Дмитрий Щёкин - Страна городов
Мелочи типа замены соли сахаром и наоборот в приборах целого воспитатальско-преподавательского состава на обеде, я даже не считаю за происшествие, благо виновных не нашли... но я то своих знаю! Так вот. За все, повторяю за все время с момента нашего "падения в каменный век", я не разу не столкнулся с неподчинением, бурчанием под нос , типа, : "А чо я? А оно мне нада? А чо, я крайний?" а раньше подобное приходилось слышать при любой постановке задач. Каждый кто, по роду своих занятий сталкивался с подростками, знает эти, буквально сакраментальные фразы, и знает, сколько времени тратит педагог, доказывая: "А если не ты, так кто? Именно тебе, любезный, "оно" в настоящий исторический момент, насущно необходимо! Именно ты - на переднем фронте борьбы за чистоту окружающей среды, а так же, совокупно - четверга, пятницы и прочих дней недели на данном грязном участке полов в общежитии, потому как твоя очередь... и так далее!"
Ну так вот, ничего подобного с момента попадания я не слыхал. Общая цель объединила нас сейчас очень крепко, и мелкие шалости ушли в никуда, но время не стоит на месте и нужна была цель следующая - более великая и значимая, на алтарь которой можно положить объединенные усилия.
Ага. Только движение к этой цели, разумеется сопровождалось разного рода происшествиями. Хорошо - мелкими. Порезы, ссадины, царапины - мелочь. Заботами добровольно взявшей должность главного санитарного врача на свои слабые плечики Елки, не было серьезных заболеваний. Легкие простуды, - лекарство сушеная малина и баня, изредка - банальный понос, лечащийся голоданием и затрещиной, вывихи на физподготовке - епархия братьев Ким, легко вправляющих их на раз. Подколки, проказы не выходящие за пределы мелочей - без этого не может жить никакое человеческое сообщество. Благость какая! Я даже расслабился, за что и чуть было не поплатился.
***- Ой! Девочки! Какая прелесть! Смотрите, смотрите, это же настоящий мейн кун! Нет, правда, - мейн кун, откуда ты взялся кавайная киса?
Инна Сорокина, сюсюкая, на полукорточках, медленно - медленно приближалась... к детенышу рыси! Детеныш, явно несогласный, что бы его сравнивали с каким - то домашним котом выражал свое негодование громким шипением, разевая розовую пасть, пятясь от любвеобильной почитательницы породы на пузе. Хорошо, что я оказался рядом, и раньше, чем разъяренная мамаша рыже-серым разъяренным комом выкатилась из ближайших кустов.
Морда в перьях - очевидно, после хорошей охоты, зверь сделал попытку напасть на обидевших малыша двуногих. Двуногие уже были начеку, и острие копья, направленное на рысь, остудило ее порыв. Зверек, завидевший мамочку, колобком катнулся к ней мимо наших ног. Кошка, посчитав инцидент исчерпанным, цапнула чадо за шиворот и растворилась в тех же кустах, откуда появилась только что. Девочки - бригада собирательниц, с которой я увязался для охраны и помощи, молча стояли и глазками - пуговицами молча наблюдали за действом, изображая коллективом филиал музея мадам Тюссо.
- Сорокина! Я сколько раз говорила, что бы не тянула свои цапки - царапки ко всему, что в лесу найдешь! - взорвалась Ира Матниязова, - сейчас бы тебе пооткусывали их со всем кошачьим удовольствием, ни один доктор не пришил бы! То она гадюку с лечебных целях поймать решила (я покрылся холодным потом), то на другой берег плыть подбивает! Подумала бы хоть раз башкой, оторва бесстыжая, о тебе беспокоятся, а от тебя - одни неприятности.
- Говорила! Подумаешь, какая шишка, на ровной ж... чирей! Не осталась в долгу Сорокина, не чувствующая за собой особой вины.
- Нет, Дмитрий Сергеевич, хоть Вы скажите этой... понятно кому, что так нельзя делать! Я старшая сегодня и отвечаю за все! А не успел бы учитель, и что?
Девушки надулись друг на друга, еще мгновение - вцепятся друг в друга не хуже той рыси, и придется разнимать.
- Матниязова, Сорокина, прекратите ор, сказал я скандалисткам.
- Дело действительно серьезное, сами понимаете - правила поведения не мной придуманы, и в лесу надо вести себя минимум осторожно - та же рысь может насмерть загрызть человека, особенно, если нападет из засады, как она и делает обычно. Придётся провести дополнительные занятия по этим самым правилам - не хватало еще получить ранения по неосторожности!
Так и текли дни, наполненные мелкими происшествиями, не переходящими, слава богу, в большие неприятности. Ежедневно уходили группы в лес на заготовку, и расширяли район исследования леса. Рысь с детенышем мы выгнали к берегу, и от галдящей толпы хищница уплыла через озеро, не решаясь связываться с ордой двуногих. Костик Тормасов пару раз выстрелил в нее, но из за дальности не попал - к моему сожалению, вдруг она решит все таки вернуться?
А вот находка семейства кабанов - пятерых поросят и мамаши откровенно порадовала. Тормасов выследил место, куда семейка ходила лопать желуди, и нам удалось подстрелить матку из наскоро сделанного самострела - арбалета, совершенно гигантского размера - скорее арбаллисты, и переловить поросят без особого труда - ценой царапин, воплей и полудневной беготни по лесу за шустрыми поросюками, по причине полосатости легко прячущимися в траве, но неизменно возвращавшимися к месту гибели матки. Арбаллиста же, сделанная из трехметрового ствола рябины и снаряженная метровым дротиком, отслужив службу одним выстрелом, заняла место на плоту в качестве корабельного орудия, но плечи ее из рябины оказались годными только на один выстрел, и второго она не перенесла, благополучно закончив жизнь в костре - благо создана она была без единого куска металла, одно дерево и энтузиазм. Конструкция - рецепт древнерусских самострелов, материал - дерево неподготовленное, энтузиазм - наш собственный.
Свинтусов, предварительно кастрировав двух из трех кабанчиков, определили в наскоро изготовленный загон. Когда стало видно, что некапитальный забор скоро рухнет, и запах от загончика, мягко говоря - не французский парфюм, построили на отдалении от лагеря хлев - землянку, со стоком для нечистот и индивидуальными стойлами, на вырост, для хрюнделей. В землянке предусмотрели десяток таких стойл - планировалось по возможности повторить эксперимент. Стойла из бревен, диаметром по десять сантиметров, могли выдержать напор и дикого кабана - если бы тот разогнался как следует. Но разгоняться им никто давать не собирался.
С переводом свинства на новое место жительства возникли проблемы. Если четверку поздоровевших и погрузневших от приличной кормежки свиней - двух боровов и двух свинок перетащили на новые квартиры сравнительно легко - то худой, как велосипед, кабан, оставленный на племя, переселяться никуда не желал, и с веселым визгом метался по внутреннему двору нашего лагеря, к тому времени обнесенному забором и норовил найти выход на свободу. Выход не находился, и хохочущая толпа повязала беглеца лыковыми веревками за передние копытца, и поволокла в новый дом, где его уже ожидали, благостно похрюкивая, братья и сестры.
В хлеву Борька (имя предложил Федор Автономов, предлагал даже Борис Николаевичем величать, но народ отказался - больно много чести) снова попытался посопротивляться, ни в какую не желая занимать отведенное ему место в стойле, упирался всеми четырьмя, крутился и естественно, противно визжал, не останавливаясь - на выдохе и вдохе, как, собственно все свиньи. Тогда Федор, наблюдавший за действом несколько со стороны, дождавшись, когда упрямца немалыми усилиями сориентируют пятаком к загону, глубокомысленно этак произнес: "Свинья - птица гордая. Пока не пнешь - не полетит!" И сделав с места два длинных прыжка в сторону верещавшего хряка, отвесил тому с ходу могучего пенделя. Свин влетел в загон впереди собственного визга. Примерно таким образом было начато подсобное хозяйство нашего племени.
Чуть позже охотники наловили перепелок в части острова, богатой полянами - этой птички водилось на острове немало, и "пить-полоть" слышалось утром и вечером. Лыковые петли и корзины ловушки сработали как нужно, и эта мелкая, но плодовитая птичка, при минимальном уходе, обеспечила нас яйцами - за неимением кур. Решили пополнить поголовье, навалившись всем коллективом. Ловля перепелок превратилась в некий всенародный праздник - вышли в лес с сетями - мелкоячеистыми связками из конопляных волокон, развесили их на кустах и погнали птиц на них, спугивая криками и длинной веревкой, волочившейся между загонщиками. На удивление, результат был неплох. Отловили несколько штук взрослых и больше трех десятков молодых перепелят. Птица и свиньи охотно питались дубовыми желудями. Дубов много росло в части, поросшей смешанным лесом. Перепелкам кроме того давали просев - полову от сбора зерновых и битую ракушку. Беззубка шла на верши и раковые ловушки, и скорлупа пригодилась птице. Кабанов прикармливали отходами кухни, иногда запаривали и желуди.
Непосредственно перед большим сбором произошло знаменательное событие - группа, ходившая в поход на противоположный от нас берег, обнаружила на том месте, где в наше время расположен Золотой пляж, а дальше - город Миасс и поселком Тургояк, следы людей. Двое, в обуви наподобие мокасин, прошли по пляжу из одного конца в другой и удалились. Пока наша группа работала на берегу, никто на виду не показывался. Но я готов был побиться об заклад - за нами уже наблюдают, и возможно вскоре попытаются "попробовать на зуб".
