помыться с дороги – это уж непременно. Для чистоты и чтобы легче дышалось. В городе жара – воистину наказание божье.
Другое наказание – дрова. Упрямые поленья ни в какую не желали загораться от спички. Сообразив нащипать лучинок и пребольно вонзив себе при этом занозу в палец, великая княжна повторила опыт. Безрезультатно.
Вспомнилось: дворцовый истопник Сильвестр, следивший за печами и каминами в покоях великих князей, сумрачный и неразговорчивый мужичина, взятый в Зимний исключительно за тонкое понимание огня, всегда имел бересту на растопку. Но где же взять бересты в Дурасовском переулке? Не такое у него название…
