Александр Конторович - Паутина.
— Кем?
— Да желающих — хоть лопатой греби! Вчерашний заштатный писака в одночасье стал авторитетным журналистом! Ведущим программы! Он только недавно про бомжей писал и с хлеба на квас перебивался, а сегодня его наперебой зовут во всевозможные ток-шоу и на интервью! Собственная программа и штат в пятьдесят человек!
— Да кто ж ему деньги-то платит?
— Мы, господин генерал-лейтенант! Точнее — налогоплательщики посредством рекламодателей. Представляете себе, сколько стоит минута рекламы в его передаче?
— Сколько?
Полковник пошелестел бумагами и назвал цифру. Раушев только возмущенно крякнул и покачал головой.
— Ничего себе…
— Вот именно! И если завтра он охрипнет и потеряет голос — послезавтра на его место прибежит десяток по-настоящему авторитетных журналистов! И не только наших, между прочим… Там сейчас многие локти кусают — как это, какой-то там Огнев маститых мэтров обошел! Да что говорить — в интернете уже появились предложения западных телеканалов «Имперцу» — просят дать эксклюзивное интервью! За громадные деньги, между нами говоря… — аналитик вообще отличался независимостью суждений, а сегодня прямо-таки не на шутку разошелся. Начальник ГУУР терпел — тот, действительно, был незаурядным специалистом и его мнение много значило.
— Его телефоны нами прослушиваются?
— Разумеется. И в штат программы внедрено два наших агента. Но толку — очень немного. Нет, информация поступает регулярно, но практической пользы от неё мало. Огнев не врет — «Имперец» именно так с ним и связывается.
— Вы не называете его по фамилии… почему?
— Да потому, что я, господин генерал-лейтенант, до сих пор не уверен, что это один и тот же человек.
— Вот как? У кого есть аналогичное мнение, господа? Полковник Ломакин? Вы хотите высказаться по данному вопросу?
— Так точно, господин генерал-лейтенант. Я разделяю мнение полковника Назарова. Мы тоже, анализируя доступную информацию, приходили к похожим выводам.
— Ну-ну! Продолжайте! Это может изменить дело…
Ещё бы… Одни пляски, если за всеми событиями стоит конкретный, пусть и опытный, человек. И — совсем другие, если это организация… Здесь и спрос другой, правда… гораздо больший, но — не сиюминутный! И это понимали многие.
— Обращает на себя внимание скорость перемещения «Имперца». От первого до последнего известного нам случая прошло всего три с половиной месяца. Четыре случая нападений на судей. То есть каждое преступление он готовил порядка двух недель. Слишком быстро!
— Первое можно опустить — там все спонтанно вышло.
— Не факт, господин генерал-лейтенант! Уйти и снова вернуться на место преступления? Какую же наглость надо иметь в таком случае? Или все предварительно разведать — а это за день не происходит! Далее… из его личного дела мы знаем, что Волин превосходный стрелок из пистолета и автомата, немного взрывник, и хороший рукопашник. Но — не снайпер! А Лабахтина застрелили с двухсотметрового расстояния! Одним выстрелом через окно! Как хотите — но это не уровень обычного стрелка!
— Ну… не факт!
— Далее. Списки судей — кто и когда их составлял? Приведены описания конкретных дел — кто мог знать эту подноготную? Кроме участников процесса? Между нами говоря, господин генерал-лейтенант, «Имперец» работает абсолютно безошибочно — все изложенные им сведения — правда!
— Ну уж!
— Всё так, господин генерал-лейтенант, — подал свою реплику аналитик. — Именно поэтому население и сочувствует ему. Ведь это те самые люди, которые в подавляющем большинстве, так или иначе, но были затронуты последствиями данных приговоров. Он безошибочно выбрал время и место — память об проигранных делах ещё слишком свежа.
— И что вы хотите этим сказать?
— Нам не стоит рассчитывать на помощь населения, господин генерал-лейтенант. В этой войне у нас союзников нет…
Новенький «крайслер» остановился возле престижного ночного клуба. Из автомобиля на улицу выбралась веселая компания молодых людей. Стоявший около массивной двери охранник, широко её распахнул, пропуская прибывших гостей. Небрежно бросив ключ кар-шутеру, хозяин автомобиля проследовал вовнутрь гремевшего музыкой и сверкающего огнями помещения.
— Кто это? — вертя в руках ключи, поинтересовался парень у охранника.
— Ну, ты, ваще… это же Огнев!
— «Имперский рупор»? — удивленно поднял брови парень.
— Он самый, — важно кивнул охранник. — Недавно стал к нам заезжать, раньше-то всё больше по пивным ошивался… Ну а сейчас, как поднялся, так и заведения поменял — невместно ему, видишь ли…
— Да… чтоб, я так жил!
— Не завидуй. Такие шустрые, как он, недолго небо коптят.
— Зато — как красиво!
— Охота попробовать? — скривился охранник. — Ну, рискни… Этому-то, неведомо с чего подфартило. Думаешь, мало желающих на его место? Помяни мое слово, недолго он сюда ездить будет. Другой, в его-то положении, выждал бы месяцок — да и слинял со всем баблом. Вот это — куда умнее бы было, нежели на тачки и телок деньги швырять!
Но кар-шутера его слова не убедили. С завистью глянув в сторону ушедшего журналиста, он направился к дорогой машине — её надо было отогнать на стоянку.
«Крайслер» приветливо подмигнул указателями поворотов и щелкнул замками дверей. Негромко заурчал мотор, и машина скрылась за поворотом.
Телефонный звонок.
— Алло?! — звонкий девичий голос всколыхнул мембрану. — Кто это?
— Слышь, курица, Жана дай!
— Кого?
— Огнева! Чё, слыхать плохо?!
— А кто это?! — возмутилась хозяйка аппарата.
— Кто-кто… конь в пальто! «Имперец» это!
— Ой…
В трубке послышались быстрые шаги, взволнованный голос…
— Жан у аппарата.
— Записывай.
— Секундочку… готов!
— Сегодня ночью, под грузом тяжких преступлений, прервалась жизнь одного негодяя. Его — по недоразумению, очевидно, судьей считали.
— Понял.
— Материалы будут у тебя на почте. Уже через час.
— Угу…
— К месту происшествия вышлешь группу с оператором.
— Да я и сам приеду!
— Как хочешь. Там будет, на что посмотреть. Что показать — тоже. Пиши адрес.
— Есть. Пишу.
— Воронеж. Центральный районный суд. Большая Манежная, дом два. Группа должна быть на месте в одиннадцать часов. Понял?
— В одиннадцать! Понял, буду!
Отбросив телефон, Жан вскочил на ноги и, не обращая внимания на своих спутников, выскочил в вестибюль.
— Машина моя где?
— Подогнать? — вскочил со своего места молодой парень.
— Пулей давай! Блин-блин-блин… я же пил! Обожди! За руль сядешь?! Три оклада плачу!
— Сяду!!!
— Постой! Ты куда это?! — всполошился охранник. И умолк — на стойку спланировали две зеленоватые бумажки. — Конечно-конечно… вип-клиент, да, я понимаю…
Взвизгивая шинами на крутых поворотах, машина летела сквозь ночь. Оторвавшись от телефонной трубки, Огнев недовольно покосился на водителя.
— Быстрее можешь?
— Так… камеры же! Штрафов понавыписывают!
— Насрать! Время дороже!
— Понял!
Ещё поворот, снова вираж…
— Вы всё правильно поняли, господин Орлов? — Жан набирал уже третий телефонный номер.
— Да. Я всё понял.
— Мне не нужно будет звонить ещё кому-нибудь? Возможно, ваших полномочий будет недостаточно…
— Не волнуйтесь. Своими делами занимайтесь — а наша работа вас не касается.
— В таком случае, я упомяну о вас в своем репортаже.
— Идёт. Будем считать, что мы больше… словом, вы меня поняли?
— Да, это и меня вполне устраивает.
— В таком случае — до свидания!
На горизонте заалело зарево — аэропорт. Машина обогнула столб, заезжая на стоянку.
— Так! — журналист выскочил из машины. — Завтра вечером ждешь меня здесь!
— Во сколько?
— После семи вечера!
— И как долго?
— Сказано же — ждешь!
— Ясно. Буду ждать… А как вы меня найдете?
— Блин, ведь и верно. Телефон давай.
Парень вытащил из кармана мобильник.
— Да не аппарат! Номер давай!
— Извините, — смутился водитель и продиктовал несколько цифр. — Я аппарат никогда не выключаю.
— Ладно, все, я побежал. Жди, как договорились.
Ранним утром еще не до конца проснувшиеся улицы Воронежа были разбужены ревом автомобильных моторов. Промчавшиеся машины, доехав до Большой Манежной улицы, разделились. Только один автомобиль — темно-синий фургончик телевещания — проехал прямо. Прочие же, свернув в стороны, исчезли в прилегающих дворах и переулках. Внимательный наблюдатель, случись ему оказаться в данном месте, сумел бы заметить, что машины разъехались таким образом, чтобы окружить здание Центрального районного суда. Но откуда бы здесь взяться этому наблюдателю? Поэтому никто не обратил особенного внимания на то, как вышедшие из машин люди быстро и не производя особенного шума разбежались по окрестностям, внимательно контролируя все подходы к дому. Время у них еще оставалось. На часах стрелки показывали всего лишь начало девятого. До времени «ч» оставалось еще около двух часов.
