Барочные жемчужины Новороссии (СИ) - "Greko"

— Я понимаю, что это никак не выразит в полной мере моей благодарности тебе, Коста. Но зато — от чистого сердца! Не следует разделять два таких прекрасных револьвера. Пусть уже оба принадлежат тебе. Тем более, ты доказал, что они твои по праву!

— О! — я обрадовался. — Спасибо! Прекрасный подарок!

Опять нас прервала Мария. Вошла с чашкой чая. Поставила на стол.

— Если что понадобится, позови! — предупредила она, указывая на то, что больше мешать нам без надобности не будет.

Спенсер поблагодарил сестру. Сделал первый глоток.

— Ууууу! — посмотрел на меня.

— Да, да! — я улыбнулся.

— Коста, очень тебя прошу, выведай секрет этого чая! Я даже готов заплатить за него, если это, конечно, не обидит юную хозяйку!

— Я постараюсь. Уверен, что денег не потребуется.

— Ааааа! — Спенсер погрозил мне пальцем. — Ты и здесь уже успел вскружить девушке голову.

— Она совсем ребенок. Я и не думал!

— Ну, хорошо! А, теперь, прошу, расскажи, как ты все это провернул?

Спенсер присел на стул, не выпуская чашки из рук, приготовился слушать.

Я начал рассказывать с того момента, когда, придя к нему в гостиницу, обнаружил, что он даже не ночевал у себя. Рассказ получился долгим. Пришлось, конечно, кое-что выдумывать на ходу. Не мог же я ему выложить, что к Папе Допуло меня привел Проскурин⁈ Сослался на греческое братство. Прервались только раз по просьбе Эдмонда, попросившего еще чашку чаю. Когда я закончил, Спенсер как раз её и допил.

— Хм… — он отложил чашку, привстал. — Значит, контрабандисты?

— Я и сейчас считаю, что другого варианта у меня не было, Эдмонд. А помощь нужна была позарез.

— Я не об этом, Коста. Ход, безусловно, хоть и неожиданный, но абсолютно логичный, и даже — блестящий.

— Тогда о чем?

— О том, что ты скрываешь от меня.

— Не понимаю, — я заволновался, неужели он меня раскусил?

— Коста, Коста… — Спенсер покачал головой. — И ты хочешь мне сказать, что контрабандисты вот просто так, из-за твоих красивых глаз, пошли на такое рискованное дело⁈

Я выдохнул про себя. Изображая раскаяние, опустил глаза.

— Так я и думал! — Спенсер был рад, что вновь оказался прозорлив. — Какова цена, кунак? Цена?

— Достаточно велика, по-моему… — промямлил я.

— Ну, вряд ли, дороже жизни! — подбодрил меня Спенсер. — Называй!

Я мысленно похвалил себя за то, что так ловко подвел разговор к теме расчета с Папой Допуло. Изложил Эдмонду его требование касательно француза из казино.

— Всего-то⁈ — Спенсер не удержался, фыркнул.

— Всего-то⁈ — я удивился. — Но это же… Не просто дама из высшего света. Бывшая любовница царя Александра!

— И что ж с того? Невозможно?

— Нет, наверное, возможно… Просто…

— Меня оскорбит поход на поклон к Нарышкиной?

— А разве нет? Я не про ее статус, просто просить…

— Коста! — Спенсер рассмеялся. — Почему ты решил, что я собираюсь ей кланяться⁈

Я молчал.

— Поверь, я найду слова, которые никоим образом не ущемят моего достоинства. Мы решим эту задачку, уверяю тебя! Так что, перестань, пожалуйста, мучиться из-за проблемы, которой нет! Договорились?

Я кивнул.

Спенсер подошел ко мне, протянул руку.

— Спасибо, Коста! — Спенсер смотрел мне в глаза, было видно, что он искренне тронут. — Я не знаю, какой между нами был счет, но, думаю, что он с лихвой перекрыт тобой. Так что я твой должник!

— Между братьями нет счетов, Эдмонд! — я пожал его руку.

— И, все-таки, мне будет легче, если я что-то сделаю для тебя важное и необходимое. Выкладывай!

— Знаешь, Эдмонд, ты меня иногда пугаешь!

— Тем, что, как тебе кажется, читаю твои мысли? — Спенсер улыбнулся.

— Да.

— Позволь прочитать и на этот раз?

— Ты уже прочитал… — я усмехнулся. — Давай, проверим, так ли это?

— Сестра и племянник! — Спенсер знал толк в эффектах.

— Как? — просто спросил я.

— Как-то так… — Спенсер с водевильной легкостью и изяществом взмахнул рукой. — Это чуть посложнее секрета чая твоей юной хозяйки. Но, уверяю тебя, чуть-чуть опыта и жизненных передряг, и ты научишься такому трюку. Так, что с сестрой и племянником?

Я опять приступил к рассказу. Он был не в пример короче предыдущего. Реакция Спенсера опять меня удивила.

— Ну, нет, Коста! Так я с тобой никогда не расплачусь! И разве это просьба⁈ Разве это масштаб⁈ Будем считать, что это просто небольшая услуга, — тут Спенсер выступил прям как Воланд, простивший Маргарите её просьбу о платке Фриды. — Да и твою сестру можно понять! Если честно, и меня Одесса немного пугает. Безусловно, чувствуется, что город этот в скором времени достигнет хороших высот. Но пока он достигнет… — Спенсер опять изящно потряс рукой. — Решено: твои родственники поедут с нами в Крым! Но! — тут Спенсер опять сделал жест, вытянув руку вперед, чтобы остановить мою благодарность. — Я очень надеюсь, что судьба, все-таки, предоставит мне шанс отплатить тебе по достоинству за спасение моей жизни!

«В общем: не будет мне покоя, пока жив Джавдет!» — усмехнулся я про себя, благодарным кивком успокоив Спенсера.

— С’est magnifique! — Спенсер был совершенно счастлив. — Ну, друг мой, я совсем тебя заболтал. А тебе нужно сейчас много есть, много спать. Так что, откланиваюсь!

Мы опять пожали друг другу руки. Спенсер вышел.

Я откинулся на подушки. Выдохнул.

«Кажется, у меня неплохо получилось!» — подумал. Тут, чтобы не отпугнуть удачу, наивно плюнул три раза через левое плечо. Думал, дотянуться до стула, на котором сидел Спенсер, чтобы еще и три раза постучать по дереву, как услышал знакомый звук на балконе.

«Опять чертовка лезет!» — посмотрел в сторону балкона, ожидая явления Микри.

Челюсть моя невольно поползла вниз, когда в комнату тихо проскользнул… Проскурин. Сапоги при этом держал в руках.

«Словно водевиль какой-то!» — успел подумать.

— Проскурин! — зло прошептал, оглядываясь на дверь комнаты. — Какого черта? Ты в своем уме?

— Да ты не волнуйся, Коста! — Проскурин присел на стул, стал натягивать сапоги.

— Как это не волнуйся⁈ А, если…

— Да, ни хрена бы он не заметил! — Проскурин понимал причину моего беспокойства. — Я видел, как он к тебе шел. Чуть подождал. С сестрой твоей договорился. И когда она чашку с чаем несла, сапоги снял и проскользнул в комнату Адонии. И к тебе залез, как только убедился, что он сел в дрожки.

Он уже надел второй сапог, выдохнул.

— Не ссы! — все-таки его солдафонство периодически вылезало наружу.

— Да тут впору и обделаться! — я все никак не мог успокоиться. — Ну, и чего ты приперся? Сейчас. Не опоздал?

— Ну, давай, давай, ругай меня! — Проскурин склонил повинную голову.

— Да, ну тебя!

— Коста, ну ты чего? Что я нелюдь, не понимаю, что ли, как ты обижен? Ну, ты сам посуди, как бы я влез туда? Как бы я к тебе на помощь пришел? Думаешь, не хотел, струсил? Да чтоб меня разорвало, если я не хотел или струсил! — Проскурин перекрестился.

— Да, ладно тебе! — я успокоился. — Понимаю, что не мог. Иначе хана моей легенде.

Проскурин расплылся в улыбке.

— Дык! — видимо, у него от восторга перехватило дыхание, поскольку больше он не смог что-либо произнести.

— Вот тебе и дык, и шмяк! — я рассмеялся. — Слышал наш разговор со Спенсером?

— А то! — к Проскурину вернулась способность говорить.

— Что думаешь?

— Хитер ты, грека! Что я могу еще думать? Ловко ты его на крючок подцепил! Я там аж чуть не расплакался, слушая, как вы тут братались! Ты представляешь, как там в канцелярии новороссийского наместника будут довольны⁈

Я скромно молчал.

— То-то же! — Проскурин оправился. — Ладно, побегу, доложусь! Да и тебе, англичашка прав, спать нужно, отдыхать и поправляться. Больше встречаться до твоего отъезда не будем. В случае нужды передашь записку через Адонию.

Я кивнул.

— Ты точно не в обиде? — Проскурин все-таки жаждал железных гарантий.