Ивакин Геннадьевич - Мы погибнем вчера
– Дождались, ититть твою меть… Ноги в руки и бегом! Лишние стволы в болото! Далеко себя бы унести… Уходим!
– А Костя-то как? – почти всхлипнула Ритка.
– Найдется, коли в порядке все. Он эти места знает как ладонь свою. С детства тут бегает.
– А если не в порядке?
– Тем более уходим! Я иду первым. Рита за мной. Валера, потом ты. Андрейка последний. Понесешь 'Дегтярь'. И назад поглядывай, время от времени. Фонари увидишь – сразу говори.
Еж кивнул.
– Слеги берите. Падать будете – попереком груди выставляйте. Встать легче будет.
Себе же взял самую длинную палку. Метра два. А после дед перекрестился и шагнул в темную жижу. Болото с удовольствием зачавкало.
– Хорошо, хоть что месяц на убыль идет… – проворчал дед.
– И плохо, что погода безоблачная! – ответил из-за спины Риты Валера. – Если подальше не уйдем, они нас как на ладони увидят.
– Тогда шаг прибавили! – приказал дед. – И с тропы не сходить!
Каждый шаг давался огромным трудом. Особенно Рите. Казалось, болото гигантским ртом всасывает ногу в себя. И каждый раз неохотно отпускало.
Чмоох., чмоох, чмохх, чмоох… И между чмоканием – лай собак.
Через полчаса тяжелого чмокания она устала. Впрочем, не она одна. Тяжело дышали все. Даже дед.
– Стоим минуту! Андрей, что там?
– Не видно ни черта. Дымка везде.
– Болото запарило, Кирьян Василич! Туман пошел.
– Хорошо, что туман. Поди не увидят. Вперед, орлы болотные!
И тяжело захлюпал вперед.
– Давай, давай, Рита. Не стой, – подтолкнул ее, опершуюся на слегу, Валера.
– Боже ты мой… – простонала она. – Хорошо комаров нет!
– Ага…
– Фонари! Кирьян Василич! Фонари! – вскрикнул Еж.
Тут же вскинулись вверх парашютики осветительных ракет.
– Ложись! – шепотом, но вскрикнул дед. Все плюхнулись в жижу. Еж, естественно, глотнул ее и стал отплевываться, тихо матерясь.
– Вперед! – пополз дед. Но остановился, оглянулся и сказал. – Минут через двадцать посуше будет. Можно пробежаться. Валерка!
– Чего, дед Кирьян?
– Возьми пулемет у Андрейки. Останься, посмотри. Если гитлеры за нами поползут – придержи. Диск кончится – тикай.
– Понял!
– Кирьян Василич! Может быть, я сам останусь? У доктора нога все-таки…
– Когда, говоришь, немцы под Харьковом ударят?
– 17 мая, вроде бы… А что?
– Ничего. Неделя осталась. За мной! Валера! Долго не сиди тут. Ползи по следу тихонько. Минут через десять. И рачком пяться. Немцы должны по следу пойти.
С далекого уже берега болота застучал пулемет. Рита упала лицом в грязь. Зубы ее стучали – то ли от холода, то ли от страха.
Она подняла голову. Мертвенно-бледный свет висел над топью, превращая ее в странное подобие то ли ада, то ли морга. Дед Кирьян махнул ей рукой и она послушно поползла за ним, раздвигая перед собой упругую грязь.
– Каску надо было взять, – шипел сзади Еж.
'Ничего… Ничего… Ничего… Пуля, сабля, штыки… Все равно… Кто это поет? Еж или я?' – думала она, следя за подошвами сапог деда Кирьяна. – 'Господи! Как нам с Ежом повезло, что он с нами оказался, рядом… Что бы мы делали без него, интересно? Лежали бы уже в этих лесах… А мужики сейчас где? Юрка Семененко, Лешка Винокуров, Леонидыч, Толик Бессонов, Маринка… Про Захара с Виталиком хотя бы понятно. Здесь. К нашим ушли. А эти-то где?'
Ответом ей был железный грохот Валеркиного пулемета.
– Ни хера себе лязгает!! – удивленно напугался Еж. – Рита, ходу прибавь!
– Ага, – неожиданно согласилась она.
– Василич! Идут! Ходу, давайте, ходу!
Внезапно жижа потвердела под руками и превратилась в жидкую грязь…
– Встали! Бегом! За мной! – сквозь зубы зарычал, унтер-офицер Богатырев.
– Не могу, я больше… – вдруг вскрикнула ровно птица Рита.
Он подскочил к ней, схватил за вещмешок и толкнул вперед:
– Бегом!
Позади грохотали выстрели немецких карабинов. Изредка взрывался грохотом Валеркин 'Дегтярь'. И она послушно побежала вперед, удерживаемая за мешок рукой деда.
Бежали, если можно так назвать передвижение по грязи, которая достает всего лишь по щиколотку, минут десять.
– Стой, привал… – и Рита, и Еж, и даже дед дышали уже через раз.
– А чего тихо стало? – вдруг понял Андрей.
Все вдохнули и замерли на выдохе.
И впрямь тишина. Только немцы, но уже вдалеке, шипели ракетами.
А потом кто-то зачавкал в серебристой, подсвеченной сквозь туман луной, темноте.
Они приподняли винтовки, еще сегодня вылизанные под суровым присмотром деда почти до блеска, а теперь извазюканные в торфяной грязи.
Из тумана показался хромающий Валерка.
– Фу ты… Пугаешь, как Фредди Крюгер…
– Это еще кто? – устало спросил Валера и рухнул в мягкую грязь.
– Да так…
– Пулемет где? – шмыгнул носом дед. Видно было, как он тоже измотался.
– Они по следу пошли. Человек десять, может двенадцать. Кучно так. Я их метров на двести подпустил. И влупил очередью длинной. В самую толпу. Не понравилось, сукам. Тут же попадали. Аж брызги по сторонам. От грязи, в смысле. А потом стрелять по мне начали. А я стрельну и отползу тут же, стрельну и отползу… Они пока головы подымают – я уж метрах пяти. А они по выхлопу бьют, дураки! – Валера довольно засмеялся. – Диск кончился, потом второй. Смотрю, обратно поползли. Я подождал, не дурак же. Может обманывают? Неее… Точно ушли. И забрали своих. А пулемет я в промоину бросил. Все одно патроны кончились. А если бы они опять пошли, я бы с этой железякой далеко не ушел.
– А чем воевать-то будешь?
– А найду чего-нибудь. Этот, как его… Хервассер, есть еще?
– Киршвассер, дубина ты, хоть и доктор, – беззлобно подначил его дед. – Черешневая вода, по-нашему.
– Давай черешневую воду. Хлебнуть надо, для поддержки сил.
– Пулемет жалко, блин, – вздохнул Ежина. – Хороший был пулемет…
Валера прищурился было от наступающей злости, но дед вдруг громко зевнул и сказал:
– Пулемет хороший, но Валерий Владимирович лучше! – И достал фляжку из мешка.
– А кто ж спорит то! – распахнул глаза Андрюшка! А про себя подумал: 'А я бы не выкинул…'
Валера глотнул из фляжки. И даже его, привыкшего к медицинскому спирту и ядреному деревенскому самогону, передернуло.
– Ух!… – просипел он. – Не фига не черешня. Больше на крапиву смахивает…
Дед понюхал:
– Аааа… Вот это и есть шнапс. Не то, что та водичка! – и довольно гоготнул. – Держи-ка, Ритуля!
– Нее… Я не буду, – слабо запротестовала она. Но фляжку взяла. И глотнула. Хотя и не хотела.
– Вовсе не так уж и крепко… – сказала она, когда откашлялась и утерла слезы…
А когда огонь в пищеводе и желудке слегка утих, вдруг почувствовала прилив сил.
– Еще? – улыбнулся Валера.
Она качнула головой. Мол, хватит.
– Тогда пошли, – сказал дед. – Сейчас самое трудное будет…
Дед, оказалось, не шутил. Если до привала они кое-как, но шли, то сейчас в буквальном смысле пришлось ползти. Метров пятьдесят еще прошли, а дальше болото стало просто затягивать в себя, воняя сероводородом.
Поэтому поводу долго Еж возмущался, но потом и он замолчал, устало продираясь сквозь грязь…
…Гауптштурмфюрер СС Герберт Цукурс внимательно изучал карту. Послать погоню за русскими ночью, по болоту, он, естественно, не рискнул. Шаг в сторону – можно утонуть, а идти прямо по следам партизан – значит постоянно быть на прицеле. Чертов пулеметчик убил еще одного солдата и ранил двоих. А еще днем двое подорвались на сюрпризе в управе. Итого потери – двое убитых, трое раненых. Против одного партизана. Оберштурмфюрер Лакстиньш доложил, что русских на болоте было четверо. Всего четверо! Против батальона! Ну ничего… им чертовски повезло. Не более. И как эти же русские говорят – против лома нет приема?
Значит так…. Партизаны идут по болоту с варварским названием Дивий Мох напрямик, по известной только им тропе. Болото это похоже на крокодила – только вместо пасти у него – длинным и узким языком – полуостровок с выходом на сушу. В обход, по краю болота, до выхода этого гребня около сорока километров. Значит достаточно одного взвода, чтобы перекрыть эту горловину и запечатать их там наглухо. Насмерть! Русские наверняка выйдут на сушу только к утру. И рухнут там без сил. А к утру, в крайнем случае к обеду, мы будем там. И возьмем их тепленькими…
– Господин гауптштурмфюрер! Может быть, следует идти ротой?
– Вы меня пугаете своей трусостью, обер… Их там четверо, всего четверо. Или вы обознались?
– Возможно, мы ранили пулеметчика…
– Значит на трех с половиной русских, вы хотите всем батальоном?
– Может быть, ротой? Может статься, у русских там база и партизан ждут…
– Кто? Кто их там может ждать?
– Их товарищи, конечно…
– Неделю назад наши союзники добили здесь большевистских десантников, фанатиков Сталина. Добили окончательно и бесповоротно. А до этого здесь никто и не слышал о партизанах. Следовательно…
