Александр Прозоров - Тень воина
Бортник явился примерно через четверть часа, разлегся рядом:
— Они ничего не видели, не слышали и ничего не хотят.
— Хорошая позиция, — согласился Середин. — Многим только она и помогает выжить. Или умереть без лишних мук.
— Как же поступить, кузнец? Получается, мы даже сотни охотников в поход не соберем. Придется простить степнякам набег? Может, засаду какую придумать, коли снова будущим летом явятся?
— Без толку, — сморщился ведун. — Тот, кто нападает, всегда имеет преимущество. Он выбирает удобное время и место, на его стороне неожиданность. Когда нападаешь, даже малой силой можно разгромить могучего противника.
— Дык, может, хватит сотни, коли внезапно налететь?
— Половцев было сотни две. Всем кочевьем они прийти не могли. Кто-то должен за стадами приглядывать, женщин охранять. Кто-то болен, кто-то мал. Можно считать, в кочевье нас встретит вдвое больше степняков, сотни четыре. Опять же, свою берлогу даже последняя крыса защищает со всей отвагой. Нет, одной сотней не обойдемся. Нужно собрать хотя бы две… — Середин почесал кончик носа. — Скажи, Лабута, а в Кшени ты часто бывал?
— А то, — рассмеялся бортник. — Как общине чего надобно, так сразу меня дергают. У кого поле, у кого скотина, а мои пчелы сами работают, и рыбка в тине сама растет. А посему — поезжай, рыжебородый, вези, купи, продай..
— Правду сказывал Захар, что нравы в Кшени общинные? Сход всем заправляет, народ волен и иной власти, кроме своей, не признает?
— Так и есть, — отозвался Лабута. — Ни князей, ни бояр нет ныне в Кшени. Разве за последний месяц появились.
— Значит, нету, — кивнул ведун. — А нравы там, обычаи местные таковы, как в Новгороде, или хитрости какие есть?
— Не ведаю, каково в Новгороде Великом живется, но в Кшени народ вольный.
— А скажи мне, Лабута, что, если…
— А и верно! — вскинулся бортник. — В Кшени зов бросить надобно. Людей там куда как больше, нежели во всех деревнях наших обитает. Наберем две сотни, и глазом моргнуть не успеешь! Едем!
Увы, добраться до города засветло они не успели. Сумерки застали путников в пути, и ночевать пришлось прямо рядом с трактом, на первой попавшейся, достаточно широкой поляне.
* * *Утро опять взбодрило людей морозцем. Наскоро перекусив вчерашними пирогами, они торопливо оседлали скакунов и пустились рысью, разгоняя по жилам холодную кровь. Километров десять пути — полчаса скачки размашистой рысью, — и впереди показалась крепость.
— Малюта! — спешиваясь, окликнул мальчишку Середин. — Теперь-то ты выспался? Расседлай лошадей, напои, пусти пастись, да приглядывай за ними. А мы, надеюсь, за пару часов обернемся.
— Справишься? — поинтересовался Лабута.
— Ништо, — зевнул паренек. — Дурное дело нехитрое. Присмотрю.
— И на земле не спи, — добавил Олег, снимая чересседельную сумку с деньгами, травами и сушеным мясом и перекидывая ее через плечо. — Простудишься.
Мужчины спустились к самому берегу, бортник тут же замахал рукой отплывающему от пристани горожанину:
— Эй, браток! Перевези на тот берег, а то вода холодная.
Тот ничего не ответил, но повернул к ним, и вскоре широкая долбленка, распертая несколькими палками, приткнулась к берегу. Внутри стояло несколько корзин без ручек, лежал моток суровой нити. Не иначе, рыбак — снасти проверять отправлялся. Лабута столкнул долбленку, прыгнул внутрь. Горожанин, ловко орудуя одним веслом, быстро развернул свою посудинку и уже через минуту опустил весло вниз, воткнув в илистое дно и удерживая лодку возле причала.
— Спасибо, друг. — Рыжебородый выбрался на жерди, придержал борт, помогая вылезти Олегу — Ты не бойся, мы не долго.
— Мне-то что? — хмыкнул рыбак и толкнулся веслом.
— Может, на двор постоялый зайдем, коли всё равно здесь? — предложил бортник. — Там Мелетина такой студень варит, нигде вкусней не пробовал. Пивка маленько отпробуем.
— Ты чего, голодный?
— Тебе хорошо, кузнец, тебя Людмила с тоски бабьей, небось, кажевный день медом угощает. А мне токмо вода с медом и достается. Пошли, чего не посидеть, коли тут оказались?
— Ладно, — кивнул Середин. — Всё едино осмотреться надобно.
Кшень раскинулась вокруг крепости, места не жалея. Срубы, что стояли на врытых в землю дубовых чурбаках, были раза в полтора больше в длину и ширину деревенских пятистенков, дворы захватывали на глазок соток по десять, а то и больше, огороженные иногда обычными плетнями, иногда заборами в три жерди. Кое-где на этих «приусадебных участках» зеленела капуста, торчал сельдерей и пожухлый лук — но в большинстве мест горожане урожай свой уже попрятали, и теперь среди грядок гордо ходили, что-то выклевывая, куры.
Постоялый двор, наоборот, размерами похвастаться не мог. Тот же двор на десять соток, два сруба, поставленные бок о бок. Разве только плетень был повыше и подперт изнутри, да конюшня длиннее, нежели у соседей — чтобы у гостей лошади возле яслей не теснились. Сейчас, впрочем, тут было пустовато — три коня, да и те, пожалуй, хозяйские. Правда, в обширной горнице за десятком столов сидели-таки несколько человек — кто хлебал вчерашние щи, кто запивал пироги горячим сбитнем.
Бортник, довольно потирая руки, уселся ближе к двери в кухню, из-за которой струились аппетитные запахи, громко позвал:
— Малетина! Поделись-ка с нами студнем своим бараньим из погреба, да пивка свежего принеси.
— Это опять ты, Лабута? — послышался громкий голос из-за двери. — Ты чего приперся? Кто меня о прошлом разе обещал медом кормить, пока сама более есть не смогу? Ну, и где твоя колода?
Рыжебородый испуганно втянул голову и округлил глаза.
— Что, не помнишь? — усмехнулся Олег.
Лабута помотал головой.
— А пива сколько в прошлый раз выпил, тоже не помнишь?
— Не, не помню, — признал мужик.
— Бывает… — ехидно хмыкнул Середин. — Ну, что могу сказать? Ты, парень, попал.
Подошел мальчишка в длинной нестираной рубахе с расшитым красной нитью воротником, поставил на стол большую деревянную миску с холодцом, схватившимся настолько крепко, что даже не вздрагивал от рывков; затем принес кувшин с пивом, две грубо слепленные глиняные кружки. Ведун налил себе, выпил, налил еще. Пиво было так себе. Мутное, слабенькое, с явным привкусом муки. Поковырявшись в миске, Олег понял, что восторгов по поводу этого лакомства тоже не разделяет, и, поднявшись из-за стола, поправил саблю, перекинул через плечо сумку:
— Ладно, пойду, погуляю. Торг тут где?
— Аккурат перед воротами крепости, — махнул рукой бортник. — В стороне чуток, но с дороги видно.
Торжище в Кшени богатством тоже не баловало. Три десятка лавок, причем только десять — нормальные, прочные срубы с открытой к покупателю стороной, а остальное — так, столы грубо сколоченные, даже без навеса. Еды тут никакой не продавали. Своей, видать, у каждого хватало — кто же станет за серебро покупать то, что само растет? На двух лавках молодые пареньки торговали товаром шорным. Видать, подмастерья — мастера сами делом заняты. Еще была лавка гончарная — но всё казалось настолько кривым и косым, что покупать этакий товар Олег решился бы только от большой нужды. В одном месте купец хвастался мехами, в другом — медным товаром, тщательно отполированным и покрытым тонкой чеканкой. У третьей ведун остановился, взял за пару новгородских чешуек несколько клубков разноцветного катурлина — нитей для вышивания. Людмиле подарить, чтобы за мавкин визит не очень злилась. Подумал, а потом взял отрез в десять локтей белой льняной ткани — детям на новые косоворотки. Отмахнувшись от продавца, пытавшегося до кучи всучить еще и кусок атласа, пошел дальше и остановился перед прилавком со всякого рода железным добром: стременами, ножами, подковами, косами, мечами.
— Чего желает добрый молодец? — встал с лавки плечистый мужик с длинной бородой, на которой имелось несколько мелких подпалин. Да и руки мозолистые выдавали в нем не торговца, а работягу. — Могу нож показать, что десяти мечей стоит, могу умбон сделать любой, какой только душа пожелает.
— Что, кузнец, не работается? — поинтересовался Олег. — Решил от молота отдохнуть, воздухом подышать?
— Тебе-то что за дело, прохожий? — отозвался мужик. — Коли надобно что — покупай. Не надо — дальше ступай. Чего свет загораживаешь?
— Э-э, мастер, такими речами ты всех покупателей отпугнешь, ни в жизнь не расторгуешься. Ты бы спросил с ласкою: чего надобно? Хорошим товаром бы похвастался. А я бы серебром с тобой поделился.
— Ну, и чего тебе хочется? — недовольно склонил набок голову бородач.
Олег, колеблясь, прикусил губу. Судя по тому, что кузнец вместо того чтобы работать да заказов дожидаться, на торг отправился, ему по какой-то нужде серебро понадобилось. А коли так — можно попробовать его загашники раскрутить. В кузне-то Людмилиной металла совсем не осталось.
