Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски
Так и пришлось Кире самому допивать проклятый будвайзер. И ведь не откажешься. Как же – сам Олбанский царь угостил. От себя, так сказать, оторвал. Ещё обидится! Пришлось ещё и похвалить невкусное пиво:
– Прекольный зачот!
Олбанский царь посмотрел на него снисходительно. Как взрослые смотрят на любознательных, но пока неумелых детей.
– Э! Харош бухать! – встрял в беседу Простомир. – Мы здесь, вообще-то, по делу.
Царь кивнул головой и опять присел к столу. Его пальцы снова забегали по клавиатуре.
– Так, начнём с «Одноклассников». Как там, говоришь, его зовут? Сколько ему годиков?
– Василий Николаевич Зубов, – услужливо подсказал Простомир, – тридцати девяти лет.
Олбанский царь нажал на кнопку и откинулся на спинку своего трона. На мониторе вылез длинный список Василиев Николаевичей Зубовых самого различного обличья – лысые и волосатые, толстые и худые, симпатичные и с такими мордами, что впору хоть разбойников пугать.
– Гля! – сказал Олбанский царь. – Вашего тут нету?
Простомир с Кирей внимательно всматривались в лица. Нужного им не было. Царь нажал кнопку и череда картинок Василиев Николаевичей сменилась. Но и там его не было. Это действие царь проделывал несколько раз, но всё без толку. Васи Зуба среди них не было. На последней страничке вместе с полуторами десятками Вась Зубовых оказались почему-то Инесса Варфаламеевна Неприходько, тридцати восьми лет от роду и пятнадцатилетний Акакий Мафусаилович Анджапаридзе.
– Низачот! – презрительно скривился Олбанский царь. – Сисадминам за такой поисковик – руки бы вырвать!
«Суров, суров Олбанский царь!» – подумал Киря. – «Не завидую я этим сисадминам!»
Простомир горестно молчал. Васю ведь так и не нашли.
– Ничо, – сказал царь, – щас ищо кой-куда залезим.
Простомир оживился, а вслед за ним и Киря. Царь плюхнулся на трон, от избытка энергии крутанулся пару раз на нём и опять застучал пальцами по клавиатуре.
– Так, что там у нас самое ходовое? «ВКонтакте» наверное. Ну-ка-ну ка! Что там интересного? Так…Нет, ничего нету. Давай «Фэйсбук» попробуем.
В «Фэйсбуке» Василия Николаевича тоже не оказалось. Но царь не унывал. Он поочерёдно перебрал все социальные серверы, но нигде нужного Василия Николаевича не нашлось. Ну то есть, Василиев Николаевичей было навалом, благо – имя не редкое. Чай, не Богумил Альбигоевич и не Катар Вальденсович какой-нибудь. Но всё не те Васи ему попадались. Простомир устроился рядом с царём и вперился взглядом в экран, однообразно повторяя: «Нет. Не тот. Нет. Нет».
Покончив с серверами, так сказать, «общечеловеческими», царь взялся за профессиональные и за те, что по интересам. Сообщество ай-ти профессионалов, клуб водителей-дальнобойщиков, даже некая «сторожка любителей подлёдного лова»! Но всё не то. Когда же Василия Николаевича не оказалось и в «Дневнике для молодой мамы», Простомир понял, что дальше искать бесполезно. Царь угрюмо сидел на троне, опустив руки. Это был первый случай в его практике, когда он ничем не смог помочь обратившимся к нему людям.
– Ы-ы-ы-ы! Пайду выпйу йаду!
Царь вытащил из холодильника… нет, не яд, а ещё одну банку пива и, чпокнув кольцом-открывашкой, выпил её в один присест. Кире так и не предложил. Очевидно, с горя… В это время компьютер загудел и на экране забушевали разноцветные пятна и полосы. Царь уставился на монитор:
– Абзац. Видюху пора на дембель. А то и маму.
Цветной ураган постепенно успокоился, упорядочился и сложился в буквы, а буквы – в слова.
«Требую Руя, – прочитал царь, – ты тупайа абизьяна. В Бабруйск, мерзкайе жывотнайе!!!»
У царя отвалилась челюсть. Такого раньше никогда не бывало: железо взбунтовалось!!!
Надпись между тем исчезла, опять замелькали цветные пятно и сложились в другой текст:
«Не там ты ищешь, волхв! Тот человек, что нужен тебе и твоим близким, есть рядом с вами, но сокрыт он. Ступай обратно. Там отыщешь. Лишь приложи своё умение да силу. Везение ж тебе ниспослано».
Строки стали медленно гаснуть на экране. Простомир понял, что делать здесь больше нечего. Всё, что мог здесь узнать, он узнал. Пора и в обратную дорогу… Послышалось рыдание. Олбанский царь стоял на коленях перед своим троном и старательно бился головой о сиденье, тщательно следя, чтобы не попасть лбом по металлическим частям.
– Ну что ты, царёныш, – ласково сказал Простомир, – не надо. Лучше успокойся. Пиво больше не пей, да говорить начинай по-человечески. Русский же ты.
– Нет, не утешайте меня, – бился в истерике царь, – убьюсь апстену. Так облажацца! А тут ещё железяка эта меня прилюдно чехвостит! Нет, жисть кончена!
– Дурачок, это не железяка тебя чехвостит. И видеокарта с материнской платой здесь ни при чём. Это кто-то повыше нас с тобой знать даёт, что иначе надо делать. Иначе. А чего ты так чудно говоришь-то? Порой и непонятно вовсе.
Ласковая речь подействовала. Царь начал успокаиваться:
– Да вы не подумайте, я не какой-нибудь юзер беспонтовый. – Простомир поморщился. – У меня, между прочим, за плечами две «вышки». Филфак МГУ и факультет приборостроения Южно-Уральского госуниверситета. А это вам не хухры – мухры. А албанский я выучил только за то, что им разговаривал Зогу.
– Кто?
– Зогу. Это и есть настоящий албанский царь. Последний из албанских царей. Вот же человечище был! Между прочим, в современной истории единственный глава государства, который во время покушения на него открыл ответный огонь из пистолета. И нападавшие на него негодяи разбежались!.. Куда мне до него!
– Ну не расстраивайся. У тебя ещё всё впереди…
– Да? – спросил Олбанский царь. Правда, он так и не понял, что именно Простомир имел в виду, говоря, что всё впереди.
– Ладно, мы пойдём, наверное. Ты как – не сильно расстроился?
– Спасибо. Мне уже лучше, – улыбнулся царь. – Только вы не рассказывайте никому, что я не настоящий царь. А то ко мне люди ходить перестанут. А надежду у людей отнимать нельзя. Придёт какой-нибудь горемыка, думает – вот великий Олбанский царь, он-то мне и поможет, раз никто больше не помог. Я по Сети порыщу, авось что и найду. А если и не найду, словами подскажу. Многим ведь и этого достаточно. Тут ведь как? Порой достаточно только поверить в себя – и всё получится.
Простомир посмотрел на него с уважением:
– Хоть и молод ты, но соображаешь. И добр ты к людям. Причём ко всем. А это не многим дано. Только вот язык-то зачем коверкать?
– Так это ж атрибутика всего лишь. Мишура. Ну, типа как в театре декорации строят, так и я свои декорации из слов полупонятных возвожу. Да ничего, лишь бы людям польза была.
– Хорошо. Оставайся. А мы пойдём.
– Может, в дорогу что надо? У меня есть.
Простомир задумался. Предстоял подъём на спине птицы Рух со дна Прорвы на поверхность. Не мешало бы запастись едой. А то вдруг своей не хватит.
– Ну, коли так, то давай. Не откажемся.
Царь метнулся к стене и открыл незаметную дверку. За ней оказалась просторная кладовая, битком набитая коробками с едой. Киря присвистнул от изумления:
– Да ты никак собирался тут в осаде сидеть? Эвона сколько харчей запас.
– Да нет. Это я одной фирме заказ делал – мониторинг рынка сбыта. Вот они со мной своей продукцией и рассчитались – пригнали целую фуру чипсов. Берите сколько унесёте. Вы на чём сюда прибыли?
– Птицу Рух знаешь?
Царь аж с лица спал:
– Эту балаболку? Надеюсь, её здесь нет?
– Нет. Она нас у подъёма на поверхность дожидается.
– Слава те господи. Была бы здесь, сегодня вся Прорва о моём позоре узнала бы, а завтра – и на поверхности.
– Не кручинься, царь. Никто ничего не узнает.
Пока Киря беседовал с царём, Простомир копался в коробках. Чипсы со вкусом грибов были им забракованы сразу. Как и со вкусом лука и сметаны. Над коробками, где были чипсы со вкусом креветок и красной икры, Простомир некоторое время постоял в раздумье, но потом забраковал и их. Заинтересовали его лишь те, на которых была нарисована аппетитная свиная вырезка. Он выбрал из кучи две коробки – больше им всё равно не унести.
Попробовал прикинуть – как удобнее? На загривки – руки быстро устанут, под мышкой – так ведь не охватишь короб, велик больно. Олбанский царь метнулся к своему столу и вытащил оттуда маленький рулон липкой прозрачной ленты. Сноровисто соорудил на коробках корявые рукоятки, несколько раз обернув ленту вокруг. Получилось хоть и неуклюже, но довольно удобно. По крайней мере, недалёкий путь до места, где они оставили птицу Рух, проделать будет можно без усталости.
– У меня ещё консервы есть! – поторопился сообщить царь. – И свиные, и говяжьи!
Он открыл другую дверь в стене. Там оказалась зима. По стенам шли какие-то трубы, и всё – и стены, и потолок были покрыты толстым слоем изморози. Прямо хоть в снежки играй. На стеллажах лежали цельные бараньи туши, стояли какие-то коробки. Царь схватил одну и вытащил в тепло. Там оказались железные банки, на которых были нарисованы свиные и коровьи головы. Царь тащил тяжело, ящик явно был очень увесистым.
