Дворкин А.Л. - Очерки по истории Вселенской Православной Церкви
Единственный вызов, который существовал в прошлом и не исчез после падения Константинополя, исходил из Римской церкви. Рим по-прежнему стремился заполучить восточные Церкви в свою ограду. Греки же, со своей стороны, считали, что уния, подписанная во Флоренции, вне зависимости оттого, могла она быть проведена в жизнь или нет, утеряла свою силу с падением Константинополя. Это и было подтверждено собором, который собрался в столице в 1454 г. под председательством патриарха Геннадия Схолария и официально отверг Флорентийскую унию.
Однако по-прежнему многие греческие земли оставались под латинским правлением. Остров Наксос и Герцогство Архипелаг составляли отдельное латинское государство, Хиос был под генуэзцами, Родосом владели рыцари-иоанниты, Кипрское королевство вскоре перешло к венецианцам и пополнило их владения: Крит, Ионические острова и ряд портов на территории материковой Греции. Как мы знаем, со временем Оттоманской империи удалось завоевать все эти территории, кроме Ионических островов, и они все были возвращены в юрисдикцию Константинопольского патриархата.
Но покуда православное население в этих районах, перейдя под владычество неверных завоевателей, не обрело религиозную свободу – оно подвергалось различным степеням гонений. В большинстве этих местностей православные общины должны были признать власть римской иерархии, после чего могли совершать богослужения по восточному обряду и более или менее придерживаться своих обычаев. Хуже обстояло дело на более крупных островах, где с апостольских времен существовала своя православная иерархия. На Кипре и на Крите, и в особенности на Хиосе, венецианские и генуэзские власти часто прибегали к открытым гонениям. Во всяком случае, православные Церкви в этих местах были раздавлены налогами, а собственность их постоянно конфисковывалась. С другой стороны, на Ионических островах венецианская политика была куда более мягкой, а в конце XV в. греческой общине в Венеции предоставлялась полная свобода религии. На Ионических островах греческое и латинское духовенство поддерживало весьма сердечные отношения друг с другом. Иерархи, конечно не сослужили, но смешанные браки довольно часто встречались среди мирян. Иногда даже наблюдались случаи интеркоммуниона (взаимно открытого причащения).
Константинопольский патриархат не мог не принимать мер против гонений на Православие на его собственных территориях, находившихся под властью латинян. В 1484 г. в Константинополе в патриаршей церкви Паммакаристос собрался новый собор, вновь отвергший Флорентийскую унию. Собор проходил под председательством патриарха Симеона, и на нем присутствовали три остальных восточных патриарха. Собор поставил своей задачей разработать единые правила для приема в Православие обращенных из Римской церкви. Постепенный процесс завоевания турками греческих территорий, ранее бывших под латинским владычеством, означал, что многие греки, которые прежде должны были признать власть Рима, теперь могли возвратиться к вере своих отцов. На соборе высказывались разные мнения по вопросу о том, одинаково или по-разному следует принимать в Церковь греков, признавших папскую власть, но сохранивших свой обряд, и тех, кто перешел на латинский обряд. Однако, так как это был первый собор с участием всех восточных патриархов после Флорентийского, его первым деянием стало провозглашение, что Флорентийский собор созван и действовал неканонически и, следовательно, его решения не имеют юридической силы. Затем подписали решение по вопросу о приеме католиков в Православную Церковь и решили, что во всех случаях достаточно будет миропомазания с торжественным отречением от римской ереси. Итак, в то время было признано, что перекрещивания для католиков не требуется.
3. Но Запад более не был монолитно католическим. В XVI-XVII вв. его жизнь характеризовалась борьбой между протестантской Реформацией и католической Контрреформацией. Обе стороны стремились использовать далекую и весьма экзотическую Православную Церковь на своей стороне в борьбе друг с другом.
Во второй половине XVI в. произошли первые важные контакты между протестантскими теологами и Православной Церковью. Группа лютеранских теологов из Тюбингена (Филипп Меланхтон, Мартин Крусиус и др.) хотели побольше узнать о православной церковной позиции. Они готовы были воспринять православных как неких предтеч реформации, еще в XI в. восставших против засилья папизма. Они направили патриарху Иоасафу копию Аугсбургского исповедания веры в собственном переводе на греческий язык и попросили его выразить мнение о нем. Лютеране написали: "Евангелики остались верны догматическим определениям соборов и учению отцов Церкви, а отреклись они только от суеверия и невежества латинских монахов". Патриарх Иоасаф получил послание в 1559 г. Письмо было рассмотрено Священным синодом и вызвало сильное смущение в Фанаре. Даже беглый взгляд, брошенный на него, показывал, что документ был откровенно еретическим. Но патриарх не хотел портить отношений с потенциальным союзником, поэтому он прибег к любимому методу восточной дипломатии: аккуратно потерял послание и стал вести себя так, как будто никогда не получал его. Немцы так и не дождались ответа.
Но они не оставили своих попыток. В 1573-1574 гг., уже после смерти Меланхтона, его ученики и преемники вновь направили такое же по содержанию послание патриарху Иеремии II. Он тоже попытался было его замолчать, но представители посольства Священной Римской империи, доставившие послание, требовали ответа. Иеремии пришлось сесть за составление письма. Последовавшая переписка продолжалась до 1581 г.
Патриарх Иеремия был весьма далек от проблем Реформации. Но тем не менее он внимательно прочитал Аугсбургское исповедание веры, состоящее из двадцати одного параграфа, и подробно ответил на каждый из них. Конечно, разбор его был зачастую формальным: например, он был весьма удивлен, что при всем желании отказаться от суеверия и невежества латинских монахов тюбингенцы оставили в Символе веры filioque.
Тем не менее пространный ответ греческого иерарха – очень важный документ, который демонстрирует, что на основании одного лишь "Аугсбургского исповедания" православный богослов смог вынести весьма верное мнение о протестантизме. Суждение его дружелюбно по тону, но весьма критично по содержанию. Весьма характерен последний параграф письма Иеремии II: "Итак, высокоученейшие немцы, – пишет патриарх, – возлюбленнейшие о Христе сыны нашей мерности, так как вы желаете с мудростью и после великого совета со всей полнотой ваших умов соединить себя с нами, то есть с пресвятой Церковью Христовой, мы, обращаясь к вам, как любящие своих детей родители, с радостью примем ваши любовь и человечество в лоно нашей мерности, если вы готовы следовать вместе с нами апостольскому и соборному Преданию и подчинить себя ему. Тогда, наконец, истинно и искренне мы построим единый совместный дом… и, таким образом, из двух Церквей Божественное милосердие сделает нас одной, и мы заживем вместе, покуда мы не будем перенесены в Небесное отечество".
Немцам, со своей стороны, было весьма трудно понять догматическую часть ответа патриарха: слишком велика оказалась разница в их подходах, слишком далеки были их изначальные позиции. Они послали Иеремии второе письмо, которое более или менее повторяло позиции первого. Второй ответ Иеремии был куда менее снисходителен. Он ясно указал на то в учении лютеран, что Православная Церковь не могла принять. Она не могла принять filioque. Несмотря на все заверения лютеран, их взгляды на свободную волю и на оправдание одной верой, во-первых, не были православными, а во-вторых, по мнению патриарха, страдали крайним примитивизмом. Патриарх признал, что таинства крещения и евхаристии более важны, чем остальные, но тем не менее подчеркнул, что Православие знает семь таинств. Он повторил, что молитвенное призывание святых совершенно правильно и догматически обоснованно, и прибавил, что почитание икон и мощей – неотъемлемый элемент Православного Предания.
Лютеране собрали целую комиссию для рассмотрения ответа патриарха. Комиссия составила ему новое послание. Иеремия ответил и на него. Он вновь перечислил все пункты расхождения между ними и попросил немцев прекратить эту ведущую в никуда переписку: "С нами, или, лучше сказать, с истиной вы не можете согласиться никогда. И просим вас не утруждать нас более, не писать и не посылать к нам, когда вы светильников Церкви и богословов перетолковываете иначе и на словах почитаете, а на деле отвергаете… Итак, избавьте нас от хлопот. Идите своим путем и впредь не посылайте нам больше писем о догматах, но лишь письма, написанные дружбы ради". Несмотря на просьбу, лютеранский комитет направил Иеремии еще одно "письмо о догматах", практически идентичное с предыдущим. На него патриарх не стал отвечать.
