Андрей Дай - Без Поводыря
Вот и пришлось мне на предостережения Миши Карбышева плюнуть, и из Троицкого выезжать несколько раньше, чем планировал. Назначил обеим заинтересованным сторонам встречу в Колывани, да и выдвинулся. Васька с братом и так у Кирюхи Кривцова уже, а Мясникову телеграмму отправил. Пока буду добираться, и он должен прибыть.
Появляться в Каинске я не хотел принципиально. С Борткевича станется настучать обо мне майору Катанскому. Тот, как сообщал в своем подробнейшем отчете Миша, уже присылал унтер–офицера поинтересоваться — чего это вдруг так резко сорвался с места экс–губернатор, и когда намеревается вернуться. Ни о каких обвинениях жандарм не заикался, но слухи по городу уже поползли. Это я знал, что их распространяет ни кто иной, как мой бывший слуга — Гинтар, а Карбышев высказывал предположение, что они — непременно злой умысел коварного майора.
Количество, как и собственно, само содержание «народных» версий моего исчезновения порадовало. Чувствовалась рука профессионала! А так как сам Гинтар Теодорсович прежде в увлечении ПиАр–технологиями замечен не был, мы с Герочкой рассудили, что управляющий наверняка поддерживает сношения с Василиной. Вот у нее голова правильно работает. Добавить сюда энергичность и фантазию ее поклонника — это я Ядринцова имею в виду — вот вам и причина разнообразия.
Особенно развеселил вариант, что будто бы, я, во главе собранного из добровольцев–казаков отряда, отправился в Кульджу, на помощь бедным китайцам. Герман, помнится, даже предлагал нечто подобное. Все ему военная слава старшего брата покоя не дает. И возможные дипломатические осложнения не смущают!
Нет, так‑то, сердцем, я с моим партизаном даже согласен. Говорил уже, кажется? На месте генерал–губернатора, я обязательно бы ввел в Синьдзян ограниченный воинский контингент. Под предлогом необходимости охраны русских купеческих караванов. Думаю, батальона стрелков с парой сотен казаков, и батареей пушек было бы вполне достаточно, чтоб очистить от бунтовщиков большую часть провинции. Зато ни о каких препятствиях для русской торговли в северо–западном Китае туземная власть и помышлять бы не смела. Тут вам и демонстрация мощи русского оружия, и помощь тамошнему амбаню, и усиление имперского влияния в Китае. Чуточку позже можно было бы и о концессии на строительство телеграфа через Бийск на Кобдо, и до самого Пекина договариваться. Русские строители и телеграфисты в чужой стране — мечта разведчика.
И, если уж продолжить фантазировать, наступит же время, когда железная дорога дотянется до Красноярска. Дальше — столица Восточной Сибири — Иркутск! Генерал–губернатор Казначеев еще в прошлом году хвастался, что через пару лет Кругобайкальскую дорогу достроит. Может быть, я чего‑то не знаю, но что мешает положить вдоль нее рельсы? До Кяхты. И Дальше на юг, до столицы Поднебесной! Англичане, своими чайными клиперами, пусть бамбук из Индии возят, а не чай из Китая! Соединить Екатеринбург с Нижним, хотя бы и через Казань, и получим настоящую артерию! Всесезонную и дешевую магистраль, по которой пойдут миллионы пудов товаров из Европы в Китай и обратно!
А вокруг дороги всегда возникает неимоверное количество сопутствующего бизнеса. Господи! Да Сибирь станет мечтой, причем — вполне досягаемой — для сотен тысяч переселенцев! Ежегодно, а не вообще! Всплеск деловой активности. Десятки тысяч предприятий. Торговые обороты сравнимые с Лондонской биржей…
Нью–Васюки, едрешкин корень. Тут гадаешь — будет ли высочайшее дозволение на начало строительства моей‑то дороги! Какой уж там Пекин, блин.
Но нужно, обязательно нужно о чем‑то мечтать. Чего‑то хотеть и к чему‑то стремиться. Иначе — все. Лень одолеет, суета заест. Сам не заметишь, как в растение, в офисный планктон, превратишься… Не думаю, что нам с Германом это грозит, при нашем‑то с ним образе жизни и виде деятельности, но все же.
Пока ехал, о Великих Прожектах мечталось, а на станциях — о тишине и спокойствии грезилось. Сырная, или как ее в народе больше называют — Масленичная неделя. На тракте откуда ни возьмись — толпы народа. Кто в губернскую столицу на праздники, кто в Ирбит на ярмарку. Прежде я с грозной бумагой, самому себе выписанной подорожной, да еще и в генеральском чине путешествовал. На станциях только на ночевку и останавливался. А днем для меня всегда и лошади свободные были и чай приготовлен. Теперь же приходилось изображать из себя мелкого купчишку. А кто с таким считаться станет? Таким и кони в последнюю очередь, и место у стола в «белой» избе — после всех. Благо казаки выручали. На этом, прежде от меня скрытом, бытовом уровне, они настоящие хозяева этого обширного края. С ними и почтовые чиновники ссориться не рисковали. Так что, кое‑как, но двигаться в нужную сторону удавалось.
Волосы у Германа знатные — светло–русые, густые. У меня в той жизни и в молодости таких не было. Борода отросла — загляденье. Долго мучился, пока не научился за ней ухаживать, но оно того стоило. Оказывается на морозе лицу гораздо теплее, и внешность поросль на подбородке меняет так, что родная мать могла бы не узнать. Даже ловил себя на мысли, что буду сожалеть, когда все мои неприятности канут в Лету, и придется сбрить эту красоту.
А в Колывани, я еще и переоделся так, чтоб и вовсе на казака быть похожим. Замаскировался так, что хорошо меня знающий местный почмейстер, губернский секретарь, Федор Германович Флейшнер мимо прошел, даже взгляд не задержал.
К слову сказать, у господина начальника узловой почтовой конторы в тот день были совершенно другие заботы. На станции скопилось какое‑то неприличное количество не отправленной корреспонденции, и целая толпа жаждущих продолжить движение путешественников. Во дворе настоящее столпотворение, шум и ругань. В конюшнях — стадо чуть ли не загнанных лошадей. Локальный Армагеддон, едрешкин корень. Как же! Важный столичный чиновник мимо проехать изволили! Сам генерал–майор Сколков. Личный порученец Государя. О его приближении за двое суток предупредили. Чтоб кони были наготове, и извозчики на подмену. А все остальные — могут и подождать.
Так что, никому до меня дела не было. И никому в голову коварные вопросы задавать не пришло. Можно было спокойно расположиться, перевести дух и разузнать — не ждет ли в доме Кирюхи Кравцова беглого экс–губернатора какая‑нибудь засада. Жандармский майор — хоть и невелика шишка, но отблагодарить добровольных помощников непременно найдет чем. Сам первогильдейский купец может и мараться не станет — слухи‑то о его предательстве одним махом до Тихого океана долетят, но в усадьбе, где встреча назначена, поди, одной челяди человек двадцать. А еще приказчики, торговые партнеры и бабы у колодца. Да те же телеграфисты, что депешу от принимали. Им‑то сам Бог велел. Я, конечно же, телеграмму своим именем не подписывал, все намеками да иносказаниями. Но имена братьев Гилевых и каинского «якобинца» пришлось упомянуть, а о том, что я с ними дела веду, только слепоглухонемой в губернии не знает.
Скажете — паранойя. Пусть так. Герочка надо мной тоже хихикал, гад. Советовал сходить в «черную», осведомиться, как там Рашит щенков лайки обустроил, и, заодно — что он успел рассказать прочим тамошним обитателям. Будто бы я без этих подколок не знал, что долго мое инкогнито все равно не продержится.
А вот антоновским казакам шпионские игры понравились. Их вообще наше совместное путешествие здорово развлекало. Не был бы уверен, что ни один из моих спутников грамоте не обучен — заподозрил бы, что они летопись ведут. Однажды краем уха услышал, как мои бородачи обсуждают случившиеся за день события. Полное ощущение — будто проговаривают друг другу будущие байки в казармах.
В общем, отправил разведчиков, которые уже к вечеру вернулись с известием, что засада не обнаружена и оба брата Гилевы уже с неделю как дожидаются меня в усадьбе Кирилла Климовича Кривцова. А еще, восторженно поблескивая глазами, поведали, как их чуть схватили слуги Колыванского купца, когда тем любопытство моих «шпионов» показалось слишком подозрительным. Еле–еле отговорились…
Ну, это они так думали. На самом деле, как оказалось, о докучливых казаках доложили Кривцову, а тот, не будь дураком, отправил пару шустрых парнишек проследить — куда именно желающие много знать дядьки пойдут с отчетом. А сколько той Колывани‑то? Полчаса хватит, чтоб все, обе, улицы обойти, с кумушками у колодцев парой прибауток перебросившись, да еще и на чарку в подвальчике схватить минут с пяток останется. Так что, антоновцы мне о результатах разведки еще не до конца поведали, а Кирюхин приказчик уже на санях к станции подъехал.
На этом, в сущности, мой бег от потенциального ареста и закончился. Дальше был радушный прием у местного богатея, баня и праздничный — как же! — генерал благодетель прибыл — ужин. И долгие, задушевные разговоры под настойку. О Судьбе Отчизны, конечно же. Ну и о наших дальнейших планах — немножко. О том, что нужно учиться сотрудничать, и кооперироваться, а не конкуренцию на пустом месте затевать. О сукне, шерсти и чугуне. Об угле для паровых машин мануфактуры, пароходах и деньгах.
