Ольга Грейгъ - Секретная Антарктида, или Русская разведка на Южном Полюсе
Не всегда суда достигали цели, особенно в годы военного лихолетья. Немало транспортов с особо важными грузами были частью потоплены или захвачены, в основном при переходе от мыса Горн до Кейптауна и острова Мадагаскар.
Одна из немецких баз находилась на французском острове Кергелен, построенная немцами, как и опорный пункт на острове Крозе, ещё в середине 30-х годов. На базе в огромном количестве имелись пресная вода, продовольствие, тёплая одежда, в которой можно было работать при температурах до –90 градусов. Также с этого пункта немцами были захвачены в плен часть судов США и Норвегии, а также китобойные базы, на борту которых было более 22 000 тонн китового жира. После чего «трофей» переоборудовали в германские суда снабжения немецких субмарин. Можно отметить, что китовый жир тогда использовался в пищевых продуктах и для приготовления глицерина. По информации капитана 2 ранга Сергея Ковалёва из Видяево, «немецкий вспомогательный крейсер „Пингвин“ (№ 33, бывший „Кандельфельс“), возвращаясь после патрулирования в Германию, в ноябре 1940 года прошёл маршрутом южнее островов Кергелен и Крозе. При этом в январе 1941 года он захватил норвежские китобазы „Олевеггер“ и „Пелагос“, а также вспомогательное судно „Солглимт“. На борту этих баз было захвачено 22 тысячи тонн китового жира, а китобойные суда были использованы как охотники за подводными лодками».
Обычно, начиная с осени 1938 г., на базу Кергелен заходили двигавшиеся по трассе на крайний юг немецкие подлодки для двух-трёхнедельного отдыха и дозаправки, а после направлялись в море Росса. Во время перехода в Антарктиду трёхнедельную стоянку экипажи ПЛ совершали также у острова Буве, чтобы затем уйти в сторону островов Зелёного Мыса.
В декабре 1940-го восточнее острова Кергелен встретились немецкий вспомогательный крейсер «Атлантис» и корабль снабжения. В дальнейшем пути их сопровождали четыре подлодки папы Дёница. Согласно вахтенному журналу они достигли точки 71 градус 36 минут южной широты и 170 градусов 44 минуты западной долготы, после чего подлодки прекратили сопровождение (что в вахтенном журнале, конечно же, не отражалось) и вернулись обратно.
Летом 1945 г. подлодки вновь прошли этим же курсом, пополняя запасы пресной воды и отдыхая в двух промежуточных пунктах.
Эти тайные встречи немецких субмарин в различных районах вокруг островов Зелёного Мыса были особенно интенсивными до марта 1944 г. И тогда же (или месяцем позже) была осуществлена операция по перемещению части аппарата НСДАП вместе с супругами Адольфом и Евой Гитлер (!) по программе «Патагония». После чего тайные встречи немецких ПЛ стали осуществляться уже западнее острова Мадейра. А в районе островов Зелёного Мыса появились «волчатники» американских авианосных групп. Тогда же ими были потоплены 3 немецкие подлодки, в числе которых был и подводный торпедовоз U-1059.
Глава 21
ВГРЫЗАЯСЬ В МЁРЗЛЫЙ ГРУНТ
Развлекая меня разными антарктическими байками, мой собеседник упомянул об одном из причастных к тем далёким событиям. Возможно, окружённый близкими, человек этот ещё коротал болезненную, затянувшуюся старость; и не по этой ли причине его настоящее имя так и не прозвучало вслух; а после спрашивать было уже поздно… Потому назовём его Ефимом Георгиевичем Бессмертных.
О том, что в Петрограде произошла революция и царское правительство низложено, Ефим узнал только в начале 1918 г., когда их геологическую партию по приказу местного ЧК арестовали и, как агентов царизма, отправили в Иркутск.
Там в ЧК юноша встретил одного из преподавателей Санкт-Петербургского Горно-инженерного института, который за революционную деятельность в 1906 году был исключён из профессорско-преподавательского состава и отправлен в Сибирь, в ссылку. Именно благодаря этой встрече у Ефима сложилась дальнейшая жизнь, связанная вначале с ЧК, а затем с военной разведкой Красной армии.
Так как молодой человек имел тягу к наукам ещё со времён, когда был студентом и читал многочисленные фундаментальные труды профессора Менделеева по химии, физике, метеорологии и проч., то неудивительно, что при Советах он на какое-то время оказался в закрытом институте Вернадского. В сфере интересов учёного была урановая руда.
К 1937 году Ефим Георгиевич уже был начальником режима одного из закрытых «почтовых ящиков» и по линии военной разведки имел звание полковника. Его перевели работать на должность заместителя начальника научно-исследовательского института, который формально был прикреплён к наркомату ВМФ. В составе института сформировали сначала одну, затем ещё две группы, которые должны были обеспечивать работу спецгруппы учёных, работавших в одной из советских военно-морских баз (ВМБ) на Тихоокеанском флоте.
Тогда же впервые Ефим Бессмертных на советском судне-лесовозе, оборудованном для работы в полярных широтах, оказался в Антарктиде (между прочим, разведчик Резун, ставший писателем Суворовым, прекрасно описал один из таких, полный секретных отсеков лесовоз. – Авт.).
Он спокойно отнёсся к поставленной перед ним ответственной задаче и совместно с коллегами стал участвовать в строительстве ВМБ; в его обязанности входила работа по прокладыванию тоннелей в мёрзлом грунте материка. Это потом, спустя десятилетия, слыша какие-нибудь воспоминания о трудностях и героизме строителей метро в Москве или Ленинграде, он будет саркастически улыбаться и говорить, ни к кому при этом не обращаясь: «Чем хвалятся, это ж маленький сколок наших великих дел. Они прокладывали десятки километров, а мы прокладывали тысячи километров! Мы создали величайшую науку, как работать в условиях вечной мерзлоты!» Эти редкие возмущённые реплики ни его жена, ни его домработница старались не слушать и убегали, как говорят, от греха подальше…
Шли годы, но уже ставший генерал-лейтенантом в отставке (а на самом деле вице-адмиралом; подобные шуточки в разведке не единичны) пожилой человек не переставал вслух комментировать то, что удерживала его память.
Перед началом Второй мировой войны Ефим Георгиевич участвовал в строительстве объектов, для которых атомная энергетика стала основным средством, особенно при выполнении тех работ под землёй, которые пришлись на долю его и его коллег!
Тогда, в 30-е годы, он увидел, прочувствовал, сколько талантливых, прямо-таки уникальных людей отобрали из среды его соотечественников и из немцев. Люди настолько тесно общались, помногу работали и дружили, что не раз горделиво высказывались, что живут в такое прекрасное, созидательное для их стран время. Обе стороны были убеждены, что находятся у истоков создания новейшей цивилизации, и что вождь советского народа и фюрер германской нации есть идеальные вожди всех народов… и что дружба между немецким и советским народами – вечная и нерушимая.
Здесь, на шестом континенте, это представлялось действительностью, искомой реальностью, но и там, в странах Европы и на Азиатском континенте печать и радио сообщали о добрососедских отношениях Германии и Советского Союза. А когда Германия через Польшу подошла вплотную к границам СССР, то это воспринялось почти как преддверие скорого объединение двух великих народов. Что у Ефима и его коллег не вызывало никаких сомнений.
То, что они делали здесь, в суровых антарктических условиях, на большой глубине, не поддавалось никакому привычному объяснению. Люди соприкоснулись с разумом космической цивилизации; некоторые конструкторские бюро по новейшим технологиям, пришедшим из далёкого космоса, уже строят уникальные корабли, – частью на судостроительных заводах СССР на Дальнем Востоке, частью – в Германии, на известных северных верфях рейха.
Уникальные технологии использовались в строительстве рейдеров Третьего рейха, и непривычная, удивительно изящная архитектура германских линкоров ещё долгие десятилетия после войны будет удивлять воображение многих поколений. Высокотехнологичное оборудование внутри кораблей появилось и у тяжёлых крейсеров и линкоров советского флота.
«Кто бы мог подумать, – рассуждал Олег Грейгъ, – что известный в те годы советский флотоводец Лев Владимирский, командовавший в годы войны Черноморским флотом, в предвоенные годы будет не только участником экспедиции в Антарктику, но и будет участвовать в проектировании, закладке, а затем ходовых испытаниях одного из лучших кораблей первой половины XX в., – построенного на судоверфях в Италии и получившего мистическое название „Голубой призрак“. Этот корабль по совместному проекту советских, германских и итальянских проектировщиков и конструкторов предназначался… для работы в условиях Антарктики. На нём была использована технология, поступившая конструкторам из космоса. В качестве командира корабля Владимирский привёл его в Советский Союз. Это был второй корабль из этой серии. Корабль получил известность в годы войны как лидер „Ташкент“ и погиб, когда с него были сняты некоторые приборы и устройства, связанные с технологиями, родившимися вне Земли».
